Президент Новой Земли

"Какая судьба ждет этого талантливого человека? Возможно ли совместить такие две крайности, как европейский склад жизни, со всеми ее знаниями, удовольствиями, ядом волнений и впечатлений, с жизнью в далеких полярных пустынях, где ночь тянется три месяца при свете северных сияний, где иногда дует "сток" при 50-градусном морозе и камни летят по воздуху от ветра, где тюлени выходят на берег послушать, если кто поет песню на берегу, так любят они музыку, и по ночам перекликаются во тьме, где природа цельная, гармоническая и нетронутая, как в первые дни мироздания; где маленькая горсть людей отрезана от всего мира в течение 9 месяцев; где почти нет инфекционных болезней; где люди благодаря чистому полярному воздуху живут долго-долго на белом свете?" - спрашивал Переплетчиков.

Будущее Тыко Вылки волновало не только его учителя. Судьба даровитого ненца тревожила многих представителей демократической интеллигенции России. "Может быть, талант его,- писала одна из газет,- как занесенная ветром искра, едва вспыхнув, тотчас и погаснет, исчезнет без следа? Пятидесятиградусные морозы стодневной ночи и девятимесячная оторванность от родины, от живого мира, едва ли много дадут пищи этому робко вспыхнувшему огоньку".

Однако провидцы ошиблись. Ни на час, ни на месяц Вылко не был оторван от родины. Новая Земля была его землей, вскормившей его и питавшей его дух. А Великая Октябрьская социалистическая революция подняла этого талантливого представителя ненецкого народа к таким вершинам, о которых не могли помыслить его самые большие доброжелатели.

Правда, перемены наступили не сразу. Да и сам Вылко не сразу понял существо революции, значение ее животворных идей. Мировая война, революционные потрясения, оккупация Севера войсками Антанты. Первые годы после Октября жители Крайнего Севера имели очень смутное представление о событиях, которые произошли на Большой земле.

...Летом 1923 года к берегу Белушьей губы подошло первое советское экспедиционное судно - легендарный "Персей". Среди участников экспедиции находился и гидролог Всеволод Аполлинарьевич Васнецов - сын Аполлинария Васнецова, встречавший Вылку в Москве у Переплетчикова зимой 1910 года. Выйдя на берег, он поспешил найти старого знакомого.

- Вы Илья Константинович Вылко?

- Да, я.

- Помните вы художника Аполлинария Михайловича Васнецова в Москве?

- Конечно, помню.

- Я сын Аполлинария Михайловича.

Илья Константинович пригласил гостя в избу. Сведения о событиях в России на Новую Землю почти не попадали, и Вылко многое хотел узнать. Он справился о здоровье Архипова, Переплетчикова. Был глубоко огорчен, когда узнал о кончине последнего. "Непосредственному и доброму человеку, ему было очень жаль Василия Васильевича",- вспоминал В. А. Васнецов. Всеволод Аполлинарьевич поинтересовался у Вылки, рисует ли он.

- А при больсевиках мосно рисовать?

- Можно, конечно, можно.

Илья Константинович показал несколько новых акварелей.

- Бумаги нет, краски нет, - пожаловался он.

Всеволод Аполлинарьевич увез в Москву письмо

Вылки, адресованное отцу. Приведем его полностью, так как это один из немногочисленных документов, свидетельствующий о жизни Вылки в те годы.

"Здравствуйте Аполинарий Михайлович как поживает москве сдоровли. Я видел твоего сына был он у меня дома. Живу так не худо среднем. Очень устаю от заботы промысла, постоянно седа надо рыбу ловить оленя изкать Собак кормить семью кормить.

Картины мало пишу но были картины, все росдавал порукам приешим напароходе на память, на это год я писал 12 картин Светными карандашами, Когда жил Москве было хорошо, только Я помню на каком улице учился, но пиши письмо буду ждать вашу руку, вы Архиповым как не быть послите краски акварели на флаконах - как бывают маслены Альбом небольшой. Я буду очень рад, прихотовлю картину на Масленой красках

Я четыре года ни писал картины во время револю не Занимался художественныме делами, потому Я боялся думал Польше - вики меня арестуют буду писать картины. когда Я слышал художество восвыжено (возвышено. - Б. К.) Я радостно принялся писать картин польсе подарил картины старался чтобы Снова приняли меня как ранее все думал московския Художники умерли. переплетчикова получал письма друг нестали извести от его. но Досвиданье не Забывай меня пиши письмо

Адрес Мой новая Земля белушья Губа

Вылки Ильи Константиновичу"

Уже в 1924 году Илья Константинович был избран председателем Совета острова Новая Земля. Он начал свою деятельность с того, что подобрал уполномоченных Совета в трех из четырех становищ острова: в Белушьей губе, в Маточкином Шаре и Крестовой губе.

Первым мероприятием Совета стала постройка школы. Учителем Новоземельской школы стал Тимофей Петрович Синицын, позднее ярко рассказавший о работе на острове в книге "Под вой пурги" (под псевдонимом Пеля Пунух). Сам Илья Константинович преподавал в школе рисование.

