Глава III. Во льдах

На мель налетели совсем неожиданно. Почти одновременно с выкриком матроса, измерявшего глубину: "Тридцать пронесло!", "Фока" вздрогнул всем корпусом, качнулись верхушки мачт, заскрежетал грунт под днищем, и судно остановилось.

Измерили глубину вокруг всего судна. Под кормой она оказалась больше, но нос плотно сидел на каменистой банке, там было всего одиннадцать футов. Георгий Яковлевич не придал большого значения этому событию. Погода тихая, грунт на банке ровный, сели почти на самой малой воде. Нужно облегчить нос, завезти якорь, и во время прилива судно соскользнет с банки на глубину.

Он поручил капитану руководство работами по съемке с мели, а сам решил съездить на берег Панкратьевского острова и определить астрономически его положение. Это было необходимо, чтобы точно положить на карту опасное место в проливе. Отправились на маленькой шлюпке Седов, Визе и Томиссар.

До берега около трех миль. Часа через полтора пристали к невысокому каменистому мысу. Над ним возвышалось ровное плоскогорье острова. На берегу было очень много плавника, виднелись следы песцов и белых медведей. Небо начинало покрываться облаками, но они не помешали взять высоты солнца.

Хотя манило побродить по острову, Георгий Яковлевич удержался от искушения. Поднимался ветерок с юго-запада. Пока укладывали инструменты и шли к шлюпке, ветер усилился. Но гребцы - Визе и Юган - хорошо справлялись, шлюпка подвигалась вперед. До судна осталось не больше мили, когда налетел первый шквалистый порыв. Шлюпка остановилась.

Капитан распорядился отправить на помощь большой баркас с девятью гребцами. В это самое время на горизонте показались льды, которые двигались в пролив.

Сила ветра все нарастала. Когда баркас взял шлюпку на буксир, оказалось, что и одиннадцать пар рук бессильны против штормового ветра. Между тем льды грозной и плотной массой подходили ближе и ближе. С "Фоки" выбросили на длинном тросе буек, но он не успел доплыть до баркаса и шлюпки. Льды окружили "Фоку". Несколько минут спустя лед подхватил шлюпки и понес куда-то в пролив.

Наступила ночь. В сгустившейся темноте скоро скрылись силуэты шлюпок. Пять человек, оставшихся на "Фоке", с тревогой смотрели в сторону пролива, где исчезли товарищи, унесенные льдом неведомо куда, без провизии, одетые в летние пиджачки, чтобы было легче грести. На "Фоке" повесили на мачте фонарь - все, что можно было сделать.

Вскоре шлюпка ударилась бортом о торос, повернулась, тотчас же с другого борта ударила вторая льдина. Не прошло и трех минут, как шлюпка оказалась крепко зажатой во льдах. Тонкий фалинь от шлюпки на буксире порвало, как нитку; шлюпку понесло отдельно от баркаса.

Не оставалось иного, как вытащить шлюпку и баркас на льдину, чтоб их не раздавило. Пока возились с тяжелым баркасом, маленькую шлюпку отнесло и зажало во льдах.

Седов и Юган, прыгая со льдины на льдину, пробрались к шлюпке и вытащили ее.

Когда Седов вернулся к команде, легко одетые матросы с посиневшими лицами жались к баркасу, стараясь за его бортом найти прикрытие от пронизывающего ледяного ветра.

"Ладно! Шлюпки спасены. Лед, кажется, тише пошел. Наверное, дальше не унесет, - подумал Седов. - Теперь надо команду подбодрить".

- Как будто слегка прохладно становится. Как, Юган, небось хорошо бы у огонька погреться... Не вредно, как ты думаешь?

- Чего бы лучше, да вот печку с собой не захватили.

- Без печки обойдемся. Спички есть у кого-нибудь?

Георгий Яковлевич достал из баркаса два запасных весла и велел Югану ломать их о торос. Скоро под бортом баркаса разгорелся костер. Зажарили утку, убитую днем Георгием Яковлевичем. Костер догорел. К этому времени лед забил мелководную узость пролива и остановился. Когда он несколько сплотился, команда под предводительством Георгия Яковлевича направилась к судну. Узкие разводья, по примеру Седова, перепрыгивали, через широкие переправлялись при помощи доски, взятой из баркаса, подтягивая к себе льдины багром. Около полуночи добрались до судна.

В четыре часа Седов поднял всех на ноги, объявил аврал. Ветер несколько ослабел, но все же дул крепко. Начали с того, что выбросили, по приказанию Седова, дом, лежавший на палубе в разобранном виде. Затем стали перегружать уголь в бункера и освобождать трюм, перенеся все грузы на корму, чтоб облегчить носовую часть судна. Георгий Яковлевич вместе с другими таскал тяжелые ящики, а вместо передышки помогал штурману чинить штуртрос, порванный вчера во время напора льдов.

