Впервые над Австралией

Очертания австралийского материка просты. Лишь на севере выделяются два "языка" - полуострова. Они мало цивилизованы, никто не хочет жить на севере. Не потому, что там холодно, а, наоборот, потому что здесь царит изнуряющая жара, льют тропические дожди.

Восточный и южный берега Австралии усыпаны городами, а вот на севере раз-два, и обчелся. Здесь самый крупный населенный пункт - город Дарвин. Через Дарвин проходят многие международные авиационные линии, связывающие Австралию с другими странами. Здесь же военно- воздушная и военно-морская базы. Словом, Дарвин - северные морские и воздушные ворота страны.

"ИЛ-18" стоит у маленького здания дарвинского аэропорта, в иллюминаторы нам видны группы людей, пришедших нас встретить, и несколько полицейских.

Неторопливо подъезжает трап. Высокий рыжебородый австралиец поднимается к нам в самолет. Он одет, как все одеваются в этом тропическом городе, - белая рубаха, короткие белые штаны, на голове что-то вроде панамы, тоже белой. Это представитель санитарно-карантинной службы.

Поздоровавшись, он просит всех оставаться на своих местах. Запирает за собой дверь и, когда мы вновь рассаживаемся, проходит весь самолет - от хвоста до пилотской кабины - с длинным пульверизатором в руках. Клубами пахучего раствора он опрыскивает все подряд, включая шевелюры некоторых из нас.

- Вы хотите, чтобы я оставил свои волосы в Австралии? - спрашивает кто-то.

- Нет, спасибо, - смеется австралиец.- Везите их дальше.

Его задача - предохранить австралийский континент от непрошеных гостей, которых мы могли случайно захватить с собой из Индии или Индонезии, - мух, комаров или других насекомых. Дело в том, что в Австралии, сельскохозяйственной стране, нет многих насекомых, которые приносят большой вред земледельцам других континентов. Поэтому здесь принимаются все меры предосторожности для того, чтобы эти вредители как-нибудь случайно не пробрались в страну. Жидкостью, уничтожающей насекомых, опрыскиваются все самолеты и корабли, прибывающие в Дарвин.

Закончив процедуру, рыжебородый просит показать ему наши продукты. Хотя мы уже довольно далеко от Москвы, кое-какие запасы у нас еще есть. Мы с готовностью сваливаем их в кучу на столе в нашей кухне. После этого австралиец, дружелюбно улыбаясь, спрашивает:

- Кто хочет присутствовать при сожжении продуктов?

Никто из нас не проявляет такого желания.

Оказывается, австралийские законы запрещают ввозить

в страну какие-либо продукты, за исключением консервов. Тоже по соображениям борьбы с насекомыми; они могут находиться на пище. Итак, прощай, московская колбаса, за которой было уже забронировано ее место на новогоднем столе в Мирном. Ее бесславную участь разделили и другие продукты.

Лишь теперь мы выходим из самолета, Тем временем "АН-12" подруливает к нам.

Дарвинцы отлично информированы о нашем перелете. Их, как всех австралийцев, глубоко интересует то, что имеет какое-либо отношение к Антарктике. Здесь существуют давние традиции изучения ледового материка. Австралия дала миру немало выдающихся полярных исследователей.

Журналисты из местной газеты "Ньюс" обступают руководителей нашей экспедиции.

- Как вы долетели?

- Спасибо. Все в порядке.

- А как моторы?

- Раз прилетели, значит, все нормально.

Многие из собравшихся на аэродроме просят разрешения осмотреть советские самолеты. В этом никому не отказывают. Дарвинцы поднимаются по трапу нашего "ИЛа" целыми семьями.

От них мы узнаем, что австралийская печать освещала ход нашей экспедиции с момента вылета из Москвы. А реакционные газеты сообщали, что у советских самолетов якобы вышли из строя моторы и экспедиция застряла в пути. Так вот почему журналисты так интересовались моторами!

- Нет, мы прилетели точно по графику, - говорим мы редактору местной газеты, которого интересуют все подробности нашего перелета.

- Значит, мы просто заждались вас. Мы ждали экспедицию на день-два раньше, - улыбается он.- Вы знаете, конечно, что ваш "ИЛ" первый советский самолет в Австралии.

Да, мы знаем. Нашим самолетам впервые предстоит проложить трассу почти через весь австралийский континент.

Редактор задает нам еще несколько вопросов и, извинившись, уезжает в город, до которого около десяти километров. Он спешит: сообщение о нашем прилете не только должно быть напечатано в "Ньюс", но и передано по телеграфу в семь крупнейших агентств страны. Интерес к советской экспедиции просто огромный.

