Почти одни неудачи

В тот самый год, когда Яков Санников положил начало новому этапу открытий к северу и северо-востоку от Ляховских островов, на Европейском Севере вела исследования грандиозная Беломорская экспедиция.

Развитие внешней торговли, рост военного и купеческого судостроения, потребности обороны требовали точных знаний не только о берегах Белого моря, но и о его глубинах, течениях, приливах, банках, мелях, подводных камнях. Вопрос этот на протяжении второй половины XVIII века несколько раз привлекал внимание Адмиралтейств-коллегии, но так и остался нерешенным. Труды нескольких партий гидрографов не были опубликованы, и карты и отрывочные заметки распространялись в рукописном виде, хотя "заслуживали лучшей участи, чем могилы в архивах"^*.

^* (М. Ф. Рейнеке. Гидрографическое описание Северного берега России. Составлено капитан-лейтенантом М. Рейнеке в 1833 г., ч. I, Белое море. Изд. второе, СПб., 1883, стр. XVII.)

В 1797 году было признано, что "все прежние описи не полны, не надежно между собою связаны и не укреплены астрономическими определениями".

Решено было послать экспедицию, которая задумывалась как грандиозное научное предприятие. По плану, над которым работали академики Ф. И. Шуберт, П. Б. Иноходцев, С. Я. Румовский, необходимо было с возможной точностью определить важнейшие географические пункты берегов Белого моря и, опираясь на них, сделать опись его побережья и промеры глубин.

Экспедиция приступила к исследованиям в 1799 году. Кроме морских офицеров и штурманов, в ней приняли участие учителя Морского кадетского корпуса Иванов и Абросимов, которых к этим работам подготовил академик астрономии С. Я. Румовский.

За два года удалось описать почти все побережье Белого моря, кроме участка, простирающегося от села Поной до Св. Носа. Его исследуют в течение 1801 -1802 годов.

Учитель Морского кадетского корпуса Иванов астрономически определил местоположение Св. Носа, устья реки Лумбовки, сел Пялица и Золотица. Его коллега Абросимов вел наблюдения в Архангельске, Каменном ручье, на мысе Воронов, в городе Мезени, на Канином Носе, мысе Конушин. Кроме того, он определил местоположение Кандалакши, устья реки Кереть, Пур-Наволока, города Онеги, Ухт-Наволока.

Академик Иноходцев, рассмотрев в 1801 году журналы астрономических наблюдений Иванова, нашел выводы путешественника достаточными для "географического употребления", а его деятельность заслуживающей одобрения^*.

^* (Ленинградское отделение Архива Академии наук СССР (ЛО ААН), фонд "Протоколы Академии" (ф. 1), оп. 2, 1801, д. 5, л. 1.)

В отзыве академика Румовского от 31 октября 1802 года о работах Абросимова на берегах Белого моря была отмечена точность, тщательность наблюдений этого "искусного и ревностного обсерватора"^*.

^* (Там же, ф. 1, оп. 2, 1802, № 10, л. 1.)

Спустя 30 лет видный деятель Русского географического общества Михаил Францевич Рейнеке писал об этой съемке, что "общее положение и расстояние съемки каждого участка нашли мы довольно (Верными". Но недоставало топографических подробностей и "обозначения состава берега"^*. Наиболее точно был положен на карту участок берега от Онеги до Сумы. Хуже других опись была выполнена на участке от Кеми до Кандалакши.

^* (М. Ф. Рейнеке. Гидрографическое описание..., ч. I, стр. XVIII.)

Исследованиям 1799-1802 годов недоставало полноты. Работы в Белом море были свернуты по политическим причинам. В 1800 году Павел I разорвал отношения с Англией. Уже в августе того же года было учреждено крейсерство вблизи Новодвинской крепости, затем были конфискованы 12 английских судов с находящимися на них товарами. Военный гарнизон Архангельска был усилен двумя полками. Каждое двинское устье охранялось двумя канонерскими лодками и 10 карбасами. Новодвинскую крепость усилили 78 пушками, а вблизи нее на острове Маркова построили земляное укрепление, на которое поставили 9 орудий^*.

^* (С. О. Огородников. История Архангельского порта. СПб., 1875, стр. 231-234.)

