"Чесапик-Инн"

Повидавшись с директором ДПП, я обычно, в первые мои посещения Америки, поступал под опеку к моему приятелю со времен зимовки на американской станции Мак-Мёрдо Робу Гейлу. Летчик по профессии, он много лет работал в Антарктиде, и там мы с ним часто летали вместе, подружились. Этому способствовало и то, что Роб учил русский язык и общение со мной давало ему практику в языке. Сейчас уже Роб был в отставке и служил в ДПП как специалист по планированию воздушных операций.

В день первого моего прилета в Вашингтон по дороге на ледник Росса после долгих переговоров между НСФ и Линкольном мои "хозяева" сказали мне смущенно:

- Ты извини, пожалуйста, но и мы, и те, с кем мы говорили сейчас, - все мы бюрократы. А бюрократы все одинаковые, они свято соблюдают букву инструкций. По инструкции мы не имеем права тратить деньги сами. Мы можем только давать гранты ученым и другим организациям. Поэтому деньги на твою работу, включая и пребывание в Америке, мы перевели на счет Проекта ледника Росса в Линкольн, штат Небраска. Мы все сделали правильно, и деньги там лежат. Но у них есть свои бюрократы, со своей инструкцией, которую для них утвердили мы сами. Согласно этой инструкции, любые оплаты в рамках Проекта могут быть сделаны лишь по прямой дороге от города Линкольна, штат Небраска, до Антарктиды, и за жизнь в Вашингтоне бухгалтерия Университета штата Небраска не заплатит тебе ни цента.

Я молчал сконфуженно.

- Но! - и дальше уже зазвучали более мажорные нотки: - Но выход есть. Твой друг Роб Гейл приглашает тебя провести два дня, которые ты будешь в Вашингтоне, в качестве его гостя. Он живет, правда, далековато от города, но его дом на берегу залива, в зелени, он предлагает тебе отдельную комнату и обещает не беспокоить тебя. А утром ты с ним будешь ездить на работу.

- А, Игорь? Поехали ко мне? Конечно, в гостинице тебе было бы спокойнее после дороги, но я постараюсь тоже... - говорил мне, застенчиво улыбаясь, коротко, еще по-военному постриженный и похожий на мальчика Роб Гейл.

- Конечно, Роб, конечно, спасибо, если только я не очень стесню,- бормотал я, радуясь в душе, что представится возможность увидеть Америку изнутри.

Роб жил в небольшом городке на берегу Чесапикского залива, в часе с лишним езды от Вашингтона. Маленький уютный домик в садике, одна сторона которого крутым, поросшим деревьями склоном уходит в голубую воду залива. Одно из деревьев опоясано было цепью, на которой болтался у берега маленький швертбот без мачты. Нас встретили худенькая маленькая женщина по имени Мэри и двое застенчиво прячущихся за нее детей - мальчик лет двенадцати, Иан, и девочка лет десяти - Ребекка. Они похватали мои пожитки, перетащили их в комнатку с видом в сад на какие-то вечнозеленые деревья типа магнолии и со словами: "Располагайтесь как дома, ужин в семь", - ушли. Оказалось, что Мэри тоже работает, и много. Она - менеджер (управляющая) самой старой, самой фешенебельной и дорогой гостиницы города, называющейся "Чесапик-Инн".

'Осень в Новой Англии. Дом Роба Гейла на острове'. Масло. 35х25 см. Картон

Слово "инн" когда-то значило меньше, чем "отель", что-то вроде "постоялый двор", что пи. Но последние лет двадцать даже самые шикарные гостиницы редко когда называются отелями; они - "инн". Здесь намек на что-то старинное, индивидуальное. И Мэри изо всех сил старалась сохранить у себя в гостинице старинный дух и индивидуальность "инн" в сочетании с современными удобствами. Оказалось, что хозяином "Чесапик-Инн" является брат Мэри - Поль и гостиница эта является в семье как бы ношей, которую очень тяжело нести, но жалко и бросить. В те вечера, когда Поль приходил к сестре и вся семья, усевшись на мягком ковре, уплетала жаренные на углях бифштексы, запивая их красным сухим вином, только и разговоров было, что делать с "инн". Мэри работала изо всех сил, но отель не давал прибыли, помогал брат, удачливый, умный бизнесмен. Но "инн" была его любовь не как бизнесмена, а как человека, и он все вкладывал в нее деньги. А тут вдруг Мэри собралась уходить из гостиницы.

Дело в том, что Роб и Мэри решили: бросить, продать все и уехать "на новые земли", купить где-нибудь в очень дикой, безлюдной части страны участок с лесом, "чтобы и вода была", построить там бревенчатый дом, возделать кусок земли для огорода - и "начать все сначала". Ведь у Роба как бывшего полярного летчика приличная военная пенсия, так что какой-то доход обеспечен навсегда. Они уже и участок присмотрели: кусок заросшего лесами скалистого берега в северной части штата Мэн, там, где писал свои картины Рокуэлл Кент. Я смеялся над ними:

- Да что вы, с ума сошли? Да вам через месяц надоест заготовлять и пилить дрова, носить самим воду, сидеть по вечерам при керосиновой лампе. А где друзья, с которыми вы могли бы разделить радость созерцания потенциальных красот ваших "новых мест"? И куда денете детей, ведь им надо учиться в хороших школах? Чего вам здесь не хватает? Свежий воздух, вода, звери дикие приходят прямо в сад!..

- Правильно, Игорь, правильно, - поддерживал меня Поль. - А ты подумала о том, где будет учиться твоя Ребекка? И потом, как же "Чесапик-Инн"? Где я найду такого менеджера, которому я бы мог бы доверять, как тебе, во всем?

