Бухта Тикси

Бухта Тикси

Колымско-индигирская экспедиция. Постройка станции. Зимовщики Тикси. Погрузка угля. Велосипеды. Ляховские острова. Встреча с "Пионером". Медвежьи острова. Устье Колымы. Экспедиция "Литке". Первые холода. Дальше на восток.

Мы уже у материка - вблизи бухты Тикси, рядом с дельтой великой сибирской реки Лены.

Идем ощупью, проверяя фарватер лотом. В любой момент здесь можно сесть на мель. Лена несет в океан массу ила и песка, которые, отлагаясь, образуют опасные мели.

Устье Лены до сих пор еще не исследовано надлежащим образом и представляет собой гигантский лабиринт рукавов и водных протоков. Наша задача - пройти в бухту Тикси, стать около строящейся зимовочной станции Арктического института и принять уголь, заготовленный для нас. Этот уголь взят с местной якутской разработки, находящейся прямо на берегу реки, выше по течению.

- Смотри, смотри, "Лена"!

Вдали яркой звездочкой, вспыхивающей на поверхности черной бушующей воды, показывается идущий нам навстречу пароход "Лена", Он будет нашим лоцманом при входе в бухту.

Все вылезают из кают на палубу. Огоньки приближаются. Вырисовываются очертания маленького пароходика забавной куцей формы, характерной для пароходов прошлого столетия. Труба маленькая, тоненькая, похожая на сигарный окурок, яростно изрыгает столбы черного дыма. Суденышко прыгает по волнам, продвигаясь вперед довольно быстро и уверенно.

"Лена" - первый пароход, пришедший сюда пятьдесят с лишним лет назад. Она входила в состав экспедиции Норденшельда, флагманским судном которой был зверобойный пароход "Вега". В море Лаптезых "Лена" отделилась от "Веги" и, войдя 1 сентября в Быковскую протоку устья реки, прибыла 21 сентября 1878 года в Якутск.

До "Лены" ни один пароход в Якутск с моря не приходил. Несколько раз ремонтировавшийся, с новой машиной, этот пароход здесь самый крупный. Каждое лето судно делает регулярные рейсы от Якутска вниз к устью и обратно.

Наш приход к устью Лены имеет огромное хозяйственное значение. Мы выполнили еще одно из заданий партии - доказали, что приход в Лену на ледоколе с запада вполне возможен.

Теперь колоссальная Якутская республика с ее неисчислимыми богатствами будет иметь регулярную связь с другими республиками Советского Союза. По нашему пути пойдут караваны судов, проводимы ледоколами, как идут сейчас караваны карских экспедиций.

Описав круг, "Лена" идет борт о борт с нами. Каким смешным и беспомощным кажется нам этот пароход, так похожий на один из московских речных трамваев.

Наш сравнительно небольшой "Сибиряков" выглядит гигантом по сравнению с этой посудиной. Как-то будет выглядеть "Лена", когда сюда придут грандиозные морские транспорты и такие ледоколы, как "Ленин", "Красин"? Любой из них сможет поднять "Лену" к себе на палубу на грузовых стрелах.

На палубе "Лены" десятка полтора людей. У штурвала два человека в меховых шапках. Бронзовые лица, раскосые глаза, выдающиеся скулы. Это якуты. Один из них до последнего времени был капитаном "Лены". Он плавал на этом пароходе бессменно с 1900 года, начав службу простым матросом и дойдя до должности капитана. Сейчас товарищ Богатырев получил новое назначение - на Колыму, для организации там судоходства.

Люди на палубе "Лены" машут руками и кричат:

- Да здравствуют герои полярники. Ура!..

Мы, пришедшие сюда на невиданном "огромном" ледоколе, кажемся ленцам, по-видимому, большими героями.

С борта "Сибирякова" несется ответное приветствие и дружное "ура".

Нам, вооруженным современной ледокольной техникой, кажется непостижимым, как эта скорлупа могла пробраться под руководством Норденшельда с запада, мимо мыса Челюскин в эти воды. Мы проникаемся уважением к этому славному выносливому суденышку.