Военные приготовления на Европейском Севере, как и на северо-востоке Азии, оказались напрасными. Английские военные корабли в этих районах не появились. Однако дальнейшее исследование Белого моря было отложено. Тем более что в 1803 году Белое море было объявлено районом деятельности Беломорской компании и Морское ведомство решило больше не заботиться об его изучении.

Проект создания Беломорской компании был составлен архангельским купцом Конрадом Дорбенером. Он обращал внимание министра коммерции Н. П. Румянцева на то, что Россия вынуждена "за великие деньги" покупать соленые сельди за границей, в то время как имеются все возможности для организации сельдяной ловли в морях, ее омывающих, в частности в Белом море. По мнению Дорбенера, создание компании должно было открыть новый источник русской промышленности и торговли. Для начала дела требовался капитал в 700 тысяч рублей, шесть промысловых судов и две яхты для перевозки рыбы. Кроме того, необходимо было закупить "потребное количество соли в Гишпании" и выписать сети и сведущих мастеров из Голландии. Базу компании Дорбенер предлагал создать в Онежской гавани, поблизости от которой и будет вестись ловля сельди^*.

^* (ЦГИА, фонд министра коммерции (ф. 13), оп. 1, 1803, д. 72, л. 3-4.)

К проекту Румянцев отнесся с интересом. Тем более что граф Кочубей переслал из Министерства внутренних дел записку академика И. Лепехина от 15 марта 1798 года "Об удобности китового промысла в России".

И. Лепехин пятью годами раньше Дорбенера счел нужным обратить внимание царского правительства на исключительные возможности, которые имеет Россия на Севере для развития китового и зверобойного промыслов^*. Он считает, что центром новой промышленности должен сделаться Мурманский берег. Особое внимание академик просит обратить на город Колу, который "почти запустелый стоит того, чтобы правительство удостоило его своего воззрения: важен он не токмо в рассуждении морских промыслов, но и для положения своего почти на пределах со Швециею, и во время разрыва с сим королевством великою может служить нам пользою"^**.

^* (Там же, д. 82, л. 20.)

^** (Там же, л. 20 об., 21.)

Далее Лепехин отмечает, что Кольский залив столь глубок, что большие суда почти до самой Колы заходить могут. Особое внимание он советует обратить на Екатерининскую гавань, которая не покрывается льдом и из которой во всякое время бывает открыт путь в "неизмеримый и пространный океан"^*.

^* (Там же, л. 22.)

В той же записке Лепехин отмечает, что "поскольку некоторым поморам известен путь до самой Гренландии" и что они промыслы ведут на некоторых островах около нее, а именно на Груманте, от правительства "потребно не только сообщение, но и вспоможение"^*.

^* (ЦГИА, ф. 13. оп. 1, 1803, д. 82, л. 25.)

Что касается льдов около Гренландии, то они поморам страшны быть не могут, так как поморы имеют к ним "привычку" во время промыслов на Новой Земле и умеют помогать друг другу "в несчастьях, которые с ними от льдов приключаются".

Екатерининская гавань

Вероятно, не без влияния этой записки базой учреждаемой Беломорской компании была избрана Екатерининская гавань на Мурмане (недалеко от города Колы), значительно расширены задачи компании и район ее деятельности. Беломорской компании, устав которой был утвержден Александром I, разрешалось вести промыслы не только в Белом море и на островах Новой Земли, но и в любых доступных и дальних районах Северного Ледовитого океана. Даже Новосибирские острова считались находящимися в сфере ее влияния. Однако в действительности компания не набрала силы и ее деятельность ограничилась Белым морем и южными пределами Баренцева моря. В 1813 году компания была ликвидирована. Ее упадок был обусловлен многими причинами. В 1806 году по выходе из Кольской губы французский крейсер захватил китоловный корабль, на постройку и снаряжение которого было затрачено около 70 тысяч рублей. Однако, по мнению ряда авторов, писавших о Беломорской компании, то был английский крейсер под французским флагом. "Каким образом французский крейсер во время мира, - писал Эрнст Веберман в монографии "Китобойный промысел в России", - очутился с такими воинственными целями в наших территориальных водах"^*.

^* (Э. Веберман. Китобойный промысел в России, ч. 1, История промысла. "Изв. Московск. коммерч. ин-та", кн. II. М., 1912, стр. 108.)

