С русским Русановым

В 1907 году на Новую Землю приехал Владимир Александрович Русанов, которому суждено было сыграть огромную роль в дальнейшей судьбе Тыко Вылко.

Летом Владимир Александрович совершил непродолжительное путешествие на восток острова. Проводником его был один из передовых представителей ненецкого населения - Ефим Хатанзей. Он рассказывал:

- У Русанова полного снаряжения не было. Был одет он плоховато. Да ничего, выносливый был человек, веселый, не боялся ни холода, ни морского пути.

Вторично, уже в составе экспедиции французского национального Океанографического общества, Русанов прибыл на Новую Землю на следующий год на исследовательском судне "Жан Картье". В путь на Карскую сторону, к губе Незнаемой отправились вшестером: начальник экспедиции Кандиотти, Деламар, Русанов и Неве и проводники Митрофан Хатанзей и Ханец Вылко.

Маршрут по горным ледникам, по бескрайним россыпям каменных глыб оказался неимоверно трудным. Почти все участники экспедиции вынуждены были отступить перед встретившимися преградами. Только Русанов достиг цели путешествия - губы Незнаемой. Русанов, живя в поселке, нередко бывал в избах и чумах ненцев. Заглядывал он и к Ханецу Вылке.

"Владимир Александрович часто имел беседы с моим отцом, братьями и жителями поселка", - записал Вылко.

Однажды Русанов застал вернувшегося из поездки с З. З. Виноградовым Тыко за рисованием. Подошел, внимательно рассмотрел рисунок, одобрил:

- Молодец! Ты, оказывается, хорошим делом занимаешься.

В 1909 году на Новой Земле начала свои работы экспедиция Главного управления земледелия под начальством Ю. В. Крамера. Однако фактическим руководителем этой экспедиции стал В. А. Русанов, обладавший уже большим опытом работ в Арктике. И когда Тыко Вылко и его брат Санко получили от него приглашение принять участие в экспедиции, братья с радостью согласились.

Часть пути на восток шли пешком. Продолжительные переходы сменялись часами отдыха, за которым снова следовали дни изнурительного пути.

Уже был на исходе полярный день. "Зажглась мерцающим светом первая звездочка, - писал в своем дневнике фотограф экспедиции А. А. Быков. - Нежными мягкими красками потухает закат. Тихо спит наше становье... Вот направо, в глубине долины, сгрудились горы и встали толпой - синие, таинственные в ночных сумерках. Туда нам идти. Там мы хотим попытаться найти удобный переход к Незнаемому заливу. Чу, никак гуси? Все ближе слышно их торжествующее гоготанье. Пытливо всматриваюсь в неясные сумерки, а рука невольно тянется к винтовке, лежащей рядом со мной. Нет, далеко летят, и трудно на лету стрелять пулей, надо для этого быть Ильей Вылко! Тот бьет на лету без промаха. Санко, тот тоже метко стреляет, но до Ильи ему далеко!"

Наконец отряд достиг Незнаемой губы. Разбили постоянный лагерь. Потянулись экспедиционные будни. Обычно Вылко сопровождал Крамера: нес за ним мешок с астролябией. Потом внимательно следил за работой геодезиста.

- Вылко, иди сюда, - подозвал его однажды Русанов. - Тыко, ты смелый парень, хорошо управляешься с парусом. Завтра мы отправляемся на шлюпке на север, до полуострова Адмиралтейства. Если трудно будет, не станешь жаловаться?

- Не буду жаловаться. Очень хорошо все будет! - заверил ненец.

Шлюпку конопатили и смолили тут же, на берегу. Она была стара: шпангоуты подгнили, обшивка совершенно рассохлась. "При взгляде на нее сердце сжималось невольной боязнью. Поездка эта могла кончиться печально", - замечал Быков. На следующее утро Русанов вместе с Тыко и Санко двинулся вдоль северного берега Крестовой губы. К вечеру, уже в сумерках, Тыко разглядел на берегу промысловую избушку. Из печной трубы поднимался слабый дымок. Появившийся из избы человек помахал рукой - приглашал подойти к берегу.

Это оказалась артель норвежцев из Хаммерфеста, промышлявшая здесь морского зверя и белых медведей.

- Есть ли еще норвежские промышленники на острове? - поинтересовался Русанов.