Оба парохода останавливаются. "Лена" спускает шлюпку. Заполненная людьми шлюпка подходит к борту "Сибирякова".

По штормтрапу люди взбираются на палубу. В верхней кают-компании уже накрыт стол. Начинаются оживленные разговоры. Угощаем гостей завтраком.

Среди прибывших есть зимовщики строящейся здесь полярной станции во главе с Фрейбергом и Войцеховским, руководителями экспедиции Наркомвода, и представители команды "Лены".

Незаметно наступает рассвет. Впереди, поблескивая уже потускневшим в рассветной мгле кормовым фонарем, идет "Лена", за ней в кильватер "Сибиряков". Мы пробираемся по глубокому заливу, мимо торчащих из воды голых черных утесов - "караульных камней", в бухту Тикси.

Кругом развернулась панорама окутанных облаками и утренними туманами синих гор. Грядами, одна задругой, они обступили залив с трех сторон, оставляя свободным только выход в океан.

Погода начинает улучшаться. Задул норд-ост, разорвал пелену сплошных серых облаков и погнал их за горы. Восток озарился ярким огнем восходящего солнца.

Черные и голые горы неожиданно перекрасились в радостный зеленый цвет.

До берега еще далеко, но мы бросаем якорь. Мелко. Дальше не двинемся. "Лена" пойдет к берегу и приведет на буксире баржи с углем. Погрузка будет происходить здесь...

В борьбе со льдами полярных морей караван "Литке" настолько задержался, что операция по проводке судов из Лены в Колыму срывается.

Евгенов, опытный полярник, телеграфно известил, что эту часть задания он выполнить не может. План работ этого года, намеченный для освоения Колымы и Индигирки, находится под угрозой.

О. Ю. Шмидт решил пойти на помощь ледорезу "Литке", и сейчас решается вопрос: поведем ли мы эти речные пароходы на буксире до Колымы.

Возвращать их обратно - значит, погубить затраченные средства и труд и на год затормозить работу на Колыме.

Сейчас у берегов Лены стоит несколько плоскодонных колесных пароходов и тяжелых груженых барж. На самом большом из них - "Пропагандисте" - штаб Колымско-Индигирской экспедиции. Помимо команды на судах находится много рабочих с семьями, едущих на постоянное жительство на Колыму.

Перебрались на "Лену". Лазим по пароходу, осматривая его во всех деталях. Четко выстукивает машина. Якорь, шлюпка, штурвал - все кажется прочно слаженными детскими игрушками.

На берегу высятся поленницы плавника. Это запас топлива для колесных пароходов, работающих на дровах. Плавник - даровое и удобное топливо. Его выносит здесь тысячами бревен.

"Пропагандист" стоит у самого берега. Плоскодонный с красными большими колесами, он напоминает наши волжские пассажирские суда.

Нас ведут на пароход, водят по палубам, кают-компании и коридорам.

Всюду, как на большой узловой станции, оживление. С чайниками и кастрюлями в руках проходят какие-то женщины, бегают дети. Около якоря мирно сидят две серые пушистые кошки. На палубе много рабочих: грузчиков, приисковиков, плотников. Они бродят, группами сидят на скамейках и ждут решения своей судьбы. Они уже знают, что есть проект вести пароходы на буксире "Сибирякова" до Колымы.

Интереснейший типаж - в особенности приисковики. Я первый раз в жизни вижу такие наряды: широченные, запорожского типа шаровары, высокие сапоги "гармошкой", широкие матерчатые красные пояса и на голове картуз или соломенная шляпа, похожая на украинскую панаму. Приисковики едут с Алдана на постоянную работу на Индигирку и Колыму.

Через полчаса на палубе "Пропагандиста" состоится митинг, посвященный приходу нашего ледокола. До митинга спускаемся побродить по берегу.

