Где находится полюс холода?

Через день аэрологи "подводят научную базу" под мой антарктический загар, который все еще дает себя знать. Владения аэрологов - Василия Кильдяшева и Василия Никонова находятся у сопки Комсомольская. Это небольшие павильоны, где почти в любое время можно застать кого-либо из них. Я зашел к ним в полдень, когда они готовились к очередному запуску радиозонда. Их главная обязанность - запуск высотных зондов и исследование с их помощью атмосферы.

Они подготавливают специальные приборы - датчики, которые, будучи подняты наверх, с высоты нескольких километров передают по радио на землю данные о температуре и давлении воздуха.

- Все еще болит? - спрашивают меня.

- Болит.

- Тут обгоришь в два счета. Антарктида - солнечный край. Скажи такое кому- нибудь на Большой земле, не

поверят. А вы знаете, летом здесь на единицу площади приходится больше солнечного тепла, чем в июне в Сочи.

- Не может быть! - невольно вырывается у меня.

- Наука говорит - может. Даже на глубинной станции Восток в декабре - январе на единицу поверхности поступает почти в два раза больше солнечного тепла, чем летом в Закавказье. Но все дело в том, что подавляющее количество этого тепла - около 90 процентов - отражается от снегов и ледников обратно в мировое пространство и рассеивается в атмосфере. Поэтому по льду в солнечный день идешь как по зеркалу. Солнечные лучи, отражаясь от льда, снизу бьют человеку в лицо. Так и получается, что здесь человек очень быстро загорает, сам того не замечая.

Словно бухгалтеры, ученые ведут постоянный учет солнечного тепла, подсчитывают тепловой баланс Антарктики. Выяснилось, что двух третей того тепла, которое шестой континент получает летом, было бы достаточно, чтобы растопить его ледники. Однажды, стремясь облегчить путь "Оби", полярники посыпали с вертолета сорокакилометровую полосу морского льда разведенной сажей. Темная поверхность "впитывала" солнечные лучи, лед таял очень быстро.

- Ну вот, теория налицо, а практика - на лице, - шутят аэрологи.- Хотите помочь нам запустить зонд?

Я с удовольствием соглашаюсь.

- Тогда идемте с нами.

Вместе с Василием Никоновым мы поднимаемся на сопку Комсомольская, где расположилось небольшое, сбитое из досок здание. Отсюда, с самой высокой точки Мирного, производится запуск радиозондов.

Василий берет длинный резиновый баллон и основательно смачивает его бензином для того, чтобы он не потерял своей эластичности на морозе. А затем подключает его шлангом к мягкой серебристой цистерне с водородом, лежащей на полу.

Воздушный шар нужно наполнить водородом.

Никонов командует мне "ложись!", и мы вместе с ним ложимся на цистерну и постепенно выжимаем из нее водород в радиозонд, проминаем ее до самого пола. Поднимаемся, подворачиваем кусок серебристой ткани и снова ложимся. И вот под потолком висит большая белая груша, которая бьется о доски, рвется вверх, стремясь утащить на хвосте небольшое устройство. Оно позволит ученым узнать, какова температура, сила ветра и давление воздуха там, в заоблачных высях.

Несмотря на мою просьбу, мне не разрешают самому запустить радиозонд.

- Тут нужны навык, практика, - говорит мне Никонов. Он выходит к деревянным перилам, огораживающим павильон, дожидается, пока порыв ветра стихает, и отпускает зонд. Тот взмывает вверх.

- Работаем на ветер, - улыбается Василий.- Сейчас запуск - дело не особенно сложное. А зимой, когда сильный ветер, бывает, что зонд летит не вверх, а вниз, ударяется об лед. Датчики повреждены, начинай все сначала.

Новозеландский городок Литлтаун разместился в живописной гавани. На пологом берегу - портовые строения, цистерны для горючего

Зонд запущен. Теперь нужно следить за ним, знать, когда и где он находится, словом - вычертить траекторию его полета. Наблюдения ведутся из небольшой будки, напоминающей кузов крытого грузовика с причудливой вращающейся антенной наверху. Это локаторная. Здесь-то по направлению сигналов и следят за тем, на какую высоту поднялся радиозонд, определяют его местоположение в атмосфере.

Локаторщик Валентин Бычков сидит перед небольшим экраном. На экране трепещут две зеленые молнии. Это радиоголос зонда. Каждую минуту раздается бой специальных часов, в этот момент Валентин Бычков фиксирует показания приборов. Слева от него круг со множеством делений. Это так называемый "круг Молчанова", на который наносится положение зонда.

Через несколько минут Валентин сообщает:

- Высота уже одиннадцать километров.