Выяснилось, что промысловые артели норвежцев расположились и в губе Норденшельда, и в Архангельской губе.

- В этом году мы хорошо промышляли, - похвалился норвежец. - Мы хотим занять половину острова.

Впоследствии, вспоминая эту встречу, Русанов с горечью писал: "Печальная картина на русской земле. Там, где некогда в течение столетий промышляли наши русские отважные поморы, теперь спокойно живут и легко богатеют норвежцы". Полярный исследователь и замечательный патриот призывал "предохранить эту исконную, но... забытую полярную окраину от угрожающей ей печальной участи открытого русскими людьми Груманта-Шпицбергена".

На следующий день группа достигла Южной Сульменовой губы. Здесь была устроена днёвка, во время которой Русанов сделал интересные геологические сборы.

Бродя по берегу, Тыко также обнаружил древние окаменелости - "каменных червей". Рассматривая находку, Русанов похвалил проводника:

- Очень хорошо. Учить бы тебя надо.

Он показал Вылко разнообразные окаменелости, пояснил:

- Это аммонит, это белемнит, это коралл.

- О чем ты задумался? - спросил он ненца немного спустя.

- Как же эти черви превратились в камни?

После объяснений Русанова Вылко, по его собственному выражению, "совсем забыл о промысле и думал только о грамоте".

В последующие дни была обследована Северная Сульменова губа и берега полуострова Адмиралтейства. Погода не всегда благоприятствовала работе экспедиции. Временами побережье затягивало туманом. Ветер усиливался и поднимал высокую волну. Однажды при выходе из губы Машигина лодка внезапно обо что-то ударилась. Впереди проступили очертания громадного айсберга. Отойдя от него и пристав к берегу, путешественники стали свидетелями того, как ледяная гора обрушилась в воду, а образовавшийся водяной вал отбросил шлюпку далеко на прибрежную гальку.

Идя по берегу, Вылко обнаружил несколько "каменных лимонов". Найденные окаменелости он показал Русанову.

- Ты очень полезный человек для экспедиции, - похвалил Русанов следопыта.

Однажды путешественник указал ему на прибрежную сопку:

- Как ты думаешь, какова ее высота?

- Наверное, метров триста.

Поднявшись на вершину, Русанов взглянул на анероид.

- Ты ошибся только на два метра. Теперь всегда верить тебе буду.

Выполняя обязанности проводника, Вылко не оставлял любимых занятий рисованием. "Русанов ходит, камешки собирает. Санко пимы свои сушит. А я хожу по берегу, горы рисую", - читаем в его записках.

"Он мне показывал свои работы, - писал позднее в "Архангельских губернских ведомостях" А. А. Быков. - По-моему, это прямо талантливо. И откуда это он выучился рисовать?"

В Крестовой губе путешественники застали два рыболовных судна, на одном из которых они вернулись в Маточкин Шар. Из поселка участники экспедиции отправились на Большую землю. "Русанов тоже уехал. Я остался..." -вспоминал Вылко.

Но уже в этом, 1909 году весть о талантливом ненецком юноше достигла Большой земли. В газете "Архангельск", где была опубликована далеко не благожелательная информация о докладе официального руководителя экспедиции Ю. В. Крамера на собрании членов Общества изучения Русского Севера, говорилось, что "...поведал нам г. начальник экспедиции, что он открыл среди самоедов исследователя, картографа и художника, да какого! Способного заменить европейски известного г. Борисова...". Имя Вылки названо не было, но, несомненно, речь шла о нем.

Путь 'Дмитрия Солунского' вокруг северного острова Новой Земли

Летом 1910 года В. А. Русанов решает продолжить свои исследования на Новой Земле. На этот раз на судне "Дмитрий Солунский" предполагалось обогнуть ее северный остров. Предстоящее плавание представлялось исключительно опасным и трудным. Согласившийся сначала командовать судном штурман Смирнов, обладавший большим навыком ледовых плаваний, отказался от участия в экспедиции, посчитав ее программу слишком рискованной. И это имело свои основания. Даже знаменитый Пахтусов, поднявшийся в 1883 году далеко к северу от Маточкина Шара, вынужден был остановиться, не дойдя до северной оконечности острова. "Мне было и жаль, и совестно оставить берега, никем не обследованные, - писал он. - Пусть обвиняют меня в робости, но для исполнения своих, хотя и полезных, намерений я не хотел быть виновником гибели моих спутников. Я решился на обратный путь".