К вечеру ветер стал стихать, пошел густой снег. Он покрыл все снасти и палубу с наваленными на нее в беспорядке ящиками. На последней имевшейся шлюпке завезли шестидесяти пудовый якорь, тянулись к нему паровой лебедкой, ставили паруса - ничто не помогало. Почти до полуночи работали, не покладая рук. "Фока" стоял, как пригвожденный. Якорь скользил по каменистому дну. Попробовали завезти его на огромную льдину, тоже стоявшую на мели. Но вместо того, чтоб помочь, она подошла к судну во время полной воды и стала колотить в борт. Поздним вечером Седов прекратил все работы до следующей полной воды. Все отправились спать, кроме очередной вахты.

Ночь выдалась тревожная. Правда, ветер затих, но с моря подошла крупная зыбь. Находившиеся рядом с "Фокой" крупные льдины стали с силой ударять в его борта. Несомненно, другое, менее прочно построенное судно быстро получило бы пробоину. Но на дубовых метровой толщины бортах "Фоки" не оставалось даже заметных следов. Георгий Яковлевич постоянно выбегал наверх взглянуть, не грозит ли корпусу опасность. Нет. Ударами льдин отрывало только небольшие щепы наружной ледовой обшивки. Все же он распорядился повесить на борта защиту в виде ряда кранцев из бревен.

- Обшивка еще нам пригодится!

Дело изменилось, когда подошла гигантская льдина и принялась бить ниже ватерлинии с силой, достаточной, чтоб сдвинуть с места скалу. Бить ритмически, настойчиво и упорно. Но что мог предпринять Георгий Яковлевич, кроме тех же подвесов из бревен!

Эта ночь осталась в памяти у всех. Седов ясно сознавал опасность положения. Показавшаяся сперва пустяком посадка на мель осложнилась появлением льдов. Надо во что бы то ни стало сойти с мели! Все принятые меры для облегчения корабля не помогли. Можно еще сгрузить тяжелые ящики на лед, но команда крайне утомлена. В таком положении лучше отдохнуть, чтобы потом приняться за дело с новой силой. Он высказал эту мысль художнику, принявшему ночное дежурство, сошел в каюту и сразу уснул.

Однако вместо ожидаемой гибели эта гигантская льдина спасла "Фоку". Она столкнула его с банки. Уже светало. Ветер слабел, прояснилось. В туманной мгле белели ближайшие откосы на берегу. Убедившись, что судно на плаву, Седов приказал поднять всех членов экспедиции и отпустил спать вахтенных матросов. Павла Григорьевича Седов заставил делать промер, остальные заменили матросов на руле, в кочегарке, на лебедке и у якоря. Радуясь освобождению "Фоки", вся команда работала, не разгибая спины. Но радость оказалась преждевременной. Едва выбрались на середину полыньи, погода резко переменилась, по небу по-ползли низкие снеговые тучи. Юго-западный ветер усилился до степени шторма, а в пролив набилось множество льда.

Утром Георгий Яковлевич проснулся от треска в трубах парового отопления. Выглянул в иллюминатор - ясно. Когда открыл дверь на палубу, пахнуло морозцем. Взглянул на термометр около штурвала - четырнадцать градусов холода. "Фока" стоял не посредине полыньи, как ночью, а у края льда. За ночь между судном и шлюпками набило мелкого льду и шуги, мороз сковал эту кашу в одно целое. Георгий Яковлевич с досадой обругал себя за жалость к команде. Надо было тогда же поднять шлюпки. Как теперь до них добраться! Ничего нельзя откладывать до завтра.

С шлюпками пришлось провозиться больше суток. Работали авралом. Еле смерзшийся лед между шлюпками и судном не выдерживал тяжелого баркаса, но для судна был все же непроходим. При попытке тащить баркас по льду проваливались и попадали в ледяную воду и баркас, и люди: Не помогали и подложенные под киль жерди. Вечером люди вернулись мокрые до нитки, а баркас почти не сдвинулся с места. Только на другой день, при помощи длинных канатов и лебедки, измученные люди доставили его на судно. Пока возились с баркасом, лед смерзся крепче. Легкую шлюпку доставили без хлопот.

В эти два дня стояла довольно тихая морозная погода. За островом синело свободное море. Но едва успели водворить шлюпки на место, погода резко переменилась, по небу поползли низкие снеговые тучи. Юго-западный ветер усилился до степени шторма, а в пролив набилось множество льда.

Три дня - пока длился шторм - "Фока" стоял в проливе, окруженный сплоченным льдом.

Утром 25 сентября шторм стих. Целый день, не сходя с мостика, Георгий Яковлевич пробивался через лед. Он не жалел "Фоку", действовал им, как ледоколом. Ломал лед, протискивался из полыньи в полынью. К вечеру прошли полпути до открытой воды. За ночь "Фоку" продвинуло из пролива ближе к берегу Новой Земли. Утром как будто повезло: открылся канал, которым удалось пройти в большую полынью у полуострова Панкратьева. Но из полыньи выхода не оказалось. Пришлось встать на якорь в надежде, что лед передвинется и появится выход.

Но вечером начался страшный шторм со снегом и вьюгой, закрывшей все. Полынью зажало.

Шторм стих через сутки. Прояснилось. Но что оказалось вокруг!

Сплошной, смерзшийся лед закрывал все проливы и бухты. Только на самом горизонте, за Крестовыми островами, милях в пяти чернела полоска воды. Вокруг же - сплоченный наторошенный лед, в котором "Фока" был прочно закован.