Под ногами каменная осыпь. Она подходит к гальке, нанесенной прибоем. Выше болотистая сырая почва, украшенная плешинами каменных площадок. Болото покрыто зеленой травкой, мхом и лишайниками. Местами попадаются красные пуговки брусники, кое-где встречаются сыроежки или даже настоящий подосиновик. Это "полярный лес".

Я наклоняюсь и с корнем вырываю березу, уже украшенную сережками, покрытыми пыльцой. Полярная карликовая береза стелется по земле и не поднимается выше травы нашей среднерусской полосы. Все вырванное с корнем дерево помещается на ладони руки, немного выходя за длину пальцев.

Вот и Семенов сорвал себе березу. У него она побольше - величиной в развернутый лист бумаги. Это уже совсем взрослое дерево. Нахожу такие же карликовые ивы. Берем их с собой в каюты на память.

Снова поднимаемся на палубу "Пропагандиста". Там человек полтораста народу. Митинг проходит быстро, по-деловому.

Муханов - секретарь экспедиции - приветствует собравшихся от имени сибиряковцев. Он сообщает, что рабочие и команды пароходов еще до нашего приезда постановили оказать полное содействие "Сибирякову" и бесплатно перегрузить уголь с барж в трюмы ледокола.

Засняв несколько сцен митинга и пообедав в кают-компании, мы садимся на "Лену", уже взявшую на буксир баржу с углем. Баржа полна народу. Это грузчики- добровольцы, желающие помочь экспедиции. Баржу подводят к самому борту ледокола и начинают перегрузку. Скинув куртки, надев на спину лямки, грузчики двойной шеренгой, непрерывным конвейером таскают уголь.

Здесь существует свой особый метод носки. Уголь насыпается в ящики. Эти ящики ставятся на лямки и потом сваливаются в трюм. Работа идет быстро. Грузчики все как на подбор здоровые, статные ребята. Трюм баржи быстро опорожняется. Взамен угля на баржу идут бочки с бензином, аэросани и продовольствие для зимовщиков станции, строящейся в глубине бухты Тикси.

Эта станция - первые шаги к освоению якутского побережья. Недалеко то время, когда здесь возникнет такой же полярный порт, как в Игарке.

На другой день отправляемся на станцию. Идем на моторке с прицепленной к ней шлюпкой с "Сибирякова". С нами едет человек пятнадцать, чтобы помочь зимовщикам в работе по строительству станции. На берегу нас встречает начальник станции Фрейберг. Он в морской фуражке, в белом ветрозащитном костюме, с откинутым на спину капюшоном.

Фрейберг показывает нам "свои" владения. Хорошее место он выбрал для станции. В глубине залива, на обрывистом берегу торчат мачты радио. Строятся два дома. Один только начат - стоит голый каркас. Второй достраивается.

Кругом строительные материалы - лес, кирпич, железо. Работа кипит. До осени осталось немного. В стороне лагерь зимовщиков, еще не переселившихся в дома; вместо кухни - костер.

Молодая миловидная женщина в лыжных шароварах жарит на сковородке рыбу. Вокруг сидят псы на цепях, привязанных к вбитым в землю кольям. Они умиленно облизываются и переминаются с ноги на ногу.

Со скрипом мимо нас проезжает телега. Черный бычок запряжен в деревянный ящик, поставленный на самодельные колеса. Хитроумные зимовщики заставили взятого на мясо бычка перевозить строительные материалы. Бычок упрямится. Его приходится подгонять палкой и тащить за веревку, подвязанную вокруг шеи.

При нашем приближении псы заливаются неистовым лаем. Работник якут покрикивает на них. Они смолкают.

В стороне, на лужайке, десятка полтора белых и серых оленей. Мы подходим ближе. Олени не трогаются с места. Их ветвистые рога покрыты шершавой, похожей на замшу кожей. У некоторых кожа начинает слезать, оголяя кость рогов и повисая длинными тесемками.

- Наша ездовая сила,- говорит Фрейберг. - Хотите прокатиться?