В смелой экспедиции Русанова приняли участие горный инженер М. М. Кругловский, зоолог С. С. Иванов, препаратор С. С. Четыркин, штурман В. Е. Ремизов. Капитаном "Дмитрия Солунского" был опытный помор Г. И. Поспелов. Чтобы захватить еще одного участника, корабль по пути из Архангельска зашел в Маточкин Шар.

"Я рисовал горы на берегу моря, - вспоминал Вылко. - Я вижу: в океане судно идет к Маточкину Шару. Бросает у становища якорь. Мы выехали на лодках к судну, поднялись на палубу. Русанов встретил меня и говорит: Вылко, я тебя возьму с собой вокруг Новой Земли..."

В ночь с 20 на 21 июля "Дмитрий Солунский" должен был отправиться в опасный путь. Тыко стоял на палубе, следя за тем, как медленно отступает к горизонту пелена тумана, на смену которому появилось неяркое солнце...

Обогнув далеко вдающийся в море Сухой Нос, судно взяло курс на Крестовую губу. Из-за противного ветра на подходах к ней пришлось долго лавировать. И лишь в два часа дня участники экспедиции ступили на берег.

В Крестовой губе Вылке довелось встретить еще одного замечательного человека, чья судьба оказалась прочно связанной с освоением Арктики. В губе в это время находилась гидрографическая экспедиция Георгия Яковлевича Седова.

А через два года берега этого острова стали последним приветом Земли на трагическом пути Георгия Седова. В "Книге посещений Ольгинского поселка в Крестовой губе на острове Новая Земля" он оставил последнюю запись: "1912 г., авг. 27 дня, по пути к Северному полюсу, завернули к гостеприимным ольгинцам на необходимый отдых. Отрадно видеть было, что Ольгинский поселок с 1910 г. заметно разросся... Старший лейтенант Седов".

...Вечером 23 июля "Дмитрий Солунский" оставил рейд Крестовой губы и взял курс к полуострову Адмиралтейства. Оттуда отдельные группы исследователей должны были направиться в Архангельскую губу и на Панкратьевы острова. Русанов и Вылко на шлюпке решили обследовать береговую линию от залива Норденшельда до Архангельской губы, а затем вместе с другими участниками экспедиции - северный берег полуострова Адмиралтейства и Глазову губу.

Когда близ северо-западной оконечности полуострова был отдан якорь, разыгралась большая волна. Огромные водяные валы готовы были затопить шлюпку. Тем не менее удалось завести мотор, и перегруженная лодчонка направилась к берегу. Тем временем корабль снялся с якоря и двинулся к заливу Норденшельда.

Утром 26 июля ветер стих. Русанов и Вылко поспешно разобрали палатку и уложили вещи в шлюпку. Долго пытались запустить мотор, а когда завели, плыли весь день и лишь к вечеру остановились в восточном конце Глазовой губы. Вся эта часть залива была занята оторвавшимися от ледника плавающими или сидящими на мели льдинами. Попытка войти в реку, впадавшую в вершину губы, потерпела неудачу. Пристали к отмели на северном берегу губы и на следующий день, пока возились с мотором, сделали несколько коротких экскурсий. Затем после полусуток плавания постоянно под дождем ледяных брызг путешественники достигли южного берега залива Норденшельда, куда к полуночи подошел "Дмитрий Солунский".

Спустя два дня, Русанов, Вылко, механик Журавлев и матрос Шаламов на моторной шлюпке попытались проникнуть в самый далекий - восточный - конец залива Норденшельда. Был обследован обширный ледник, висевший над водой по всей его ширине,- не менее семи километров. Поднявшись на возвышенность, Вылко наблюдал иссекавшие его поверхность бесчисленные трещины, обширные скопления морены наподобие дорожных насыпей, уводивших в неведомую ледяную пустыню. Начавшийся сильный дождь заставил путешественников вернуться на берег, к предусмотрительно разбитой там палатке.

После экскурсии на северный берег залива Норденшельда шлюпка вышла в море и двинулась в залив Вилькицкого. На одном из островов на высоте 140 метров Русанов нашел раковины четвертичных моллюсков. "Каким же образом, - размышлял исследователь, - водами морской трансгрессии или при движении ледников оказались они занесенными на такую высоту?"

