Глава II. В широком море

Через три часа Георгий Яковлевич взошел на капитанский мостик сменить штурмана Сахарова. Ударил скляночный колокол. Медленно двигался перегруженный "Фока". На бледном небе тонкая паутина синеватых облаков. Море тихо. Далеко за кормой видна стрела слабых волн от бортов. На широком горизонте тонкие полосы ряби и паруса поморских шхун, почти стоящих на месте.

Привычными словами передал штурман капитанскую вахту:

- Курс норд, двадцать шесть к весту. Прошли недавно траверз Зимнегорского. Воды в трюме двенадцать дюймов. Ну, счастливо!

Приятно все - и привычные слова при сдаче вахты, и двойные удары скляночного колокола, и морская спокойная гладь. Чувствуешь ее как после бури. В самом деле, буря и была, даром что на сухом берегу. Ее всю жизнь не забудешь. Казалось, все погибло. Нет, выгреб! Теперь идешь на желанный север до самого края. Все отрезано, все концы отданы, все осталось отдана половина жизни. Теперь впереди вторая. Назад не оглядываться! Началось настоящее дело.

К вечеру первого дня на "Святом Фоке" наладилась размеренная судовая жизнь. Но даже при первом взгляде на палубу видно, что в особенное плавание отправился корабль. На палубе и капитанском мостике необычный груз, всюду клетки, как в зверинце. Из клеток вой и лай восьмидесяти собак. К вантам принайтовлены черные лодочки - каяки - и низкие прочные нарты. На мостике - будка с метеорологическими инструментами, на корме - лебедки для измерения морских глубин. С инструментами в будке и лотом возится молодой ученый Владимир Юльевич Визе. Обучает порядку производства метеорологических и гидрологических наблюдений художника, геолога и доктора. По приказу Седова, географ, геолог, художник и доктор начали нести морские дежурства. Вначале они были практикантами при Седове, капитане и штурмане, вели все наблюдения над погодой, заносили события своих дежурств в судовой журнал и следели за прокладкой курсов. Первые дни новоиспеченные вахтенные начальники ходили по мостику с видом настоящих морских волков. Георгий Яковлевич посмеивался в ус: "Посмотрим, посмотрим, что будет в первый шторм".

Долго ждать не пришлось. На другой день, 30 августа, в горле Белого моря подул навстречу свежий ветер. Двое, доктор Кушаков и Павлов, сразу вышли из строя. Впрочем, и из матросов чуть не половина укачалась, хотя ветер не дошел еще до силы шторма. Георгий Яковлевич с тревогой заметил, что "Фока" с его высоким рангоутом и слабой машиной почти остановился и стал плохо слушаться руля. Пробовали поставить паруса и двигаться вперед ломаным курсом. Не тут-то было! Волны с силой ударяли в корпус и выбивали конопатку, усилилась течь. При сильной качке разбилась в трюме бочка машинного масла. Вода с маслом и трюмным мусором засорила паровой насос - донку.

В трюме сразу скопилось около сорока дюймов воды.

Нет, не на такой посудине бороться со встречным ветром. Георгий Яковлевич решил переждать его где-нибудь под берегом. Спрятался в заливчике у Трех Островов.

Стоянка у Трех Островов неспокойна. Едва ветер стал потише, пошли к Городецкому маяку. Там занялись чисткой помп, конопаткой верхней части борта, съездили на маяк за бочкой машинного масла вместо разбитой.

- Эх, идут дни золотые! - твердил штурман Максимыч. - Время-то не к Петрову, а к Покрову. Недолго осталось плавать нам.

1 сентября подул попутный ветерок. "Фока" оторвался, наконец, от берега. Седов решил на пути к Земле Франца-Иосифа зайти на Новую Землю, в Крестовую губу. Управление порта заставило взять лишних пять матросов. Их нужно было списать на берег. В населенное место на Мурмане Георгий Яковлевич боялся зайти: там есть телеграф.

Астрономический знак, поставленный Г. Я. Седовым на мысе Желания в 1913 г.