Признаться, нас тоже очень интересует Австралия. Она так далеко от нас, и здесь так редко бывают советские люди. Естественно, что мы не упускаем возможности познакомиться с Дарвином, когда фотограф из "Ньюс" предлагает нам поездку в город на его машине.

По дороге он говорит нам, что впервые в жизни видит советских людей.

Дарвин - маленький чистенький городок, стоящий на самом берегу океана. Какого-нибудь часа хватит, чтобы обойти весь его пешком. В нем десять тысяч жителей. Короткие неширокие улицы, почти безлюдные в жаркую пору, церковь, выстроенная в современном стиле, крокодиловые кожи в витринах.

Этот город на особом положении в Австралии. Прежде всего климат. Тропический, жаркий, с обильными дождями, которые льют, не переставая, неделями. Здесь трудно жить. Дарвин очень слабо связан с другими городами страны, нередко даже продукты доставляют сюда самолетами или на судах. Рабочие и служащие города получают повышенную заработную плату. Сюда приезжают на заработки на несколько лет. Поэтому в Дарвине много эмигрантов - людей, покинувших родину в поисках лучшей доли.

Чуть ли не каждый день приезжают в Австралию эмигранты. Громадные пространства этой страны заселены еще очень слабо, плотность населения здесь самая низкая в мире, примерно один человек на один квадратный километр. На обратном пути, когда мы снова остановились в Дарвине, при нас сюда прибыл самолет английской авиакомпании, переполненный эмигрантами. Над городом бушевала тропическая гроза, и они задержались на несколько часов.

...В зале шла регистрация прилетевших. Один за другим, усталые, изможденные, подходили они к столу. "Мадрид, Барселона, Саламанка, Мальта, Кельн", - отвечали они на вопрос: "Откуда прибыли?" Замкнутые, угрюмые... Даже дети, видя настроение взрослых, были молчаливы, не играли, не смеялись. Трудно расставаться с родиной, даже если она и не баловала радостью, - эту мысль можно прочесть на лицах многих. Где-то далеко, за морями, стало на несколько десятков бедняков меньше. А кем-то они станут здесь, на чужбине?

Сотни выходцев из других стран колесят по Австралии в погоне за призрачным счастьем. И очень многие из них возвращаются домой, отчаявшись, так ничего и не добившись.

Я разговаривал в Дарвине со старым словаком, который более двадцати лет назад покинул Чехословакию. Все эти годы он работает парикмахером.

- Тянет на родину, ох, как тянет, - признался он.-

Чем старше становишься, тем сильнее. По ночам снится родное село.

- А почему же не вернетесь?

- Стыдно. Как подумаю, что надо посмотреть родным и односельчанам в лицо, мурашки по спине бегут. Да и как возвращаться, не нажил я здесь богатства. Может быть, еще повезет, накоплю денег...

Австралия - богатая страна. Но и в ней счастье редко улыбается простому человеку.

...В зной прибрежные воды океана в Дарвине так и тянут искупаться. Но едва мы заводим разговор об этом с одним из австралийцев, как нас тотчас же предупреждают:

- Ни в коем случае не купайтесь здесь. Это очень опасно. В это время года в наших местах полно электрических скатов и всякой иной морской твари, от которой человеку может не поздоровиться.

- А акул у вас нет?

- Акулы приплывают позднее, через несколько месяцев.

- Когда же вы купаетесь?

- А мы почти и не купаемся в океане. Слишком большой риск.

Небольшое это удовольствие - жить у моря и не иметь возможности даже выкупаться!

С разного рода неожиданностями сталкиваешься в Австралии. Особенно, когда речь заходит о ее природном своеобразии, ее животном и растительном мире.

Дело в том, что этот материк населен удивительными животными. Три четверти всех видов, встречающихся здесь, живут только в Австралии и нигде больше. Ученые нередко называют Австралию "страной живых ископаемых". Кенгуру, в том числе гигантский, достигающий высоты два метра, сумчатый медведь коала, питающийся листьями эвкалиптов, страус эму, гигантские черепахи - вот лишь некоторые из прославленных обитателей австралийского континента. Здесь растут и самые высокие деревья - эвкалипты, поднимающиеся до ста метров, и самые толстые - баобабы.

Прибрежные воды кишат акулами чуть ли не всех известных разновидностей. Многие из них нападают на человека. Не проходит года без того, чтобы несколько опрометчивых купальщиков не стали их жертвами, хотя все места для купания, как правило, огорожены металлическими сетками.