- Будет подниматься выше?

- Конечно. Наши зонды поднимаются до тридцати пяти километров.

А в другом здании аэрологи Никонов и Кильдяшев принимают данные от той аппаратуры, которую унес наверх зонд. Они поступают в виде радиосигналов, что-то вроде азбуки Морзе. Эти сводки аэрологи почему-то называют гребенками: гребенка температуры, гребенка давления, влажности.

В наушниках раздается сильный треск. Кильдяшев привычно принимает эту трещотку на слух, записывая данные.

Теперь в течение нескольких часов, пока радиозонд будет подниматься, за ним неустанно будут следить ученые, выясняя все новые и новые подробности - как же холодно наверху, каково там давление воздуха, направление и сила воздушных потоков. Затем перерыв. А ровно через двенадцать часов новый зонд уходит вверх, и снова несколько часов полярники Мирного сосредоточивают свои усилия на том, чтобы не упустить его из виду, проследить его путь. И так весь год, в любую погоду.

С помощью зондов уже был получен целый ряд интереснейших данных. Во многих районах мира ученые изучают атмосферу, запуская радиозонды. Но, пожалуй, нигде не получают таких ценных и важных сведений, как в Антарктике. В Мирном эти сведения особенно содержательны, и вот почему. Для этой части антарктического побережья характерны самые сильные ветры в мире, самое большое количество ветреных дней в году.

Для определения силы ветров существует так называемая шкала Бофорта. Однако воздушные потоки южнополярного материка никак не умещаются в рамках этой шкалы, выходят далеко за ее крайние пределы.

Ветры Антарктики. С ними шутки плохи. Теперь нас в этом убеждает не только практика ученых, но и свой собственный опыт. Стоит пробыть лишь несколько дней в Мирном, и начинаешь уже совсем иначе относиться к тем сводкам погоды, которые составляет синоптик Серлапов.

- Как прогноз? - неизменно спрашиваем мы его при встрече.

- Прогноз хороший, а какая будет погода, не знаю, - отшучивается он.

- Ну, а все-таки? Метели не предвидятся?

- Идет кергеленский циклон, - говорит порой Серлапов. А в другой раз обрадует:

- В ближайшие дни ясно.

Мы уже знаем, что если синоптики предсказывают кергеленский циклон, то есть циклон, идущий с острова Кергелен, то тут добра не жди.

Научным отрядом метеорологов и аэрологов Мирного руководит Василий Иванович Шляхов. Он уже не первый раз в Антарктиде. "Старожил", - говорят о нем. Каждый год он бывает на шестом континенте. Если не зимует, то приходит с морской экспедицией.

Обстоятельства сложились так, что последние семь лет он каждый раз встречал Новый год в Антарктиде. Свой день рождения, который приходится на зимний месяц, тоже отмечал здесь.

С фото- и киноаппаратами в руках наблюдают полярники американской антарктической базы Мак-Мердо за посадкой советских самолетов

Этот невысокий, крепко сбитый человек с обветренным лицом, беззаветно влюблен в свою нелегкую профессию. Он необыкновенно интересно рассказывает об антарктическом климате, его причудах, капризах, сильных ветрах, метелях, исключительно низких температурах. У Шляхова увлекающаяся пытливая натура.

Пытливость и любознательность ученого привели его на "край земли" - к ледникам шестого континента.

Василий Иванович привел меня на метеорологическую площадку Мирного. На этот заснеженный пятачок, весь усеянный деревянными подставками с приборами, по нескольку раз в день в любую погоду приходят метеорологи для того, чтобы проводить наблюдения. Нередко после метели приборы приходится откапывать, а затем наращивать деревянные штанги, на которых они стоят.

Проваливаясь в рыхлый, чуть подтаявший снег, мы ходим со Шляховым от одного прибора к другому. По тому, как он говорит о них, показывает, видно, как дороги ему эти его помощники, выведывающие у Антарктики ее тайны. Часть приборов уникальна, таких не встретишь ни на какой другой метеорологической станции мира. Они созданы самими полярниками на ледовом материке.

- Вот этот прибор называется "Антарктида-2".- Василий Иванович останавливается около узкой металлической трубы, установленной так, что она вращается под действием ветра.- Он дает нам очень точные показания температуры и влажности воздуха. Он создан в Мирном.

Рядом поблескивает гелиограф - шарообразная линза, окруженная бумажной лентой. Выжженная на ленте полоска - след движения солнца. В закрытом, продуваемом антарктическими ветрами шкафчике находятся термометры, фиксирующие максимальную и минимальную температуру в течение дня.

- А это что такое? - из снега торчит длинный металлический цилиндр.