Желающие находятся. Сотрудник станции приносит крохотное седло с подпругами и пристраивает его на оленя. Для того чтобы продемонстрировать нам высшую школу оленьей езды, первым отправляется якут - работник станции. В руках у него длинный шест. Он сидит верхом, поджав ноги, упираясь шестом в землю, и понукает оленя. Немного поупрямившись, животное размашистым шагом бежит по лужайке. Часть оленей выезжена, другая не годится еще для езды. Фрейберг объясняет, что большая часть стада заготовлена на мясо для зимовщиков.

Подговорив сотрудника станции заседлать невыезженного оленя, предлагаем только что подошедшему Решетникову прокатиться. Аппарат наготове. Оленя обступают со всех сторон и держат за рога. Решетников усаживается. Все разбегаются. Олень полминуты стоит на месте, испуганно крутит головой, потом сразу всеми четырьмя ногами подпрыгивает - и Решетников летит кувырком на мокрую траву к общему удовольствию всех собравшихся.

Пока на корабле идет перегрузка угля, помогаем достраивать станцию. Мы уже снабдили ее аэросанями, запасом горючего и оставили механика на зимовку. На аэросанях зимой работники станции будут производить обследование дельты Лены и сообщаться с селением Булун, находящимся выше по течению.

Наша группа разбилась на две части. Одна переносит доски с берега к постройке, другая, выстроившаяся длинной шеренгой, перекидывает кирпич.

Хозяева-зимовщики настойчиво приглашают нас пообедать. Стол накрыт в недостроенном помещении станции. Это первый обед зимовщиков под крышей.

Нас кормят рыбой собственного улова - муксуном и стерлядью, вкусно приготовленными женой Фрейберга на костре. Фрейберг здесь со всей семьей - с женой и двумя ребятами.

Пообедав, снова беремся за работу.

Вскоре приходит "Лена", привозит новых работников и забирает нас на "Сибирякова".

Отто Юльевич ходит по палубе, покусывая бороду,- признак того, что он обдумывает какой-то вопрос. До сих пор не решено еще окончательно, идут с нами речные пароходы или нет. Шмидт настаивает на проводке судов. Он дал срок - к трем часам ночи сегодня, 29-го, дать точный ответ.

Капитаны речников колеблются. Дело в том, что операция проводки речных пароходов открытым морем, где нередки штормы, дело опасное и серьезное. Если бы пришел "Литке" и привел с собой буксиры, то речники могли бы идти под самым берегом и в случае бури скрыться в какую-нибудь тихую бухту. На буксире "Сибирякова" в бухту не зайдешь. Ледокол из-за большой осадки близко к берегу подойти не может. Вот почему капитаны колеблются. Но Шмидт считает, что суда должны пойти - этого требуют интересы строительства на Колыме.

30 августа. Сегодня уходим из Тикси. По настояниям Шмидта решено, что с нами на буксире пойдут колесные пароходы "Якут" и "Партизан". "Пропагандист", как более старое судно, с баржами и всеми пассажирами вместе с "Леной" уходят обратно в Якутск. Рисковать жизнью всех людей, конечно, нельзя. Предсказания метеорологов о погоде довольно благоприятные.

Уходим рано утром. Провожающая нас "Лена" остается за кормой. Тотчас обнаруживается, что состав нашей экспедиции пополнился не только несколькими "оформленными" пассажирами, взятыми для переброски на Колыму, но и случайными лицами. Из трюма и уборных извлекают нескольких человек, забравшихся туда с целью во что бы то ни стало попасть на Колыму. Этих "энтузиастов" приходится ссаживать на вызванную Шмидтом "Лену".

Снова прощаемся и уходим в море. И опять, уже в открытом море, матросы находят в трюме спрятавшихся за ящики двух новых "попутчиков". Хочешь не хочешь, придется везти их на Колыму. Это хорошие ребята - якутские грузчики, заявившие в свое оправдание, что им "страшно обидно" возвращаться домой, так и не добравшись до Колымы. Матросы устраивают их у себя в кубрике и кормят обедом.

