Под бременем нужд

Жил-был в Петербурге титулярный советник Владимир Иславин. Служил он чиновником в Министерстве государственных имуществ. Славился великолепным почерком, изысканностью слога, начитанностью и даже слыл эрудитом. Но столь положительные качества не оказывали существенного влияния на его продвижение в чинах или на прогресс его штатного оклада. Как и многие из его коллег, живших на жалованье, он надеялся на счастливый случай. Настал день, и Иславин получил важное поручение отправиться в тундры Русского Севера, к ненцам, о бедственном положении которых уже давно писали ученые, посещавшие этот богатый и оторванный от Центральной России край.

В 1835 году был издан указ об управлении мезенскими самоедами и "Особое положение о разборе исков их по обязательствам". Срок их действия, поскольку они вводились "в порядке опыта", был определен в три года и затем дважды возобновлялся распоряжением министра государственных имуществ.

Однако эти законы и решения не защищали ненцев от безудержной эксплуатации.

В отчетах исследователей Печорского края - А. И. Шренка, А. А. Кейзерлинга, П. И. Крузенштерна, М. А. Кастрена приводились новые и новые данные о закабалении ненецкой бедноты местными купцами и кулаками. Энергичные меры по защите ненецкого населения были необходимы. Народные выступления, потрясавшие многие губернии России, охватили и районы Обского Севера, непосредственно граничащего с Печорским краем. Восстание ненецко-хантейской бедноты под руководством В аул и Пиеттомина, подавленное в 1841 году, жило в памяти народной. Достаточно было искры, чтобы пламя народного возмущения снова забушевало в тундре.

С целью сбора сведений для пересмотра указа об управлении мезенскими самоедами и "Особого положения о разборе исков их по обязательствам" и был направлен на север Печорского края титулярный советник Владимир Иславин^*.

^* (ЦГИА, фонд 1-го департамента Министерства государственных имуществ (ф. 383), оп. 29, 1846, д. 88, л. 33.)

В. Иславин выехал из Петербурга 29 июля 1844 года. Первую продолжительную остановку он сделал в городе Мезени, откуда отправился в Канинскую Тундру, где и присутствовал при торговле местных скупщиков с ненцами, которые за бесценок, в основном на водку, меняли продукты своего летнего промысла^*. Затем вместе с мезенским купцом Окладниковым он совершил путешествие на Печору. Он посетил Усть-Цильму, Колвинский погост, или Колву, и Пустозерск. В начале 1845 года Иславин снова был в Мезени. На этом закончилась его поездка по тундрам ненцев. Ни Министерство государственных имуществ, ни сам путешественник не ставили перед собой исследовательских целей. Однако за полгода своего пребывания в тундре путешественник собрал чрезвычайно богатый материал не только о положении ненцев, но и о многих сторонах их быта, верований, промыслов. И мимо этих данных, достоверность которых не вызывает сомнений, не может равнодушно пройти ни этнограф, ни историк полярных исследований.

^* (В. Иславин. Кочевание по тундрам самоедов. "Современник", т. 8, смесь, 1848, стр. 79-95.)

В 1847 году Владимир Иславин опубликовал географоэтнографическое исследование "Самоеды в домашнем и общественном быту", в котором рассказал о бедственном положении этого народа, об унижениях и притеснениях, которым он подвергался. Иславин отмечал, что "в последние пять лет... далекий наш Север" посетило пятеро путешественников и каждый из них обращал внимание на беззащитность ненцев Мезенской Тундры.

В книге дан физико-географический очерк севера Печорского края и история его заселения. Особенно подробно автор описал домашний быт ненцев, их занятия оленеводством и морскими промыслами. По данным Иславина, на Европейском Севере в 1843-1844 годах проживало около 4900 ненцев и 11 400 русских и коми (зырян). Автор приводит немало примеров жестокой эксплуатации ненцев со стороны богатой прослойки. Так, 576 работникам было заплачено за год 2427 рублей. Самая высокая оплата работнику составляла 18 рублей в год.

"Обыкновенно, - писал Иславин, - в условия с работником входит плата за него ясака в казну и продовольствование его и семейства пищею и одеждою. Пищу получает работник, разумеется, самую дурную: зарезанных волком или палых оленей, гнилую или мелкую рыбу, которая в тамошнем богатом крае не имеет никакой ценности; а на одежду или лоскутья, остающиеся от шитья малиц на семейство хозяина и на продажу, или поношенные платья..."^*

^* ('Владимир Иславин. Самоеды в домашнем и общественном быту. СПб., 1847, стр. 60.)

Иславин отмечал, что, как правило, работник забирает вперед всю свою годовую плату и оказывается должен хозяину. Многие из ненцев, поступив в работники, уже не имеют возможности выбиться "из бедственного своего положения и находятся в вечной зависимости"^*. Нередко ненцы отрабатывали долги своих отцов, о которых они и не слыхали.