0 том, что это нападение было делом рук Великобритании, подтверждают последующие события.

Через три года англичане, предпринявшие нападение на Мурманский Север, разграбили не город Колу, а базу компании в Екатерининской гавани.

Но одна из главных причин краха Беломорской компании состояла в том, что она фактически оказалась в руках иностранцев, которые, по справедливому замечанию автора статьи "Беломорская компания", опубликованной в 1889 году в журнале "Русское судоходство", не могли заботиться о промыслах России, когда их развитие лишало тех же иностранцев миллионных прибылей^*.

^* (В. Т. Беломорская компания. 1803-1813 гг. "Русское судоходство", кн. 8, № 70 (январь), 1889, стр. 16.)

При ревизии дел компании стало очевидным, что находившиеся на службе иностранцы действовали в пользу "других морских держав", которые опасались, что она распространит свою деятельность не столько на восток от Белого моря, сколько начнет "ходить по берегам Гренландии" и участвовать наравне с норвежцами, голландцами в тех "выгодах, которые им одним принадлежат"^*.

^* (Там же, стр. 15.)

Соперничество Англии и России, с особой отчетливостью проявившееся на северо-востоке Азии и в Северо-Западной Америке, сказалось и на Европейском Севере. В Беломорской компании Англия увидела грозного соперника. Отлично осведомленные о том, что компания находится под контролем такого энергичного государственного деятеля, как Н. П. Румянцев, англичане опасались серьезной конкуренции со стороны русских промысловых судов. По утверждению многих авторов, они пошли не только на подкуп иностранных служащих компании, но и "на открытые пиратские действия"^*.

^* (Б. Д. Эмеров. К истории китобойного флота на Русском Севере. "Летопись Севера", вып. III, Географгиз, М., 1962.)

С возникновением Беломорской компании тесным образом связана самая первая в XIX веке экспедиция на Новую Землю, снаряженная на собственные средства министром коммерции Н. П. Румянцевым, внесшим на ее счет 42 000 рублей, что равнялось примерно десятой доле всех ее капиталов^*.

^* (Наиболее крупными акционерами Беломорской компании были Конрад Дорбенер (20 акций), Ксенофонт Апфилатов (20 акций), Алексей Попов с сыновьями, Венедикт Крамер, Егор Супохов, Михаил Булдаков, Петр Пономарев, граф Румянцев и Александр I, имевшие по 10 акций (ЦГИА, ф. 13, оп. 1, д. 72, л. 23).)

Возможно, мысль об этой экспедиции возникла у Румянцева после встречи с отставным прапорщиком Чумаковым, который намеревался отправиться для "приискания разных руд и минералов, а особенно каменного угля по отдаленным берегам и островам" Северного Ледовитого океана и был принят Румянцевым по просьбе министра финансов в марте 1805 года^*. Прапорщику Чумакову не удалось осуществить свои планы, хотя Министерство финансов дало ему разрешение на сведение леса для постройки судна. Зато спустя год Н. П. Румянцев решил предпринять экспедицию на Новую Землю. Одной из главных ее задач были поиски серебряной руды, которую, по летописным преданиям, в давние времена добывали новгородцы.

^* (ЦГИА, ф. 13, оп. 1, д. 190, л. 1.)

Подготавливаемая Н. П. Румянцевым экспедиция была началом больших исследований Новой Земли - этого "издревле русского владения".

Историкам пока не удалось документально установить определенный год или даже век, в который была открыта Новая Земля. Исследователи уже давно обратили внимание на сообщение новгородских летописей о походе в 1032 году Улеба из Новгорода на Железные Ворота, под которыми они, очевидно, имели в виду пролив Карские Ворота, между Вайгачом и Новой Землей^*.

^* (В. Кристинин. Новые ежемесячные сочинения, ч. XIX, январь 1788, стр. 3-46; А. Леберг. Исследования, служащие к объяснению древней Русской истории. СПб., 1819. Известный мореплаватель Ф. П. Литке оспаривал предположение, что Новая Земля была открыта в XI веке, считая, что под Железными Воротами новгородские летописцы подразумевали одноименные проливы в Белом море. Ф. П. Литке. Четырекратное путешествие в Северный Ледовитый океан на военном бриге "Новая Земля" в 1821-1824 годах, ч. I, СПб., 1828, стр. 8.)