Но чувствовалось, что Роб и Мэри были непреклонны в стремлении сделать то, что делают последний десяток лет многие вполне преуспевающие мужчины и женщины Америки. А делают они вот что: бросают, продают свои дома, покупают дикие, заросшие лесом участки в северных местах штатов Нью-Хемпшир, Вермонт, Мэн, участки, с которых лет пятьдесят назад ушли, не выдержав конкуренции с южными штатами, фермеры, и "начинают жизнь сначала". Прорубают топором дороги для своих джипов, строят рубленые дома-избы, дровяные печи, выкорчевывают участки для новых огородов и маленьких полей. И все это - под лозунгом "самообеспечения", то есть производства всего, что нужно для жизни, собственными силами.

А пока каждое утро, ровно в семь, мы с Робом кидались к его автомобилю и мчались на автостоянку в торговый центр городка. Там мы ожидали очередную машину нашего "карпула", то есть "автомобильного объединения", или, попросту, "пула". Такие пулы появились в последние годы в связи с ростом цен на бензин и оказались очень удобными. Роб дал объявление в местную газету о том, что он, которому надо ежедневно ездить в Вашингтон к 9.00 на такую-то улицу, угол такой-то, хотел бы вступить в пул из четырех-пяти человек для поездки на работу. Его автомобиль такой-то марки. Через несколько дней ему позвонили и предложили вступить в компанию, где уже было три человека. Каждый из них на своем автомобиле возил всех на работу в Вашингтон и обратно одну полную неделю. Зато остальные три недели ему надо было добраться только до автостоянки городка.

Однажды Роб почему-то должен был остаться дома. А "дежурил" на этой неделе сосед Роба по улице и по службе в НСФ, только работал он на другом этаже. Роб отвез меня на автостоянку, подождал, когда приедет машина соседа, и еще раз напомнил мне, чтобы я пришел к тому месту, где сосед оставит в Вашингтоне машину, без опозданий. Мы благополучно доехали, сосед лихо вкатил в подземный гараж, расположенный прямо под зданием НСФ, и через минуту мы уже вылезали из машины. Я старательно запомнил приметы места, где был оставлен автомобиль, и мы пошли к лифту.

- Ровно в шесть! - еще раз предупредил сосед.

Окончил я свои занятия в тот день рано, сходил в город, но без пяти шесть был уже в вестибюле здания, спросил, как пройти в подземный гараж, и мнe показали двери. Войдя в гараж, я отсчитал нужное число колонн от правого торца здания, если смотреть из дверей лифта. Но на том месте, где должен был быть наш "фольксваген", стояла какая-то другая машина. Я взглянул на свои часы: без трех шесть. ""Ну что ж, - подумал я, - хозяин, наверное, уехал, но запоздал вернуться. Подождем". Хожу себе по гаражу, рассматриваю марки машин. Вдруг я почувствовал, что со мной вместе ходит еще кто-то. У меня даже возникла мысль, что он следит за мной. А когда я в этой мысли совсем утвердился, человек, держа руку в кармане, решительно подошел ко мне:

- Что вы здесь делаете, мистер? - строго спросил он.

- Ищу машину моего друга, она должна быть вот тут, - указал я на занятое место.

- А вы уверены, что эта машина должна быть здесь?

- Конечно, меня же привезли на ней сюда сегодня утром! - решительно ответил я. Человек даже несколько смутился, отстал, а потом вдруг снова подошел:

- А вы уверены, мистер, что ваш друг работает в секретной службе?

- В секретной службе?! Конечно, нет! То есть я надеюсь, что он не работает в секретной службе!

- Но ведь это же гараж только для сотрудников секретной службы! Поищите вашего друга в другом месте! Освободите это помещение! - уже как начальник, с металлом в голосе заговорил человек, по-прежнему держа руку в кармане.

- Послушайте, я ведь твердо помню, мы оставили машину вот у этой колонны под зданием НСФ, - взмолился я.

Сотрудник секретной службы задумался:

- А вы уверены, что не спутали этаж? Ведь под зданием НСФ десять этажей гаражей.

Мой испуг и удивление были так велики и так четко написаны на лице, что сотрудник, провожая меня до лифта, даже извинялся. Я сел в лифт, доехал до первого этажа, а потом побежал обратно вниз по лестнице, добежал до второго подземного этажа - уже больше половины седьмого. Никого нет. Опять вниз, на третий подземный, - знакомой машины нет как нет. Мчусь на шестой этаж - и, о счастье, наша мисс Андерсон еще не ушла домой. Она тут же позвонила в наш городок узнала домашний телефон Роба, и через минуту я уже говорил с ним. Он объяснил мне, как доехать к нему на автобусе. Времени оставалось как раз достаточно, чтобы дойти до автостанции. Мисс Андерсон показала мне, куда идти, и через полчаса я уже ехал на знаменитой "Серой гончей", мчащейся по дорогам всей Америки.

Сойдя на автостанции, я долго озирался, соображая, куда идти, и не обращал внимания на маленькую демонстрацию, кричавшую что-то, и большой белый транспарант, который держали демонстранты. Но потом скандированные крики "Игор! Игор!" дошли до меня, и я прочитал надпись на транспаранте: "Добро пожаловать, Игор!".

Когда я приехал в Америку еще через два года, Роба уже не было в "офисе", они с Мэри уехали-таки на свою землю в штат Мэн. Потом я получил несколько писем, где они писали, что купили небольшой полуостров в одном из заливов Атлантического океана и построили там дом, писали об удивительном счастье видеть, как земля родит то, что ты посеял. Потом переписка прекратилась. Когда я в 1980 году работал в одном из институтов США, я написал им письмо и получил ответ от Мэри. Я понял, что они не живут больше вместе и где сейчас Роб, она не знает.