^* (Там же, стр. 62.)

Иславин подробно описывает меновую торговлю между ненцами и зырянами, при этом обращает внимание, что богатые ижемцы скупают продукты промысла ненцев за цены по крайней мере в два раза ниже их настоящей стоимости, а продают товары по чрезвычайно высокой цене, что, по мнению автора, ведет "самоедов к окончательному разорению". На этом грабеже местного населения многие зырянские предприниматели составили значительные капиталы и распространили торговую деятельность за горы Урала на Обдорск и Березов.

Не менее беспощадно эксплуатируют ненцев и русские купцы. Иславин подробно описывает, как "крестьяне - кредиторы" с бочками вина приезжают к стойбищам ненцев, спаивают их и забирают продукты их промыслов и оленей за долги.

"В новейшее время, - писал Иславин, - были однако ж примеры в Канинской Тундре, что самоеды, узнавши, что строго запрещено ввозить вино в тундру, дали себя напоить, но когда дело пришло к расчету и к бою оленей, то они, бросившись на русских и стращая их тем, что связанными доставят в мезенский суд, заставили купцов отказаться от всех притязаний на долги и как можно скорее возвратиться к дому."^*

^* (Там же, стр. 82.)

Это выступление ненцев Иславин расценивал как успех. В то же время он отмечал, что ненецкое население в Канинской и Тиманской Тундрах находится в еще более кабальном положении, чем в Болыпеземельской Тундре. В этих районах Севера русские купцы завладели почти всеми лучшими местами пушного и звериного промысла и закабалили значительную часть местного населения, держа их постоянно в неоплатном долгу.

Не менее усердствовали коми купцы, которые захватили почти все отрасли промыслов своих соседей ненцев и обогащались за счет грабежа и эксплуатации последних.

Иславин предлагал ограничить пределы коммерческой деятельности зырянских купцов и богатых хозяев. В противном случае они завладеют пастбищами и местами промысла не только в Канинской Тундре, но и на "земле сибирских самоедов".

Иславин предложил ряд мер для защиты интересов ненецкого населения. Лучшие оленьи пастбища, захваченные богатеями, должны быть возвращены ненцам. При этом устанавливалась граница Болынеземельской, Тиманской и Канинской Тундр. Если какой-либо зырянский или русский купец пригонял своих оленей на ненецкие пастбища, он должен был вносить установленную законом плату ненецкому обществу. Из этих взносов образовывался ненецкий капитал, который должен был идти на улучшение быта ненцев, в особенности на пособие тем жителям, которые перейдут к оседлости. В частности, Министерство государственных имуществ предлагало выдавать каждому ненцу, перешедшему к оседлому образу жизни, пособие в... 25 рублей. Кроме того, 25 рублей выдавалось из ненецкого капитала или разрешалось безвозмездно сводить лес, необходимый для постройки дома^*. Сам Иславин считал, что переход к оседлости не спасет ненцев от разорения, а скорее всего будет причиной появления новых сотен нищих, обездоленных людей. Он полагал необходимым поощрять обучение ненцев грамоте^**.

^* (ЦГИА, ф. 383, оп. 29, 1846, д. 88, л. 352.)

^** (В. Иславин. Кочевание по тундрам самоедов. "Современник", т. 9, смесь, 1848, стр. 2.)

Те ненцы, которые отдадут своих детей в школу, освобождались от ясака на срок обучения. Одновременно родителям этих детей выплачивалось 25 рублей в год, а в случае успехов в учении добавлялось 15 рублей из ненецкого капитала^*.

^* (ЦГИА, ф. 383, оп. 29, 1846, д. 88, л. 353.)

Эти предложения были одобрены министром государственных имуществ графом Киселевым и направлены на рассмотрение Архангельской палаты государственных имуществ, которая встала на защиту интересов русской и зырянской верхушки.

За свое путешествие Иславин не получил ни следующего чина, ни полагавшегося после подобных странствий годового оклада. Суровая объективность его книги пришлась не по душе сановникам. Его заметили иные люди. Люди, которые не имели ничего общего с официальной Россией. Путевые записки Иславина были опубликованы в "Современнике" и перепечатаны другими журналами. Эти заметки и книга "Самоеды в домашнем и общественном быту" прозвучали как гневное обвинение в адрес царского правительства за его политику национального угнетения. Книга была высоко оценена современниками. По словам В. Г. Белинского, она убедительно показала, что "самоедские плечи хрустят и подламываются под невыносимым и вчуже возмутительным бременем нужд самых страшных притеснений, самых произвольных и низких..."^*.

^* (В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений, т. XIII, 1948, стр. 196.)