Итальянский ученый Мавро Орбини в своей "Книге историографии", выпущенной в свет в 1601 году, утверждал, что в девяностых годах пятнадцатого столетия русские открыли в Ледовитом океане "большой остров Новая Земля, на котором живет славянский народ"^*.

^* (В. В. Мавродин. Русские полярные мореходы с древнейших времен до XVI века. "Вопросы истории", № 8, 1954, стр. 106.)

В XVI веке английские и голландские экспедиции, искавшие Северный морской путь в Тихий океан, встречали у берегов Новой Земли многочисленные ладьи русских промышленников^*. Только одного англичанина Стефана Барроу сопровождало двадцать судов русских поморов. Записки и свидетельства иностранных мореплавателей говорят о том, что русские в XVI веке уже хорошо знали Новую Землю, имели рукописные карты ее берегов и охотились вблизи острова на морского зверя. По-видимому, широкому развитию промыслов предшествовали десятки, а может быть, и сотни лет детального ознакомления с Новой Землей. Такие сведения, как правило, нигде письменно не фиксировались. Они передавались из уст в уста, от поколения к поколению поморов.

^* (В. В. Мавродин. Русские полярные мореходы с древнейших времен до XVI века, Л., 1955, стр. 21.)

Известно, что Иваном Грозным велено было отправить на Новую Землю рудознатцев. Однако каких-либо источников, проливающих свет на это предприятие и на судьбу его участников, не сохранилось.

В конце XVI века у берегов Новой Земли появились голландцы. Трижды они пытались проникнуть Северным морским путем в Китай, и всякий раз их останавливали льды Карского моря. В этих экспедициях участвовал замечательный голландский мореплаватель Виллем Баренц. В 1596 году он обогнул мыс Желания, решив идти на восток не через Карские Ворота, а вокруг Новой Земли. Карское море встретило голландских мореплавателей сплоченными льдами. Виллем Баренц вынужден был зазимовать в Ледяной Гавани, недалеко от северной оконечности Новой Земли. Проведя около 300 дней на пустынном арктическом берегу, мореплаватели летом 1597 года бросили судно и двинулись в обратный путь. От неминуемой гибели голландцев спасли поморы. Русские промышленнйки наделяли их хлебом, мукой, рыбой и радушно приютили в Коле.

В результате плаваний Виллема Баренца появилась "Карта полярных стран". На ней впервые, хотя и неточно, показаны очертания западного берега Новой Земли^* с многочисленными русскими названиями бухт, заливов, проливов и островов.

^* (Г. Де-Фер. Плавания Баренца. Изд-во Главсевморпути, Л., 1936.)

XVII век ознаменовался дальнейшим развитием отечественного мореплавания. Ни бури, ни льды не могли остановить отважных русских промышленников. Руководствуясь рукописными лоциями - "Расписаниями мореходства", составленными на основе опыта плаваний на протяжении нескольких столетий, они на деревянных судах ходили к Новой Земле, Шпицбергену, в устье Оби и Енисея и порой оседали там на годы^*.

^* (В. В. Мавродин. Начало мореходства на Руси. ЛГУ, Л., 1949, стр. 107.)

В пятидесятых годах XVII века Московское государство для поисков руд на Новой Земле снарядило под начальством Романа Неклюева экспедицию, закончившуюся неудачей^*. В 1672 году на Новую Землю пытался пройти Иван Неклюдов, но погиб на пути к острову. Между тем в это время поморы продолжали успешно охотиться на зверя и ловить рыбу у берегов Новой Земли. Одни занимались промыслами только летом, а осенью возвращались на материк, другие оставались на Новой Земле и на зиму, в выстроенных из плавника или привезенных с собой избах, чтобы, как только кончится полярная ночь, снова заняться охотой.

^* (М. И. Белов. Арктическое мореплавание ..., стр. 64, 65.)

Промышленники иногда предпринимали на свой риск и страх отважные путешествия. Так, в шестидесятых годах XVIII века Савва Лошкин впервые обошел вокруг Новой Земли.

В 1768 году была снаряжена первая исследовательская экспедиция на Новую Землю под началом Федора Розмыслова. 15 августа 1768 года экспедиция занялась промерами глубин в проливе Маточкин Шар и описью его северного берега. Экспедиция осталась зимовать на Новой Земле, поставив одну избу в Тюленьем заливе, а другую - на мысе Дровяном.