Колесные пароходы, или, как их называют наши матросы, "велосипеды", прикреплены к длинному стальному тросу и идут кильватером за нами. Под "Якутом" хлопают колеса. "Партизан", с которого колеса сняты, переваливается с борта на борт, как жирный селезень.

Капитан все время на мостике. Он чувствует, какая ответственность лежит на нем: и "Якут", и "Партизан" никогда на своем веку не ходили на глубине большей, чем можно достать шестом.

К счастью, погода пока благоприятствует. Тихо. Тепло. Синее небо безоблачно. Так же, судя по всем данным, будет и завтра. Мы идем к Ляховским островам, входящим в группу Новосибирских. На одном из них находится зимовочная станция, которую мы должны снабдить по пути продовольствием.

31 августа. Вторые сутки идем морем. Тихая погода. Никаких происшествий.

Грузчики помогают матросам убирать палубу. В кают-компании стало тесно. Обедаем в две смены вместе с нашими временными пассажирами-якутами, едущими в Колыму.

Мы беседуем с якутами о переспективах регулярного морского сообщения по океану и судоходства по Лене, Колыме и Индигирке.

Сейчас во всей северной части Якутии единственный способ сообщения - олени и собаки. Десятки тысяч рабочих дней уходят на медленные и трудные переезды. Одна из наших спутниц - пожилая якутка, местная активистка - рассказывает, как она была на съезде в Якутске. Ее путешествие продолжалось шесть месяцев. На самом съезде она пробыла недели полторы.

Судоходство по океану и рекам сразу открывает широкие возможности. За пароходами пойдут автомобили, аэросани, самолеты. Сейчас без доставки горючего для баз, без необходимого материала обслуживать этот далекий край они не могут.

Ночью, войдя в широкий пролив Дмитрия Лаптева, подходим к группе Новосибирских островов и бросаем якорь у южного берега Большого Ляховского острова. Вдали на берегу видна научная станция, основанная в 1928 году Академией наук СССР.

К нам подходит моторная шхуна "Пионер". Это судно экспедиции Ландина, отправившейся в 1931 году из Владивостока для обследования побережья, составления карт и прокладки трассы для будущих воздушных путей.

Группа эта, снаряженная Управлением гражданского воздушного флота, вышла вначале на моторных лодках японского типа "кавасаки" и успела проделать большую работу по изучению берегов. Перезимовав на Колыме, она сменила кавасаки на принадлежавшую раньше американцам моторно-парусную шхуну "Пионер" и, продолжая исследования, дошла до Новосибирских островов. Дальше люди пойдут по берегу до устья Лены и вернутся обратно через Якутск. Самого Ландина нет. Он болен, и работа продолжается уже без него.

Странно устроен мир, и, в общем, он, конечно, тесен. Здесь, во льдах океана, нахожу знакомого. Это один из участников экспедиции.

Ландинская группа доставляет первого настоящего пациента нашему доктору, а то он все время обижался, что никто из нас не хочет по-серьезному лечиться. Теперь в его распоряжении капитан "Пионера" с ранением руки. Во время одной из поездок ружье нечаянно разрядилось, и дробь попала в плечо товарищу Кириллову, Доморощенным способом из раны были извлечены дробь и куски полушубка. Настоящая медицинская помощь - помощь хирурга - могла быть оказана только где-нибудь на материке. Сейчас доктор Лимчер занимается "ремонтом" Кириллова, который возвратится с нами во Владивосток. Лимчер доволен. Кириллов тоже.

Люди ландинской группы - настоящие морские волки. Это обросшие бородой, молодые, здоровые ребята в засаленных куртках.

Груз для научной станции переваливается на шлюпки, которые на буксире "Пионера" пойдут к берегу. Несколько человек из нашей экспедиции едут помогать зимовщикам и возвращаются на корабль, таща обломки бивня мамонта, в обилии валяющиеся среди плавника на берегу озера. Станция занимается заготовкой этого археологического материала.