- Метелемер, - отвечает Шляхов.- Сейчас вы увидите, как он устроен.

Тут же вход в пещеру, выдолбленную во льду. По обледеневшим ступеням мы спускаемся вниз. Она полна голубого света, стены и потолок сверкают снежными кристаллами, необыкновенно большими и красивыми.

- Под нами шестьдесят пять метров вот такого чистого льда, - говорит Шляхов.- В некоторых местах Мирного толщина ледника еще больше.

В пещере нижний конец металлического цилиндра. Его высота составляет три с половиной метра. В нем прорезана узкая пятимиллиметровая щель, которая обращена в сторону ветра. Через щель снег попадает в цилиндр и скатывается вниз, в ледовую лабораторию. Четыре раза в сутки его собирают и взвешивают. В метель его скапливается около сотни килограммов.

- Так мы определяем, сколько снега переносится через определенный участок береговой черты, - рассказывает Василий Иванович.- Иначе говоря, измеряем силу метелей. Отсюда и название - метелемер. После подсчетов и наблюдений было установлено, что за год через километр береговой черты с купола Антарктиды в океан выносится около двух миллионов тонн снега. Это единственный вид осадков - ведь дождей в Антарктике не бывает.

Миллионы тонн снега выносятся в океан, но не меньше и оседает на континенте. Он постепенно уплотняется и на глубине от восьмидесяти до ста метров превращается в лед. Это накопление и превращение длится не одну сотню лет.

У края метеорологической площадки утонул в снегу павильон, где установлены самописцы, фиксирующие показания наружных приборов. Здесь же приборы, с которыми Шляхов не раз поднимался в воздух на самолете. Многие из них также созданы его руками.

Советский метеоролог после долгих наблюдений первым сделал смелое предсказание, какими окажутся самые сильные морозы для различных районов ледового материка. "На Востоке можно ожидать менее минус восьмидесяти пяти градусов, а на Комсомольской - около минус восьмидесяти одного градуса", - сказал он. Эти цифры оправдались. Именно на Востоке, внутриконтинентальной советской станции в Антарктиде, была зафиксирована самая низкая температура в мире - минус восемьдесят восемь целых три десятых градуса. Это мировой рекорд, поставленный свирепыми морозами на поверхности земли. Еще более низкую температуру - минус девяносто два градуса - показали однажды приборы на высоте семнадцати километров над антарктической станцией Советская.

Полярники быстро находят общий язык. Советские и американские ученые на базе Мак-Мердо у самолета 'ИЛ-18'

Очень большой интерес проявили к работам Шляхова американцы. У них не было таких приборов, как в Мирном, и они попросили Василия Ивановича сделать прогноз для их южнополярной станции Амундсен - Скотт. Вычисления советского полярника снова подтвердились. Он предсказал температуру около семидесяти пяти градусов мороза.

- Я думаю, - говорит Шляхов, - что на земле мы встретимся с температурой около девяноста градусов мороза и даже несколько ниже.

- Но согласно вашим расчетам температура ниже той, которая была зарегистрирована на станции Восток, вряд ли будет показана.

- На Востоке вряд ли, - отвечает Шляхов.

- А ведь Восток считается мировым Полюсом холода.

- Да, пока считается. Но именно пока! Вы же знаете, что Полюс холода - "путешественник", он еще не нашел своего окончательного места на планете. Когда-то он находился в нашей стране, в Якутии, затем "переехал" на Южный полюс, позднее - на антарктическую научно-исследовательскую станцию Восток. Но произведенные мною вычисления убеждают меня в том, что абсолютный мировой Полюс холода все-таки находится не в районе станции Восток.

- А где же?

- Примерно семьсот-восемьсот километров к юго-западу от него. Именно там можно ожидать температуры порядка минус девяносто градусов. Мы планировали полет в этот район, но, к сожалению, осуществить его еще не удалось.

Итак, один из полюсов нашей планеты до сих пор еще не открыт, до сих пор еще не изведан. Какая же увлекательная задача стоит перед теми, кто двинется на поиски абсолютного Полюса холода на земле! Какой простор для работы ученых!

Ждет новых исследователей и еще один полюс Антарктиды - Полюс относительной недоступности - наиболее удаленная точка от берегов континента. Здесь уже бывали советские полярники, работала группа советских ученых. Но нет сомнения, что к этой точке еще не раз придут исследователи, изучающие климат шестого материка, его ледники.

Проблема ледников Антарктиды - одна из самых интересных. Мы привыкли говорить: мировые запасы угля, мировые запасы нефти. А у ученых-глациологов в ходу выражение - мировые запасы льда. Оказывается, более девяноста процентов мировых запасов льда сосредоточено в Антарктиде. А почему? Почему именно здесь? Почему они не распределены поровну между Северным и Южным полюсами? Этого никто не знает.