- Рисовать надо то, что вы знаете, любите, - учил он ребят.

В рваных малицах, в прохудившихся пимах из далеких становищ приезжали в школу ненецкие ребятишки. Многие обмораживались, болели.

Председатель собрал взрослое население Белушьей. Сам выступал, сам писал протокол: "Товарищи! Вопрос о том, что в нашей школе ученики из других становищ. Нельзя ли починить пимов, малиц, Липатов? Все ученики учатся для нас. Вы знаете, нам нужны грамотные. Быть может, из этих учеников, которые пришли из Маточкина Шара, выйдет грамотный человек. У нас будут свои учителя и фельдшера, мотористы, капитаны. - На минуту задумался над корявыми буквами протокола и добавил: - Секретари...

Постановили: починить пимов, малиц, липтов..."

Окончив дела и упрятав печать в мешочек из оленьей кожи, Вылко-председатель становился Вылкой-охотником, бедным из бедных, главой большой семьи, прокормить которую было нелегко.

Однажды отправился он на кромку льда, чтобы подкараулить тюленя. На рассвете убил лысуна. Спустил лодку, привязал к ней тушу. Покуда возился с тюленем, лодку отнесло от берега. Сколько ни бился, против ветра выгрести не мог. Пришлось обрезать ремень с тюленем, вернуться к семье с пустыми руками.

- Я никогда так не пугался,- рассказывал Вылко. - Промысел нелегко одному доставать, можно без вести потеряться.

В 1927 году в Белушьей губе была создана промысловая артель. Скоро артель получила моторный бот. Председателем артели и мотористом стал Вылко.

Вскоре - это было в 1929 году - Илья Константинович отправился в Москву. В Комитете Севера при ВЦИКе доложил о нуждах острова. Председательствовавший Смидович одобрил выступление Вылки, обещал, что Советская власть поможет населению далекого острова чем только возможно.

Однако уезжать из столицы Илья Константинович не спешил. Задумчиво бродил по коридорам ВЦИКа, словно оставалось нужное неоконченное дело. На вопросы работников комитета заявил:

- Приеду домой, спросят меня промышленники: видел Михаила Ивановича? А что я им на это отвечу?

И Вылко вошел в кабинет Калинина.

- Здравствуй, Михайл Иванович, великий человек!

Калинин приветливо улыбнулся, протянул руку:

- Здравствуйте, товарищ Вылко. Почему это вы меня великим человеком называете?

- Потому, что тебя избрал наш великий народ и ты управляешь таким большим государством.

Михаил Иванович провел Вылку к дивану, пригласил сесть и попросил рассказать о жизни на Новой Земле, о заботах ее обитателей. И Вылко рассказал о школе и школьном меню, о пекарне, о построенной недавно больнице...

Два моторных катера, охотничьи припасы, рыболовные снасти, строительные материалы - никогда еще не привозили столько на Новую Землю за один раз! А Илья Константинович рассказывал:

- Сразу видно, что простой человек Михаил Иванович! Рубашка на нем темная, поясок кожаный, старенький, потертый.

Неузнаваемой становилась Новая Земля. В тех местах острова, где потемневшие кресты указывали места бывших поморских станов, было построено более пятидесяти новых промысловых изб. Возникли новые становища и фактории. В Белушьей губе вспыхнули электрические лампочки, заговорило радио. Здесь построили красный чум, причал, тротуары. Открылись магазины.

- Наша Белушья совсем большим городом стала, - говорил председатель островного Совета. - Сто домов!

С особым вниманием Илья Константинович относился к женщинам, с удовольствием отмечал в них черты нового быта, тягу к культуре.

"Теперь-то в школе девки маленькие от парней не отстают. Парень, когда еще руку подымет - "знаю", а девка-то и руку подняла да и сама выскочила- "я, я скажу".

"Ненка много труда несла, не легче мужика работала. А мужик и ребята еще и с нее спрашивают, а ей спросить не с кого. Баба не глупей мужика. В темноте жила, света не видела. На свет жаднее мужика кинулась. Подай ей и теплую избу, и грамоту, и дело, и чай три раза в день пить с сахаром. И туфли ей понадобились".

Вылко превратился в опытного советского работника, умевшего найти путь к сердцу каждого новоземельца. "Тыко Вылко терпеливо беседовал с ненцами и русскими, разъясняя выгоды коллективного труда Наконец добился, что во всех становищах, кроме Малых Кармкул, были организованы артели. Позднее объединились и карамкульцы.

Непрерывно росла добыча песца, морского зверя, рыбы, яиц, кайры, гагачьего пуха. Улучшилась жизнь промышленников, особенно ненцев", - писал в книге о Вылко журналист В. Дармодехин.

Немало мужества нужно было иметь для того, чтобы жить на Новой Земле. Еще больше требовалось для того, чтобы отвечать за жизнь других. Ю. П. Казаков приводит рассказ Андрея Александровича Миллера, жившего на Новой Земле в 1934 году и, по словам последнего, обязанного Вылке своей жизнью.