С помощью металлических сеток ведется борьба и против кроликов - уже на суше. Необычайно расплодившись, они уничтожают траву на огромных площадях и наносят тем самим большой вред скотоводству. Заслон тянется через всю страну, с севера на юг, но и это мало помогает. Враг пастухов и еще один обитатель континента - дикая собака динго. Ее предки некогда были завезены сюда человеком, одичали и прижились. А не так давно в австралийских пустынях появились даже верблюды. Было принято решение проложить дорогу через пустыню и использовать неприхотливых верблюдов для переноски грузов. Но трудности сломили строителей, дорогу забросили, верблюды разбежались, одичали и отлично чувствуют себя на новой родине.

Об этом случае мне рассказал служащий дарвинского аэропорта.

- Стоит отъехать километров пять от города, как встретите и кенгуру и много всякой другой живности. На реках надо быть особенно осторожным - крокодилов полно. Идемте-ка, я вам покажу, что такое животный мир Австралии, - он вывел меня из здания аэропорта.- Видите эти заплаты на углах?

В речном порту Рангуна можно встретить суда всех типов - от могучих пароходов до лодчонок бирманских рыбаков

Действительно, углы деревянного здания аэровокзала были обшиты некрасивыми металлическими листами. Зачем это сделано?

- Термиты съели дерево, - пояснил служащий.- Пришлось залатать железом. Но это не спасет. Авиакомпания знает, что термитов не остановишь, придется строить новое здание, "несъедобное" для них. Из-за них мы лишены телевидения. В городе нет своей телестудии, к нам не раз прокладывали телевизионный кабель из Центральной Австралии, но каждый раз передачи вскоре прекращались. В чем дело? Оказалось, термиты попросту съедали кабель. Теперь мы без телевидения...

Да, положение сложное. Во всяком случае, австралийские инженеры еще не нашли из него выхода.

...Над Дарвином сгущаются тучи, блуждавшие ранее где-то над горизонтом. Внезапно, "без подготовки" начинается сильнейший ливень. От аэровокзала до нашего "ИЛа" всего метров сто, но пробежать их под дождем - все равно что искупаться в одежде. На случай грозы у здания аэропорта свалены в кучу большущие зонты, под которыми можно спрятаться втроем. Берем по зонту и идем к самолету.

В "ИЛе" появились новые пассажиры. Это молодой австралийский штурман, который полетит с нами до места следующей остановки, Сиднея, и его переводчик, отрекомендовавшийся "клерком из министерства обороны", не то русский, не то полурусский - из его объяснений понять невозможно. Штурман внимательно знакомится с нашим самолетом.

- Отличная машина, я хотел бы летать на такой, - говорит он, заканчивая осмотр.- Прекрасно оборудована для перелетов в любых условиях. Можно считать, что мне повезло, я буду участвовать в историческом рейсе - первом полете советских машин над моей страной. До Сиднея около пяти часов.

- Но из-за дождя мы застрянем здесь надолго, - сетуют наши летчики.

- Не волнуйтесь, дождь скоро кончится, - обещает австралиец.

В самом деле, через полчаса ливень прекратился почти так же внезапно, как и начался. Выглядывает солнце, с земли поднимаются испарения, становится душно.

Пора лететь дальше.

Наш путь - из столицы в столицу. Австралийский Союз образовался в начале этого века после объединения шести провинций, ранее считавшихся независимыми. У каждой из них была своя столица. Кроме того, в союз вошла так называемая Северная территория, центр которой город Дарвин. А Сидней, куда мы летим, - столица штата Новый Южный Уэльс. Когда был создан Австралийский Союз, несколько городов претендовали на то, чтобы считаться его столицей. Особенно самые большие - Сидней и Мельбурн. Разгорелись ожесточенные споры. И было принято решение создать столицу страны заново, на пустом месте. Ею стала Канберра, которая и поныне много меньше городов-гигантов - Мельбурна и Сиднея.

Трасса советских воздушных кораблей над австралийским материком разрезает его наискосок - с севера на юго-восток. Вскоре после вылета из Дарвина желтая однообразная пустыня внизу становится нашим постоянным спутником. Весь центр материка занят пустыней, которую называют "Мертвым сердцем Австралии". В этих местах лишь изредка можно встретить племя аборигенов - коренных жителей континента.

Впрочем, аборигенов вообще трудно встретить в Австралии. Они загнаны в глухие уголки, подальше от городов, и их с каждым годом становится все меньше и меньше.