Весь материк прикрыт гигантской ледовой шапкой. Средняя толщина льда - около двух километров, а в некоторых местах она превышает четыре тысячи метров. Южнополярный материк самый высокий среди земных континентов.

Центральная часть Антарктиды представляет собой ровное ледовое плато, а на побережье ее стекают ледовые языки, свешивающиеся в океан. Они движутся со скоростью двадцать-двадцать пять метров в год, громадные куски их откалываются и уплывают. Так рождаются айсберги. Лед течет очень медленно. И тот, на котором мы стоим, по которому мы ходим в Мирном, может быть, когда-то находился в районе Южного полюса, оттуда "приплыл" к берегам. Это было миллионы лет назад.

Уже многие миллионы лет Антарктида скована льдом. Тяжесть этого льда настолько велика, что материк вдавлен им в земную твердь, подобно тому, как опускается в воду плот, если его перегрузить. В центральных районах давление составляет три миллиарда тонн на один квадратный километр.

Ученые считают, что если бы лед южнополярного континента внезапно стаял, если бы Антарктида вдруг сбросила ледовую шапку (что, конечно, невозможно), то материк просто бы всплыл.

Советский дизель-электроход *Обь' в антарктических льдах

Освободившись от гигантской тяжести, он поднялся бы на семьсот-восемьсот метров. Это, конечно, было бы замечено во всем мире, потому что если бы южнополярные льды неожиданно растаяли, то уровень Мирового океана поднялся бы в среднем на пятьдесят метров, если не больше. Тогда большие области земного шара, прибрежные районы многих стран, крупные города, вроде Вашингтона, Ленинграда, Венеции, оказались бы затопленными. Никаких усилий не хватило бы голландцам, чтобы отстоять свою страну, частично лежащую ниже уровня моря. Трудно даже представить, сколь значительно сократилась бы площадь суши, причем за счет наиболее густонаселенных областей нашей планеты, в случае исчезновения ледников Антарктики. Конечно, это стало бы бедствием для населения всего земного шара.

Но внезапно ледники шестого континента растаять не могут. А что, если это произойдет постепенно? И произойдет ли? Может быть, не имеет смысла строить города на побережье морей и океанов - через сто, двести или несколько более лет они окажутся под водой. Ученые должны знать это. Для этого, в частности, они и изучают Антарктику.

Благодаря работе ученых мы теперь знаем, что некогда южнополярный материк был зеленым. На нем был совершенно другой климат. Двести-триста миллионов лет назад покрывали его такие же джунгли, какие существуют сейчас в Африке или Южной Америке.

Странно звучит сочетание слов "антарктические джунгли". Однако есть твердые доказательства их былого существования. Одно из них - залежи угля, которые обнаружены на шестом континенте. Ведь уголь органического происхождения. Процесс оледенения длился многие миллионы лет. Что же случилось? Почему материк оказался скованным льдом? Не грозит ли подобная участь другим континентам земли? Над решением этой задачи трудятся многие ученые.

Высказываются самые смелые, самые интересные предположения. Так, например, некоторые ученые полагают, что оледенение Антарктиды связано с изменением положения земной оси, что, может быть, когда-то экватор проходил через шестой континент. Можно ли доказать это? Пока что нет. Это остается гипотезой, к тому же крайне смелой.

Так что же - теплее или холоднее становится в Антарктике?

Я спрашиваю об этом Василия Ивановича Шляхова.

- У нас еще очень мало научных данных, чтобы делать окончательные, категорические выводы, - говорит он.- Мы еще очень мало знаем. Ведь Антарктида всерьез изучается всего несколько лет, а мы должны располагать и среднегодовыми и среднесуточными ее температурами за большой период, и точным количеством льда, которое "стекает" в океан, и количеством снега, которое выносится с континента, и знанием того, сколько солнечного тепла поглощают ледники, и многими другими данными. Наука год от года обогащается ими благодаря труду полярников.

Но мне кажется все-таки, что на шестом континенте становится несколько теплее. Для того чтобы мы действительно смогли это почувствовать, понадобится не одна тысяча лет, но тем не менее те данные, которыми располагают ученые, позволяют мне высказать это смелое предположение. Мне кажется, что площадь ледников Антарктики уменьшается, а климат имеет тенденцию к смягчению.

Может быть, в Антарктике и становится теплее. Однако сегодня, да и многие годы в будущем, этого не ощутит никто из нас. Пока что свирепые морозы и ураганы невероятной силы - вот постоянные спутники ученых, работающих на шестом континенте.