"Семья Миллера - муж, жена и четверо детей - жила на берегу залива Чекина на северном острове. Единственным их соседом был одинокий охотник Иван Тимофеевич Филатов.

Однажды тяжело заболела жена. Миллер попросил Филатова съездить на полярную станцию, на мыс Выходной, где жил врач. Когда Филатов уехал, жене стало хуже, и через несколько дней она умерла.

Миллером, оставшимся на пустынном побережье с малыми детьми, овладело отчаяние. За стенами выла пурга, была непроглядная ночь, а в избе коченел труп жены и плакали голодные дети. Миллер решил, что и он, и дети тоже найдут здесь неминуемую гибель. И решил кончить все разом: стал обливать стены дома керосином, чтобы сжечь семью.

Филатов, поехавший на мыс Выходной, заблудился. Проплутав, он добрался до полярной станции только на шестой день. Врача на месте не оказалось, зато Филатов застал там Вылку, объезжавшего по своему обычаю промысловые станы. Председатель островного Совета приказал Филатову дождаться врача, чтобы отвезти его в залив Чекина, а сам тотчас отправился к семье Миллера. Примчавшись на берег залива, Вылко долго не мог найти избу - бушевавшая накануне пурга замела ее целиком снегом. Нащупав хореем крышу, Вылко стал отгребать снег, а потом проломил крышу, чтобы проникнуть внутрь.

Увидев пролитый керосин и вглядевшись в искаженное лицо Миллера, Вылко все понял.

- Саса, ты сто задумал?!- закричал он.- Жить надо, терпеть надо, детей спасать надо!

Вылко накормил детей хлебом, затопил печь, стал готовить обед. И так прожил у Миллера до приезда Филатова, а потом поехал за 160 километров на факторию Пахтусова, чтобы обеспечить семью Миллера продуктами".

Один эпизод, одна маленькая страничка биографии Ильи Константиновича, а сколько доброго он сделал новоземельцам более чем за тридцать лет своего "президентства" на острове!

- Любите землю,- говорил он, поднявшись 1 Мая на маленькую красную трибуну, - это наша советская земля! Любите, не обижайте друг друга Никогда не плачьте, знайте: суровая земля слабых не любит. А живете вы теперь лучше, чем жил я в детстве. О нас с вами заботится весь народ. Но и мы должны думать о народе и делать все так, чтобы говорили: хорошо!

А после митинга шел по домам промысловиков, охотно выпивал с каждым добрую чарку.

- Чарка елый саво! Чарка очень хорошо!

 Из года в год бывает весна, 
 Лето бывает тоже. 
 Осень срастается с зимой, 
 На смену лету приходит. 
 Не вернется лишь старая жизнь, 
 Незачем ей возвращаться, 
 Другая жизнь началась, -

Шли тридцатые годы, когда взоры всей страны были обращены к Арктике. Участники полярных экспедиций, останавливавшихся на Новой Земле,- постоянные гости в доме председателя островного Совета. Нет, не гости. Все вместе они участники общего дела освоения полярных широт. Илья Константинович участвовал в обсуждении маршрутов, консультировал, давал советы. "Знает каждый камень и на суше, и на море. Лучший прогнозист погоды и ледовых условий - говорили про него", - вспоминает К. П. Гемп.

Илья Константинович не оставляет своей работы по изучению природы Новой Земли. День за днем, год за годом отмечает он в дневнике метеорологические показатели: температуру, направление и силу ветра, записывает данные об изменениях уровня воды в озерах, исследует движение ледников. Во время поездок по острову собирает гербарий, геологические коллекции. Страсть к познанию не оставляла его за многими заботами и делами.

- Знать много хочу, да не все осиливаю, а голову все же набиваю, - шутил он.

Во время Великой Отечественной войны на председателя островного Совета была возложена организация гражданской обороны острова: строительство укреплений, наблюдательных постов. Илья Константинович не только отлично справился с этой работой, но и лично выследил немецкого диверсанта. За руководство оборонными работами на острове он был награжден орденом Красной Звезды, медалями "За оборону Заполярья" и "За победу над Германией в Великой Отечественной войне".

Вскоре после победы Вылко говорил:

- В 1918 году кулаки в Кармкулах не велели выбирать Вылку. Но я был у Михаила Ивановича Калинина, и он научил меня, как нужно управлять людьми.

На склоне лет жителю острова предложили переехать в Архангельск. Вылко сказал тогда:

- Почти как в пушкинской сказке: рыбак жил у синего моря тридцать лет и еще три года. Мне полугода не хватило только. Тридцать два года с половиной я был президентом Новой Земли...

Знакомый город гостеприимно встретил Илью Константиновича.

- Люди здесь живут хорошие, щедрые,- делился он своими мыслями с писателем Е. Коковиным. Для меня новый дом строят. Там, на Вологодской улице буду жить.