История коренного населения австралийского материка - история гибели, насильственной смерти целых племен, которым по праву принадлежали все богатства земли, где они родились. В конце XVIII столетия, когда в Австралию прибыли из Англии первые поселенцы, здесь жило несколько сот тысяч коренных жителей. Ньюль-ньюль, питта-питта, вонгконгару, варамунга, варрай - вот экзотические имена некоторых племен, всего их было более сотни. Они сильно отстали в развитии от других народов, примитивным способом добывали огонь, охотились с копьем и бумерангом за дичью. Они оказались беспомощными перед поселенцами, которые сгоняли их с лучших земель, убивали. Захватывая новые земли, англичане нередко просто уничтожали сотни аборигенов, травили их собаками, обращали в своих рабов.

Количество аборигенов катастрофически уменьшалось. Нищета, бесправие, страх перед белыми стали их уделом. Сейчас в Австралии осталось менее одной десятой части того коренного населения, которое было здесь полтора века назад. Судьба его по-прежнему трагична, большинство из них живет в резервациях - специально отведенных местах. По закону им не только запрещено жить в целом ряде городов, но даже приближаться к этим городам ближе, чем на пять километров. Они гибнут от голода и болезней.

В Дарвине на улице мы встретили двух аборигенов. Истощенные, грязные, в лохмотьях, они выглядели какими-то призраками. Зная, что полуостров Арнхемленд заселен племенами мурнгин, воргаит, муллук, мы пытались было познакомиться с жизнью аборигенов, побывать, в резервации.

- Это далеко от города, миль сто, и дороги туда неважные, - сказали нам.- Не доберетесь.

Позднее мы выяснили, что одна резервация, Байгет, находится совсем рядом с Дарвином, милях в шести. Но въезд на ее территорию иностранцам категорически запрещен. Одна австралийская газета писала об аборигенах: "Мы относимся к ним, как к скоту; пожалуй, даже скот ценят на севере больше, так как он стоит денег".

Положение коренного населения страны - позор Австралии. Туземцу ни за что не "выбиться в люди", даже если он наделен таким необыкновенным талантом, каким обладал художник-абориген Альберт Наматжира, Живописец-самоучка, он на весь мир прославился своими картинами, в городах страны не раз устраивались его выставки. И тем не менее Альберт Наматжира для властей оставался все тем же туземцем, с которым можно было обращаться как угодно. Художника начали травить, а затем бросили в тюрьму. Сломленный всем этим, Наматжира умер несколько лет назад.

...Надвигается ночь. По графику мы должны быть в Сиднее около полуночи. Заснул в кресле переводчик, дремлет штурман. Делать ему, собственно, нечего, наши летчики и сами прекрасно найдут дорогу через пустыню. Он в самолете скорее "для порядка".

Далеко Москва. Далеко Родина. В ночном небе над чужим незнакомым континентом затерялись наши самолеты. Незаметно подкрадывается чувство одиночества, грусть. Как бы хотелось получить весточку из Москвы.

И весточка приходит. Только не из Москвы, а из антарктических вод. В приполярных морях плавает советское судно "Керчь". Радист "Керчи" связался с нашим "ИЛом", и капитан корабля Усновский от своего имени и от всей команды передал нам поздравления, пожелал успешного перелета. Теплее становится на душе. Все-таки свои разыскали.

А полчаса спустя в наше отделение входит Афанасьев с листом бумаги в руках.

- Все спят или нет? Есть интересные новости!

Ради новостей можно и проснуться.

- Получил радиограмму из Мирного, - говорит Афанасьев.- После вылета первый раз удалось связаться. Значит, дальше связь будет устойчивой. Там нас ждут и торопят. Подготовили для самолетов два аэродрома: один в Мирном, другой в четырехстах километрах, в оазисе Бангера. Погода неважная, пурга. Аэродромы приходится все время расчищать.

Дремоты как не бывало. Первый раз мы почувствовали, что стали ближе к шестому континенту. Первый раз ощутили, что конечная точка путешествия пока что и за горами и за морями, но все-таки совсем не так далека.

Антарктические новости взбудоражили всех. Еще дня три-четыре придется подождать полярникам, прикидываем мы. А что, если снова занесет посадочные площадки? Беседуя об Антарктике, пристегиваемся ремнями к креслам и приземляемся. Пока еще не в Мирном. В Сиднее.

Несмотря на то, что время уже за полночь, сиднейские газетчики на аэродроме ждут самолеты советской экспедиции. Это ли не сенсация - русские прилетели в Сидней!

Их интересует все. Сколько часов мы провели в воздухе? Сколько тысяч километров пролетели? Как нам нравится Австралия? Все ли члены экспедиции здоровы?