1 сентября. Утром уходим дальше. Погода как по заказу. Солнце шпарит вовсю. Прямо не Арктика, а Крым. Однако по ночам на темной синеве неба начинают бродить лучи и завесы северного сияния, пока еще бледного и едва заметного. Это, как их называют здесь, сполохи. Они сигнализируют о скором наступлении зимы. Зима в этом году предполагается ранняя, и небесные сигналы предупреждают о скорых морозах.

Велосипеды расплескивая мелкую волну, весело идут за нами.

По радио удалось связаться с "Литке". Он проходит последние ледяные границы, которые, по данным воздушной разведки, находятся около мыса Биллингса, на траверзе острова Врангеля.

"Литке" со своим караваном будет нас ждать у Медвежьих островов, против устья Колымы. Мы сдадим ему велосипеды, пассажиров и пойдем дальше.

Евгенов по радио благодарит Шмидта за помощь и сообщает, что связи с материком не имеет. Наши радисты тоже, как ни бьются, установить связь с землей не могут. Мы находимся буквально в зоне молчания, не знаем, что делается на материке, и не можем ничего сообщить о себе. По этому поводу страшно волнуются журналисты. Их трагедия началась еще у Северной Земли.

2 сентября. Идем полным ходом. Начинается заключительный этап похода. Вскоре будем брать последнюю крепость Арктики, перегон Колыма - Берингов пролив. Времени в нашем распоряжении осталось немного.

Льдов пока не видно, но они близко.

Тихая солнечная погода избаловала нас. Верить этому "бабьему лету" Арктики нельзя. Сегодня уже пасмурно. Солнце скрылось за тучами, и сразу стало холодно и сыро.

Сумерки начинаются все раньше и раньше, а ночи становятся длиннее и чернее. В каютах пахнет сыростью. Просим Матвея Матвеевича - старшего механика - пустить пар в батареи отопления. Начинаем приспосабливать меховые подкладки к нашим кожаным пальто.

Вот и пятое море - Восточно-Сибирское. Последний, решающий этап нашего путешествия. Капитаны, полярники и ученые-гидрологи, ведущие из года в год наблюдения над льдами, пришли к заключению, что распределение льдов на западе и востоке Ледовитого океана имеет определенную связь. Если на западе льды слабы - значит, они сосредоточены на востоке. Если на востоке свободно - льды сильны на западе. Теперь мы замечаем, что в этом году льды на западе были слабы. Значит, на востоке мы должны ждать суровых ледовых препятствий, с которыми придется основательно бороться.

Но это еще впереди. Пока мы идем чистой водой, изредка встречая отдельные разрозненные льдины, наводящие панику на наших велосипедах, смешно прыгающих за кормой "Сибирякова".

Конечно, положение у капитанов этих речных посудин незавидное. Достаточно напороться на одну хорошую льдину, и она разрежет деревянное судно пополам. Вот только что была "ледовая потеха". Мы встретили несколько льдин. Штурман стал их осторожно обходить. Капитан первого велосипеда, не рассмотрев нашего маневра, поднял тревогу.

На палубу выскочили все матросы велосипедов, вооружились шестами и приготовились распихивать встречные льды, забыв, что это не тонкие льдины Лены, которые можно при желании оттолкнуть шестом. Наши матросы, видя суету на буксируемых судах, от хохота падали на палубу. Видя, что "Сибиряков" благополучно обошел встречные льдины, на велосипедах успокоились.

Состояние людей, находящихся сейчас на колесных речных пароходах, понятно. Даже металлический пароход обычного типа, не рассчитанный на борьбу со льдами, при малейшем сжатии льдов погибает.

Еще многим памятна судьба пароходов "Обь" и "Енисей", пошедших ко дну при первой встрече со льдами. Они были быстро раздавлены. Рапорт командира одного из этих судов, доложившего начальству о том, что "при соприкосновении со льдом пароходы затонули", звучит ныне печальным анекдотом.

Проходим небольшой айсберг - стамуху. Ледяная глыба, занесенная морскими течениями, неподвижно сидит на мели. Море тихое, но велосипеды - плоскодонки, их здорово болтает.