На высокой скале обнаружили базар глупышей. Вылко хорошо знал этих птиц, но никогда до этого не наблюдал их гнездований. Как и его соплеменники, он полагал, что глупыши выводят птенцов на плавучих льдинах.

Наконец 17 августа "Дмитрий Солунский" достиг северо-восточной оконечности северного острова - мыса Желания. Никогда еще нога исследователя не ступала на эти берега. Во время стоянки Русанов и Вылко отправились в глубь неведомой суши. "Они бродили по голой равнине с редкими ручьями и озерами, - пишет В. М. Пасецкий. - Не было ни уток, ни гусей, которые южнее встречались тысячами. Только маленькие кулички стремительно проносились над водой, нарушая тревожным писком чуткую тишину пустынного края. Растительности не было никакой. Тут нельзя было увидеть даже новоземельской ивы, которая встречалась в Архангельской губе и в Незнаемом заливе. Глаза не могли отыскать ни одного цветочка. Мхи - и те встречались редко и всегда прятались между камнями. Оленьих следов не было видно, зато много встречалось медвежьих".

Председатель сельсовета Ольгинского становища Ефим Хатанзай. Рисунок

Губа Белушья. Новая земля. Рисунок Вылко

Мыс Дровяное. Масло. Рисунок Вылко

Маточкин Шар. Фактория Лагерное. Масло. Рисунок Вылко

Пейзаж с птицами. Масло. Рисунок Вылко

Незнаемый залив. Льды в Карском море. Рисунок Вылко

На промысле. Масло. Рисунок Вылко

...На рассвете 21 августа Вылко разбудил ничего не подозревавшего Русанова.

- Лед пришел из океана, нет нам туда ходу.

Путешественник быстро оделся и вышел на палубу. С северо-запада, из-за мыса Желания, насколько хватало глаз, двигалось сплошное ледяное поле с редкими айсбергами. Сплошным полукругом лед занимал весь горизонт, медленно приближаясь к судну.

Русанов поднял на ноги всю команду. Люди выскочили на палубу, спешно подняли якорь, стремясь избежать ледяного плена. Свободной оставалась лишь узкая полоса воды вблизи берега. Она открывала путь к западу - в Баренцево море и к юго-востоку - в Карское. Русанов и Вылко приняли решение уходить в Карское море. Наверняка двигавшиеся с северо-запада ледяные поля уже вплотную подошли к западным берегам острова и отрезали бы путь в Баренцево море. И "Дмитрий Солунский" вышел на Карскую сторону по узкому, еще не перекрытому льдом каналу.

Дальнейшее плавание корабля проходило в тяжелых ледовых условиях. Корабль двигался вдоль ледяной кромки. Снежная пелена ухудшила видимость и делала возможным столкновение с айсбергами.

Однажды путь кораблю преградили две огромные ледяные горы. Между ними был виден только узкий проход, за которым открывалась полоса чистой воды. Русанов предложил капитану войти в проход и толкнуть льдины, чтобы корабль мог пройти. Поспелов скомандовал:

- Полный вперед!

Корабль уперся в отвесную стену одного айсберга, кормой толкнул другой. Судно почти проскочило проход, когда оба айсберга покачнулись. Корма "Дмитрия Солунского" внезапно высоко поднялась. Судно с силой подалось вперед и выскользнуло на чистую воду. В то же мгновение оба айсберга опрокинулись и их основания поднялись над поверхностью волн. Затем они столкнулись, море вокруг кипело от падающих на его поверхность осколков льда.

- Теперь деритесь, а мы ушли! - радовался Вылко.

Этот эпизод послужил темой одной из новых картин

Вылки - ""Дмитрий Солунский" между двух айсбергов".

Когда опасность быть затертыми льдами миновала, Русанов и Вылко вновь высадились на берег. По пути к прибрежным возвышенностям Русанов обратил внимание на перемещавшихся по тундре животных. То были два огромных диких оленя. Ружья путешественников остались на корабле. Русанову пришлось вернуться за ними, а Вылко следил за тем, куда двинутся звери. Когда Русанов подошел снова, оба оленя скрылись за ближайшим пригорком. Вылко, обутый в мягкие нерпичьи пимы, бесшумно обогнул возвышенность. Животные были невдалеке. Ударили выстрелы. Один олень упал сразу. Другой, с перебитой ногой, прыгнул в воду.