И, наконец, последний вопрос: поможете ли вы Аллану Ньюмену?

- А кто такой Ньюмен?

Нам поспешно объясняют: на австралийской антарктической базе тяжело заболел механик. Его можно вывезти оттуда лишь на тяжелых самолетах.

- Да, мы поможем Аллану Ньюмену.

На другой день этот ответ руководителей нашей экспедиции напечатали все крупнейшие газеты Австралии. А неделю спустя они рассказали читателям, как боролись советские полярники за жизнь Ньюмена, как вывезли его советские самолеты...

Мы останавливаемся в Сиднее в гостинице "Канберра ориенталь", на одной из самых оживленных площадей города. На ней полно маленьких магазинов и ресторанчиков, каждый из них стремится чем-то выделиться среди собратьев, привлечь клиентов. Вероятно, поэтому хозяин одного трактирчика назвал свое заведение "Балалайка".

Сидней - очень большой город с многоэтажными зданиями, улицами, залитыми светом неоновых реклам, богатыми торговыми домами и магазинами. Он знаменит по двум причинам. Во-первых, на том месте, где сейчас стоит город, в конце XVIII столетия было создано первое английское поселение. Отсюда берет начало Австралия белых людей, или Новая Голландия, как называли материк вначале. Первое поселение, выросшее на берегу залива Порт-Джексон, врезающегося в сушу на двадцать пять километров, так и называлось - Порт-Джексон. В Порт-Джексон заходили суда экспедиции Беллинсгаузена.

В самом центре Джакарты, столицы Индонезии, проходит канал

Вторая достопримечательность Сиднея - большой и очень красивый мост, переброшенный через залив Порт-Джексон, На многих открытках, марках этот мост стал своего рода символом, эмблемой австралийского материка.

Побродив по оживленным улицам Сиднея и устав от их шума, мы отправились на мост. В центре города в эти дни было особенно многолюдно, потому что приближался новый год и сиднейцы активно посещали магазины. Это казалось очень странным нам, северянам, - встречать Новый год в зной, летом, с цветами. Но ведь мы в южном полушарии. И сиднейцы деятельно готовились к торжествам - на одной из площадей репетировалась шуточная церемония.

Очень усилилось и движение через сиднейский мост. Сплошным потоком шли через него машины, то и дело пробегали поезда. Длина моста около двух километров, по нему проложены четыре железнодорожные линии, две пешеходные дорожки, автомагистраль. Под мостом могут спокойно проходить самые большие океанские пароходы, он поднят так высоко, что виден из многих кварталов города.

Спускаясь, мы увидели одного из тех сиднейцев, кто был далек от новогодних хлопот, чьей главной заботой был хлеб насущный. Он лежал на ступенях лестницы, оборванный, небритый, а рядом кепка с несколькими монетами, брошенными прохожими.

Безработица, словно тень, неотступно следует за трудящимися австралийцами, - рассказал нам позднее Эдгар Росс, руководитель профсоюза шахтеров штата Новый Южный Уэльс.- Американцы завозят к нам топливо, которое подчас делает ненужной добычу угля. Поэтому число безработных растет. Но мы упорно боремся за права шахтеров.

О трудной доле рабочего человека в Австралии мы узнали и из рассказа известного австралийского писателя Фрэнка Харди. Это старый и верный друг советского народа. Многие его книги переведены и изданы в нашей страна.

Он пришел к нам в гостиницу "Канберра ориенталь". Его писательская судьба трудна и интересна. Его книги хорошо знает рабочий класс страны, они написаны о его труде и борьбе. Поэтому-то буржуазные издатели отказываются издавать романы Фрэнка Харди. Нередко ему приходится самому выступать в роли продавца своих книг на заводах, среди шахтеров. Он сам рабочий человек. Почти каждое лето уходит он в плавание простым матросом, не один месяц проводит в рейсе, чтобы заработать деньги и иметь возможность зимой отдаться любимому труду - писательскому.

Вместе с Фрэнком Харди пришли члены Общества австралийско-советской дружбы, помогли познакомиться с Сиднеем, просили рассказать о Советском Союзе. Приятно было видеть, что у нашей Родины в этой стране так много искренних друзей. Правда, встречи с ними были короткими.

- Собирайтесь, собирайтесь, - говорят летчики.- В Мирном ждут.

- А долго лететь?

- Да тут недалеко, через Тасманово море перемахнем - и на месте.

Да, тут недалеко, всего четыре часа в воздухе, и мы уже в последней стране нашего перелета в Антарктиду - в Новой Зеландии.