Велосипеды тормозят наше движение, а сейчас каждые сутки для нас имеют значение. С каждым днем становится все холоднее и холоднее. Идет полярная зима с сильными ветрами, туманами, с долгими темными ночами...

На палубе без теплой верхней одежды стоять невозможно. Ветер пронизывает до костей. Изредка падает редкий мокрый снежок. Небо в серых, мрачных облаках. Горизонт в туманах. Температура воды упала на градус.

Вот он - конец полярной осени. "По расписанию" 15 сентября можно считать началом зимы. Надо торопиться...

Гуси длинными вереницами летят в теплые края.

Из тумана все чаще выплывают цепочки разрозненных льдин, разбитых торосов, заставляя нас сбавлять и без того малый ход и осторожно лавировать, теряя драгоценное время.

3 сентября. Проходим Медвежьи острова, оставляя их по правому борту. Минуем остров Столбик, уставленный каменными столбами, кажущимися отметинами каких-то доисторических великанов.

Острова в снегу, голые и неприветливые. Трудно представить себе, что когда-то, в доисторические времена, здесь было тепло и среди древовидных папоротников бродили мохнатые гигантские мамонты, ломая хрупкие стволы закрученными длинными бивнями. На память от мамонтов остались бивни, хорошо сохранившиеся в вечно мерзлой почве. Осколок бивня, лежащий передо мной на столе, наводит на размышления о существовавших когда-то джунглях Севера.

Темнеет. Мы уже против устья Колымы. Завтра утром увидим владивостокские суда. Вдали, в темноте, мелькают огоньки головного ледокола. Становимся на якорь.

Вечером в кают-компании одна тема разговора: пройдем или нет. Начинается самое серьезное испытание. Что-то нам скажут моряки с владивостокских судов! Выйдя летом в плавание, они только сейчас достигли Колымы. Обратно им, по-видимому, не вернуться, и придется здесь зимовать. Пробьемся ли мы в тот короткий срок, что у нас остался? Идем мы все-таки на старом, изношенном, отслужившем свой век корабле.

Вечера тянутся однообразно. Все книги нашей библиотеки уже прочитаны. Все темы для разговоров исчерпаны. Один день похож на другой...

4 сентября. Светает. Погода проясняется. Вчерашний туман и низкие серые облака исчезли. Солнце встает, освещая неспокойное море и отдельные полоски разорванных облаков, вытянувшихся длинными тесемками на ярком небе.

В нескольких милях между нами и берегом стоит целая флотилия судов. Огромные морские многоэтажные транспорты, лесовозы, баржи и буксиры стоят на якоре около своего флагмана - красавца ледореза "Литке".

Я насчитываю больше десятка судов. Никогда северное море не видало такого скопления.

Четко стуча мотором, идет на нас, оторвавшись от эскадры, моторно-парусная шхуна с надписью: "Темп", Владивосток". Ее сопровождает буксир.

Все население нашего ледокола толпится на палубе. Сверху, с мостика, несется крик капитана:

- Спустить парадный трап!

От шхуны отделяется шлюпка, и через минуту по трапу поднимается на палубу несколько человек. Впереди плотный, коренастый в морской форме Евгенов, известный исследователь Арктики, начальник Северо-восточной полярной экспедиции. За ним - ученый-гидролог Гаккен и корреспондент "Известий" Макс Зингер.

В кают-компании над картой Евгенов рассказывает историю своего похода. Карандаши наших корреспондентов быстро набрасывают строки и цифры в своих блокнотах.

Эскадра благополучно прошла по водам Тихого океана, но у мыса Дежнева застряла в тяжелых льдах. Пробивались в восьмибалльном льду. Ведя за собой суда, ледорез "Литке" пытался достичь мыса Северного^*, но льды разбили эскадру на отдельные единицы, их сжимало и дрейфом выносило обратно к Дежневу.

^* (Ныне мыс Шмидта.)