В течение зимы и весны Розмыслов потерял восемь человек. В последних числах июня 1769 года экспедиция возобновила опись Маточкина Шара со льда.

3 августа 1769 года Розмыслов направился к реке Оби, но к исходу следующего дня его остановили льды. Коч, на котором он плыл, получил во льдах повреждение. Открылась сильная течь. Опасаясь потери судна и гибели людей, он повернул обратно. В Маточкином Шарекоч пришел в негодность. 3 сентября на встреченной у западного входа в пролив ладье кормщика Антона Ермолина оставшиеся в живых участники экспедиции Федора Розмыслова прибыли в Архангельск. Деятельность экспедиции, описавшей отдельные участки западного побережья Новой Земли и пролив Маточкин Шар, была положительно оценена Адмиралтейств-коллегией^*.

^* (М. И. Белов. Арктическое мореплавание ..., стр. 388-389.)

Н. П. Румянцев, проявлявший глубокий интерес к русской истории, мореплаванию, словесности, энергично собирал документы, относящиеся к древним временам России, знал летописные предания, в которых шла речь о новгородских серебряных рудниках. Снаряжая экспедицию на свои собственные, а не государственные средства, он хотел не только открыть "новые источники богатства" для русского государства, но и исследовать Новую Землю, которая даже не была достаточно картирована. Если не считать весьма точной карты Розмыслова, относящейся к Маточкину Шару, очертания этого острова наносились по данным голландских и английских карт 200-летней давности.

По рекомендации главного интенданта Гороблагодатских рудников А. Ф. Дерябина Н. П. Румянцев пригласил горного чиновника Лудлова в руководители экспедиции. Лудлов 26 июля 1806 года прибыл в Архангельск, но не смог в том же году отправиться к Новой Земле, так как время для подготовки и осуществления путешествия было упущено. В феврале 1807 года он направился в город Колу, вблизи которого располагалась база Беломорской компании. Компания выделила для экспедиции судно "Пчела" водоизмещением 35 тонн^*. Его будущий командир штурман Поспелов нашел свой тендер лежащим на берегу, занесенным снегом. Состояние судна было плачевное. Многие вещи были сломаны, снасти отсутствовали. "Приведение всего этого в порядок, при весьма ограниченных средствах, стоило ему много труда"^**, - писал Ф. П. Литке о Поспелове. Пришлось посылать шняку за недостающим снаряжением в Архангельск. Наконец "Пчела" была готова к плаванию. В состав экспедиции входили два "горных работника", восемь человек команды и мезенский мещанин Мясников, неоднократно плававший к берегам Новой Земли и Шпицбергена.

^* (Ф. П. Литке. Четырекратное путешествие в Северный Ледовитый океан, ч. I, СПб., 1828, стр. 105. (Далее:Ф. П. Литке. Четырекратное путешествие ...))

^** (В. Н. Верх. Известие о путешествии, предпринятом в 1806 году на Новую Землю, на иждивении государственного канцлера графа Николая Петровича Румянцева. "Сын отечества", ч. 49, № XIV, 1818, стр. 297.)

29 июня 1807 года "Пчела" покинула Екатерининскую гавань. В Баренцевом море начался шторм. Лудлов сильно страдал от морской болезни, и пришлось отстаиваться за Семью островами целую неделю. Затем плавание возобновилось, путешественники направились к Новой Земле, у берегов которой 17 июля встретили лед и туман. В Костином Шаре Лудлов, Мясников и два матроса съезжали на берег острова Междушарского, где нашли "пустую, бесплодную землю; местами росла низкая трава, все прочее пространство было покрыто мхом". Признаков серебряных или каких-либо других руд Лудлов здесь не обнаружил. Поспелов впервые по астрономическим наблюдениям точно определил широту Костина Шара. Отсюда экспедиция направилась к северу и у Железных Ворот встретила судно Беломорской компании, которое после благополучной зимовки .возвращалось в Архангельск с полным грузом морского зверя. Промышленники посоветовали исследователям запастись "свежими припасами" для предстоящего, возможно, трудного и опасного путешествия. По совету мещанина Мясникова пристали к птичьему базару, где собрали более пятисот яиц и набили 150 кайр.