До Новой Земли плыли три дня по спокойному и пустынному морю. Научная работа пошла полным ходом. Каждую четверть часа делали промеры лотом Клаузена, каждый час определяли соленость морской воды, ее температуру и цвет, каждые четыре часа - метеорологические наблюдения. Георгий Яковлевич с удовольствием замечал, как быстро заполняются научные журналы.

Полуденные астрономические наблюдения делали в два секстана Седов и Визе.

В ночь на 5 сентября погода резко изменилась. Опять подул встречный ветер, опять слабая машина не выгребала, и "Святой Фока" перестал слушаться руля. Георгий Яковлевич решил не тратить уголь, а переждать ветер в ближайшей бухте. Зашли в Белушью губу в южной части Новой Земли. Стояли меньше суток. К следующему утру ветер стих, выглянуло солнце, и после недолгой тишины подул хороший ровный ветер с востока. Он наполнил все паруса, и "Фока", слегка склонившись на бок, стал разрезать форштевнем зеленоватые волны.

Под вечер того же дня Седов заметил облако, висевшее без движения, несмотря на сильный ветер, над одной из белых вершин горной цепи Новой Земли. После летовки в Крестовой губе Седов хорошо знал, что предвещает появление таких облаков. Оно указывало на приближавшийся веток, или новоземельскую бору, - жестокий шторм, доходящий до силы урагана. Уходя с вахты, Георгий Яковлевич приказал крепко задраить люки и надежнее укрепить весь палубный груз.

В. Ю. Визе в геофизическом кабинете на 'Св. Фоке'. Зима. 1912-1913 гг.

Веток начался с утра и длился больше суток. Одновременно штормовая погода охватила все Баренцово море и Норвежское.

"Шторм был жестокий, даже страшный, - писал Георгий Яковлевич с Новой Земли жене. - Мы были от берега милях в 15, но приблизиться к нему не могли. Ветер был нордостовый, встречный. Пошли против ветра на лавировку. Мало-помалу нас отбрасывало от берега все дальше, волна становилась крупнее. Наступила темная ночь. Что делать? Команду наполовину укачало. Судно дает большую течь. Часть воды попадает на палубу. Сначала хотел спуститься по ветру к Шпицбергену, потом решил бороться, пробиваться к берегу.

"Фоку" буквально всего покрывало водой. Я весь мокрый на мостике. Холод, снег бьет в лицо. Я твердо решил не сдаваться, пока не пробьюсь к берегу. "Фока" вел себя геройски..."

Шторм случался 8 сентября. На следующий день "Фока" при умеренном ветре быстро дошел до Крестовой губы и остановился поблизости от лагеря экспедиции 1910 года. Георгий Яковлевич опасался, что ужасная качка могла нарушить правильный ход хронометров. Поэтому он счел необходимым получить точное время на своем астрономическом пункте. После наблюдений "Фока" перешел к колонии и стал на якорь против нее.

Седов не предполагал задерживаться в Крестовой губе. Списать на берег пять лишних матросов из команды, испечь в колонии свежего хлеба - вот и все. Но неожиданно пришлось остаться на двое суток. Капитан Захаров, подходя к колонии, не учел нажимного ветра и посадил судно на мелкое место. Почти сутки не могли сняться с мели.

12 сентября распрощались с последним населенным местом. Не успел "Фока" выйти из залива, как поднялся шторм. Пришлось снова прятаться под берегом небольшого каменистого острова Врангеля. К утру следующего дня ветер стих. Пошли на север. Георгий Яковлевич решил идти вдоль Новой Земли пока будет возможно.

Льды встретились около семьдесят шестого градуса. Здесь они примыкали почти к самому берегу Новой Земли. Боясь попасть в мешок, Георгий Яковлевич решил пройти вдоль края льдов на запад. Все плававшие к Земле Франца-Иосифа находили наиболее проходимый лед западнее сорок пятого - сорок шестого меридиана. На следующий день "Святой Фока" вошел впервые в лед.

Вот записи в дневнике художника о первых днях во льду:

"13 сентября. Мы во льдах. Весь вчерашний день шли вдоль кромки льда прямо на запад. Ночью кромка стала очень круто заворачивать на юг. Седов вошел в лед, чтобы не попасть в Архангельск. До сегодняшнего утра двигались на север знатно. Лед "парусный", легкопроходимый. Паруса не роняем и режем тонкие пластины льда, как корку зрелого арбуза.