- Ну и молодец! - воскликнул подбежавший Русанов. - Теперь всех мясом накормим.

Чтобы сохранить мясо, надо было тотчас спустить кровь и разделать оленей. Но ножа ни у кого не оказалось. Владимир Александрович решил снова идти на корабль.

- Раньше отец говорил: когда нет ножа, разделывай камнем, - вспомнил Вылко. Нашел плитку сланца, разбил ее на тонкие пластинки с острыми краями. С помощью такого примитивного лезвия вспорол живот оленя, выпустил внутренности. Когда подошел Русанов, туша была уже разделана.

- Ты, оказывается, человек каменного века! - пошутил путешественник.

...Держась восточного берега острова, "Дмитрий Солунский" направился к Маточкину Шару, а затем лег на обратный курс - к берегам Мурманска.

Закончилась еще одна экспедиция, в ходе которой была составлена новая карта северного острова, существенно более точная, нежели имевшиеся ранее. Был обследован ряд островов, заливов, проливов, часть из которых была известна раньше только по карте Вылки.

Деятельность экспедиции получила высокую оценку даже в официальных кругах. По словам Архангельского губернатора И. В. Сосновского, экспедиция "не только выполнила поставленную ей задачу - обследовать северо-западное побережье Новой Земли от полуострова Адмиралтейства до Архангельской губы, но совершила, кроме того, исключительное по своей трудности и опасности плавание вокруг всего северного острова Новой Земли, впервые обойденного русскими людьми на русском судне после легендарного, продолжавшегося три года путешествия отважного помора Саввы Лошкина в середине XVIII века... Совершенное Новоземельской экспедицией в 1910 году плавание несомненно займет видное место в истории полярных путешествий".

Не обойден вниманием и проводник экспедиции. За участие в ней Вылко "высочайше награжден" нагрудной золотой медалью на Анненской ленте, поощрительной медалью Русского Географического общества. Архангельский губернатор "...имел счастье поднести государю императору альбом картин Вылки".

...Этот альбом мне удалось отыскать в фондах рисунков Государственного Русского музея в Ленинграде. На большом, застегнутом на медные крючки, обтянутом зеленой кожей футляре крупное золотое тиснение: Новая Земля. Внутри, в самом начале, прекрасный даггеротипный портрет самого Вылки в белой кухлянке. Дальше - толстые листы картона с наклеенными акварельными рисунками. По нижней кромке первого листа надпись: "Рисовал самоед Тыко Вылка". Над ней скомпонованы мелкие рисунки, большая часть из которых сделана во время поездок с Русановым. Здесь преобладают пейзажи: Машигина и Крестовая губа, мыс Столбовый, Маточкин Шар, горы Крестового острова. Но самое любопытное - это миниатюрная карта Новой Земли - результат синтеза знакомых Вылке ее картографических изображений с запечатлевшимися в памяти абрисами ее побережий. Не столько карта, сколько сделанный в перспективе рисунок архипелага, его вид с птичьего полета, с воздушного шара, с забравшегося бог весть куда самолета, со спутника...

На другом листе - монтаж вырезок из журнала "Искра" и газеты "Русское слово" под общим названием "Тыко Вылко у себя на родине". Здесь и фотографии отца и брата, и жанровые сцены: Тыко за очисткой шкуры, Тыко у убитого медведя, Тыко любуется с горы закатом солнца. И конечно, пейзажные снимки.

Далее - две крупные акварели в формате полного листа: "Незнаемый залив Карского моря" и "Остров Верха. Полуночный восход солнца". В поллиста - виды Маточкина Шара.

Альбом - как летопись лет, проведенный. Вылкой в экспедициях Русанова. Летопись времени, о котором Вылко будет петь:

 Долгое-долгое лето 
 Вместе с Русановым 
 Я веду десять русских 
 Среди плавучих льдов. 
 Долгое-долгое лето 
 На двухмачтовом судне, 
 Только мотор стучит. 
 С русским Русановым 
 Дружба была хорошая. 
 Было у нас две головы, 
 А сердце одно.