Маточкин Шар

20 июля 1807 года "Пчела" была у входа в Маточкин Шар. Лудлов впоследствии признавался, что вид пролива с высокими горами, на вершинах которых лежали ледники, навел на него "невольный ужас". В Маточкином Шаре экспедиция сделала остановку. Лудлов в сопровождении горных работников обследовал окрестности и нашел куски каменного угля. Затем 6 августа он отправился в губу Серебрянку на лодке, которую нашли на берегу Маточкина Шара вблизи покинутого зимовья. Плыть пришлось открытым морем вблизи отвесного скалистого берега Северного острова Новой Земли. Парусом служила старая рогожа. Лудлов боялся усиления ветра. Через четыре часа, вечером, достигли залива, из которого корабли древнего Новгорода якобы вывозили серебро. Следов прежних разработок серебряной руды найти не удалось. Встретили лишь одну глыбу "свинцового блеска, в ста центнерах которой находился, быть может, один золотник серебра"^*.

^* (В. Н. Верх. Известие о путешествии, предпринятом на Новую землю ..., стр. 299.)

В полдень 7 августа Лудлов возвратился в Маточкин Шар.

За столь непродолжительное время - меньше суток (включая плавание в губу Серебрянку и обратно) - Лудлов не мог выполнить серьезные исследования, на что обратил внимание еще Ф. П. Литке^*.

^* (Ф. П. Литке. Четырекратное путешествие ..., ч. I, стр. 108.)

Экспедиция на несколько дней задержалась в устье Маточкина Шара. Лудлов продолжил изучение местности, в горных породах он нашел медный колчедан и серу.

12 августа экспедиция покинула Маточкин Шар и направилась в Архангельск. В пути все время бушевали штормы, особенно свирепые в Белом море. Лудлов не выдержал и приказал высадить себя в деревне Ручьи, решив добираться берегом до Архангельска.

5 сентября 1807 года тендер "Пчела" отдал якорь на Северной Двине.

Экспедиция не нашла серебряных руд. Благодаря трудам штурмана Поспелова были получены новые, более достоверные сведения об очертаниях Южного острова Новой Земли.

"Не имея ни одного помощника, - писал Литке, - не имел он возможности сделать точной описи берегов Новой Земли, им виденных, но, замети с самого начала несходство карт, ему данных, с истиною, брал он часто пеленги, замечал положение берегов и по сим данным составил изрядную карту новоземельского берега от Костина Шара до Маточкина с видами, изображавшими весьма хорошо общную окрестность горных хребтов сего пространства берега"^*.

^* (Ф. П. Литке. Четырекратное путешествие..., ч. I, стр. 110. Эта карта была опубликована в журнале "Сын отечества", № 45, 1819.)

Подробный журнал, который Поспелов вел во время всего плавания, и карту осмотренной им части Новой Земли он представил в копиях в правление Беломорской компании. Подлинники этих документов он показывал Ф. П. Литке. Федор Петрович снял с них копии и передал в Адмиралтейский департамент.

В то время как Лудлов был повышен в чине и принят Александром I, штурман Поспелов, который сделал новый шаг в картировании Новой Земли, остался в безвестности. Этот факт в 1821 году стал известен Ф. П. Литке. Он просил Адмиралтейский департамент вознаградить Поспелова за его мужество и ценные сведения о Новой Земле^*.

^* (ЦГАВМФ, фонд Адмиралтейского департамента (ф. 215), оп. 1, д. 495, л. 2.)

Не его вина, что журнал плавания "Пчелы" и новая карта западных берегов Новой Земли оказались похороненными в архивах. Экспедиция Лудлова - Поспелова приобрела частицу того опыта, которым покупаются большие удачи и готовятся великие открытия. Одну из таких удач журнал и карты Поспелова помогли одержать Федору Петровичу Литке, когда он в 1822 году во второй раз отправился к берегам Новой Земли. Руководствуясь этими документами, он без особого труда отыскал пролив Маточкин Шар, который ему не удалось обнаружить в прошлом году.

Плавание "Пчелы" открыло полувековую летопись русских путешествий на Новую Землю, венцом которых явятся экспедиции Петра Кузьмича Пахтусова...