Надежда из Ричмонда

С волнением въехал я в маленький городок на холмах. Обычный вроде бы американский городок. Но вот бросился в глаза такой знакомый православный крест на маленькой дощатой церкви. И дома окружены хоть и не заборами, а как бы зеленой изгородью - плотными зарослями акации. Вдруг бросились в глаза открытые двери чего-то вроде склада. Внутри что-то делали несколько человек. Я остановился, неуверенно подошел к двери. Внутри три человека... сдавали бутылки. Целые ящики маленьких пивных бутылочек. Я неуверенно сказал:

- Хай.

- Хай, - нестройно ответили мне, и один из людей, молодой человек лет двадцати пяти со свисающими вниз усами, подошел ко мне:

- Что мы можем сделать для вас? - сказал он обычную стандартную фразу.

- Я и сам еще не знаю... Скажете, а в этом городе действительно живут в основном русские? - спросил я.

- Да, это действительно так. А вы ищете кого-нибудь?

- Да нет. Никого не ищу. Просто ехал мимо и решил посмотреть, как выглядит русский городок в Америке. Ведь я тоже русский!

- О! - удивился молодой человек и посмотрел на меня внимательнее.

- Вы умеете говорить по-русски? - спросил он вдруг на чистом русском языке.

- Конечно, - ответил по-русски и я. Дальше мы уже говорили по-русски.

- Послушайте, дяденька, - сказал вдруг мой собеседник: - Хотите поговорить с моей бабушкой? Мне кажется, она обрадуется. Подождите минут пять, я только сдам бутылки, и мы поедем.

Потом парень посадил в машину маленькую, лет трех, девочку и потихоньку, чтобы я не отстал, поехал вперед. Мы остановились на лужке рядом с большим белым двухэтажным домом. На лужке в беспорядке, под углом друг к другу, стояли три автомобиля. Мы вылезли из машин, девочка побежала к молодой женщине, спускавшейся с крыльца, а парень пошел к палисаднику перед домом. "Бабушка!" - позвал парень по-русски. Через минуту ко мне подошла плотная, крестьянского вида и неопределенного возраста женщина. "Здравствуйте",- настороженно сказала она, вытирая руки о передник. "Здравствуйте!" - И я стал быстро говорить о том, что я узнал об этом городке и мне очень захотелось посмотреть на него, что я всего месяц с небольшим как из Москвы и через четыре месяца возвращаюсь обратно в СССР.

- О господи, да что же мы стоим-то тут, пожалуйте в хату! - запричитала женщина. - Лена, к нам гости из Москвы! - крикнула она кому-то громко, и мы вошли в то, что она звала хатой. Я увидел большую кухню с широким столом у окна, покрытым обыкновенной "московской" клеенкой. Женщина, не переставая говорить, повела меня дальше. А дальше была большая, заставленная диванами, стульями, тумбочками и кадушками с цветами комната. И кругом какие-то подушечки и белые самодельные кружевные салфеточки и покрывала.

- Я Надежда... Зовите меня Надежда! - И она с гордостью принялась рассказывать мне, как в 1976 году они с мужем оформили все документы и целый месяц провели на родине, в городке Шахты, рядом с Донецком. Там они жили до войны, а потом были угнаны в Германию и оттуда попали в США.

- Ванюшка! Принеси коробку конфет, которую мне подарили на прощание, - и через минуту усатый американец Ванюшка уже осторожно нес затертую от частых показов коробку. Коробку дешевых облитых шоколадом конфет. А Надежда уже расщедрившись предлагала мне попробовать настоящих русских конфет:

- Они только подсохли немного с семьдесят шестого года, но все разно вкусные.

- Нет, спасибо, я не хочу. А хотите, я вам подарю кусок московского туалетного мыла? - сказал я вдруг, поддавшись настроению Надежды и Ванюшки, который осторожно заворачивал конфеты в пластик. Я принес из машины еще не початый, в фирменной упаковке, кусок мыла. Надежда взяла его, понюхала. Сказала: "Хорошо пахнет", - и передала Ванюшке. Тот тоже долго нюхал: "Хорошо пахнет, лучше, чем здешнее!"

- Хотите кушать? Я могу угостить вас настоящим украинским борщом... - сказала вдруг Надежда... Конечно, я согласился, и появились большие русские глубокие тарелки, горшок со сметаной, чеснок. Пришел к столу и Ваня, а за ним и его мать, Лена, дочь Надежды. Я ел и рассказывал о том, что еще три года назад я обещал приехать сюда девушке Нине из Ганновера. Она говорила, что у нее здесь, "в хате по-над горой", живет бабушка.

- Так я же и есть ее бабушка! Совпадение показалось невероятным. Вот так встретить на улице первого попавшегося - и прямо в точку: брат той Нины-Нэнси. Я с трудом верил самому себе, а они, по-моему, перестали даже верить, как-то сразу охладели, а потом Лена сказала суховато:

- А хотите поговорить с Ниной, она сейчас живет с мужем в Северной Каролине и не работает?

Каково же было их изумление, и мое тоже, когда уже через минуту я разговаривал с Ниной. После этого все сомнения рассеялись. Привели из сада и мужа Лены. Он, правда, ни слова не понимал по-русски, но откликался на имя Вова. "Он у нас хороший, - говорила Надежда. - Хороший муж, хороший отец для Вани и Нины. И в церковь с нами ходит. Он ведь принял православную религию, и мы ему дали новое имя Владимир, а не какое-нибудь там ихнее". Американец Вова понимал, что говорят о нем, и улыбался.

Но я уже чувствовал, что пора ехать дальше.

- Мы тебе покажем черные дороги^* через горы, по которым ты доедешь за два часа вместо четырех по главным, - сказали мне хозяева.

^* (Местные дороги, показанные на картах черными линиями.)

Но, чем подробнее мне чертили планы, как ехать, тем яснее становилось и мне, и моим хозяевам, что я заблужусь на первых же трех десятках миль. Наконец Вова решительно сказал:

- Уберите из сада инструмент. Я вряд ли сегодня буду работать. Я поеду показывать Игорю дорогу. Ты просто езжай за мной, и я выведу тебя на место, откуда нельзя заблудиться.- И пошел заводить машину.

- Я поеду с тобой, отец - сказал Ванюшка и пошел с девочкой на руках в ту же машину.

- Возьмите и нас! - крикнула в окно Лена и вместе с женой Вани пошла к той же машине.

- А меня куда же? - растерянно сказала Надежда. - Ведь я тоже хочу проводить Игоря. Тогда я поеду с ним.

Целый час вел меня Вова по путаным дорогам, пока вдруг не остановился на обочине:

- Теперь не собьетесь. Счастливого пути! Приезжайте...

Надежда, перекрестив меня и прослезившись, пересела к ним, они лихо развернулись и покатили к себе в Ричмонд, а я взял курс на Ганновер. Приближалась ночь, а мне еще надо было пересечь горы.