Рассвет застал нас далеко от чистого моря.

Г. Я. Седов в своей каюте на 'Св. Фоке'

Вечером. Идем узкими каналами. Если смотреть на лед с мостика, кажется, будто кто- то начертил чернилами линии по всем направлениям и понаставил клякс на перекрестках. Линии- это каналы, а кляксы чернильной воды - полыньи. Из наблюдательной бочки на фок- мачте белая плошадь кажется шире, но получает еще более сходства с исчерканной бумагой.

Вид пути малоутешителен. На севере и востоке одинаково светлое "ледяное небо", а на западе и северо-западе малые клочки синих пятен "водяного неба" - отражения далеких полыней и каналов.

Надежды через несколько дней увидеть Землю Франца-Иосифа начинают таять. Но падать духом еще рано. Пусть время года позднее, пусть Пайер и Вейпрехт на "Тегеттгофе" вмерзли в лед в это же самое время, - пока перед нами разбитый лед, нужно пробиваться до крайности. "Фока" движется ходом ужа, проползая в самые узкие каналы и щели, поворачивается сразу на сто восемьдесят градусов, бьет, колет и режет- он в своей стихии. Мы "Фокой" восхищаемся - вот настоящее ледовое судно! У него есть свои "маленькие недостатки" - ветхость и солидная течь. Но их можно простить, взглянув, как он слушается руля в густом льду. Румпель вертится тогда то в одну, то в другую сторону, не переставая, как колесо хорошей самопрялки.

- Право на борт! - несется с вант команда Седова.

Не успел румпель остановиться - новая команда:

- Лево на борт! Так держать!

- Есть так держать!

Мы делаем невероятную извилину и проходим там, где, казалось, неминуемо должны были застрять. Удары о лед с полного хода для нашего корабля - пустяки.

Целый день "Фока" двигался ломаными курсами по приблизительному направлению на северо-запад. Вечером пришлось остановиться. В сумерках трудно оценивать качество льда. Прикрепились к льдине "ледяным якорем" и заночевали.

Золотым освещением согреты сумерки. Контраст горячих красок на небе и лиловых пластов льда поразителен. Отдельные причудливо изваянные льдины останавливают взгляд.

Ничего, кроме льда, неба, моря и воздуха, прозрачного, как роса. Ни чаек, к которым уже успели привыкнуть, ни даже тюленей. Изредка лед приходит в движение. С тихим шуршанием наползают тогда льдины одна на другую...

Штурман Н. М. Сахаров

16 сентября. В четыре часа я поднялся на мостик сменить Павлова. За ночь "Фока" вмерз посреди полыньи в новый, быстро образующийся лед. Тронулись, прорезая лед, как ледокол. Немного погодя подул ветерок, замерзшие каналы и полыньи начали очищаться, мы подняли паруса. Но это плохие помощники во льдах такого свойства. Двигались мы очень плохо. Лед сильно изменился, его характер совсем не тот, что раньше. Похоже, что это не лед Баренцова моря, а иной, вероятно, принесенный с севера Карского моря. Может быть, нам следовало еще с утра повернуть обратно и попытаться пробиться на север где-нибудь в другом месте. Но Седов не хотел отступать, пока из наблюдательной бочки виднелись каналы. Через несколько часов и эти последние полосы воды стали выклиниваться. Седов еще раз поднялся в бочку. Спустился из нее по вантам молча, мрачный.

- Тут нужно собак запрягать, ехать на санях, а не на пароходе плыть!

Мы повернули на юг.

К полудню "Фока" выбрался из мощных торосистых льдов и оказался среди разбитых ледяных полей.

Огибая по каналу открытой воды скопление сжатого льда, Георгий Яковлевич заметил вдали на высоком торосе желтое пятнышко и поднес к глазам бинокль.

- Медведь!

Он стоял на высоком торосе, не обнаруживая никакой боязни.

Старательно принюхивался, желая уловить запах странного предмета, повстречавшегося на пловучем льду. Когда Георгий Яковлевич направил судно в сторону зверя, его заметил и вахтенный на баке.