Опытные полярники, не раз зимовавшие в Ледовитом океане, заговорили о необходимости поворота назад, предрекая несомненную гибель всем речным судам.

Выброшенные в Берингов пролив, суда снова двинулись на приступ Полярного моря, оставив под защитой берега, в надежном месте, две тяжелые баржи, неудобные для проводки у мыса Северного.

По пути встретили пароходы "Колыму" и "Лейтенанта Шмидта", зимовавших в Полярном море и израсходовавших все запасы угля. Моряки "Лейтенанта

Шмидта" жгли муку, обливая ее минеральным маслом, для того чтобы пробиться на соединение с экспедицией "Литке". Эскадра помогла этим пароходам, снабдив их углем и пресной водой. Спасенные от второй зимовки, "Шмидт" и "Колыма" пошли на восток, Эскадра направилась к Колыме.

Несмотря на трудности, поход экспедиции надо считать удачным - ни одно судно не погибло во льдах.

На борту "Литке" находится самолет Красинского. Он неоднократно вылетал в ледовые разведки, выискивая свободный путь для кораблей.

Борьба со льдами все же даром экспедиции не обошлась. Суда нуждаются в большом ремонте. У некоторых пробиты корпуса, появились течи. Есть и другие повреждения.

Рука Евгенова набрасывает на карте границы льдов.

- Наиболее сильны они от мыса Биллингса до Дежнева.

Указания и опыт Северо-восточной экспедиции для нас очень ценны. По мнению Евгенова, все зависит от ветров.

- Сейчас ветры благоприятствуют и отгоняют льды к северу, но если они переменятся, то льды прижмет к берегу, и проход будет невозможен.

В то время как идет совещание над картой, наши велосипеды неуклюже разворачиваются и, выбрав причальный канат, на буксире торопятся к берегу, направляясь к устью реки.

Засняв встречу с "Литке", вместе со Шмидтом и Евгеновым отправляемся на ледорез.

В просторной кают-компании знакомимся с персоналом экспедиции. Среди капитанов, штурманов и ученых, составляющих штаб экспедиции, находится высокий пожилой человек без одной руки, с белоснежной бородой. Это доктор Старокадомский, ветеран Арктики, вместе с Евгеновым участвовавший в штурме Северо-восточного прохода гидрографической экспедицией 1914-1915 годов на судах "Таймыр" и "Вайгач".

Итак, у устья Колымы встретились два корабля: один пришедший из Архангельска, другой - из Владивостока. Запад протянул руку Востоку. С двух флангов, с двух крайних точек, совместными усилиями лучших исследователей Арктики ведется атака на полярные области.

Наша встреча у пустынных берегов Колымы открывает новую эру в жизни советского Севера. Мы уже доказали возможность прохода к устью Лены с запада. С востока к Колыме подошла целая эскадра судов с тысячами тонн грузов, машин, оборудования, сотнями специалистов и рабочих, для того чтобы в кратчайший срок разбудить дремлющий веками край, богатый пушниной и полезными ископаемыми.

Люди с "Литке" передают нам письма с просьбой сдать их на почту во Владивостоке.

Команда "Литке" снабжает нас запасами свежего лука и чеснока на случай заболевания цингой.

Снова, как в Архангельске, на все лады трубят гудки пароходов, прощаясь с нами. Поднимаются приветственные флаги. Мы уходим на восток.

Облаками, точно тяжелым одеялом, накрылся весь небосклон. Эти облака, как экран перед фонарем, отражают на себе то, что лежит под ними. Ясно видно, где вода, а где льды.

У нас на материке такие облака - признак непогоды. Здесь они радуют взгляд капитана, отражая темную свободную воду. А вон вдали, на горизонте, небо светится чистой серебристой полосой, предвещая льды. Светлое небо - ледяное небо, говорят полярные капитаны.

Все чаще и чаще попадаются разрозненные льды. Они плывут грядами, одна за другой, разделенные узкими полосками воды. Вот они уже сплошной массой идут нам навстречу. Волнение прекратилось. Начинается ледокольная работа.