- Медведь! - закричал он во все горло.

Поднялась суматоха. И вахтенные, и отдыхавшие после вахты столпились на баке. Седов живо сбегал за винтовкой. С винтовками же выскочили штурман, я и Кушаков. Медведь стоял, покачиваясь и поворачивая голову на длинной шее. Вероятно, к нему можно было бы подойти вплотную. Но стрелков трепала охотничья лихорадка. Кто-то не выдержал - и поднялась беспорядочная стрельба. Никто не успел еще пристрелять винтовок. Все же чья-то шальная пуля попала. Медведь осел. Спустя минуту, получив еще пулю, он свалился с тороса и остался лежать без движения.

- Будет, не стреляйте! Шкуру испортим, - закричал Седов и, бросив винтовку, в одну минуту, с веревкой в руках, спустился по штормтрапу на первую попавшуюся льдину и побежал к медведю.

Огибая широкие разводья и перепрыгивая узкие, наполненные мелким льдом и шугой, легко перебегая, как в детстве, "по крыгам", Георгий Яковлевич быстро приближался к лежавшему зверю. Вся команда с изумлением смотрела, как смело движется по пловучему льду начальник.

И вдруг "убитый" медведь поднялся на ноги. Седов, убежав с одной веревкой, то приближался к зверю, то отскакивал. Трудно было разобрать, кто за кем охотится.

В моей винтовке оставалась еще пара патронов. В азарте я прыгнул за борт и, провалившись несколько раз сквозь рыхлый снег, мокрый по пояс, догнал, наконец, безоружного Седова. Положение его несколько улучшилось. Зверь бросился в воду и плавал в нешироком канале. Иногда он свирепо рычал, направлялся в сторону Седова, но каждый раз встречал ловко брошенный конец веревки. Медведь медленно, со злым сипеньем отплывал. Я поднял винтовку, чтобы его прикончить. Заметив, что у меня есть с собой аппарат, Седов закричал:

- Снимите его, снимите этого черта!

Зверь был исключительно велик. Когда, оскалив зубы, он поворачивался и высоко поднимал из воды могучую голову, она казалась чудовищной. Пока я снимал и прятал футляр, зверь плыл вдоль по каналу. Потом движения его замедлились. Он доплыл до небольшой льдины и скрылся за ней. Когда охотники подбежали, зверя не было. Видимо, медведь из последних сил нырнул под лед и там издох. Так неудачно окончилась первая охота на медведя.

17 сентября. Следующий день судно все время шло к югу. Георгий Яковлевич за эти три дня оценил "Фоку" по-настоящему. Если бы не течь, которую легко можно было бы уничтожить после осмотра в сухом доке, судна лучше не найти. Какой шторм перенес корабль тогда у Новой Земли! А как работает во льду этот старичок! Как слушается руля, как берет ледяные перемычки! Врезается с полного хода, лезет на полкорпуса, режет бронированным носом и давит весом, как настоящий ледокол.

Ближе к вечеру показалась на небе синь - "водяное небо" над открытой водой.

Вечером "Фока" освободился из льдов, а к ночи мы увидели Новую Землю. Седов решил воспользоваться свободным фарватером, виденным у ее берегов, чтобы пробиться возможно дальше на север. Он провел "Фоку" мимо острова Вильяма в пролив между островами Верха и Личутина и укрылся там от льдов, подошедших к берегу.

18 сентября. Ранним утром направились вдоль берегов Новой Земли. Берег к северу от губы Архангельской - почти сплошная стена льда. Он спускается с ледникового щита Новой Земли и обрывается в море стенами в сорок-пятьдесят метров высотой. В течение трех часов "Фока" плыл вдоль голубой ледяной стены. Георгий Яковлевич рассчитывал пройти значившимся на картах проливом между островами Панкратьева. При этом выяснилось, что ближайший к берегу остров есть на самом деле полуостров. Исправив на карте очертания берега и острова, Седов стал огибать полуостров, в надежде пройти между ним и островом. Однако пролив оказался непроходимым из-за небольшой глубины. Пришлось повернуть, чтобы обойти остров Панкратьева с моря. Минут через десять после поворота "Фока" сел на мель".