Самый дорогой в мире баланс [1975 Центкевич А., Центкевич Ч.

Среди необъятных льдов, в тусклом свете бледного, чахлого солнца, лучи которого уже не греют, маленькая группа зимовщиков долго всматривается в исчезающие на горизонте последние сани.

Северный ветер стирает следы, несет тучи белой пыли, затягивающей весь горизонт подвижной серебристой мглой. Люди умолкли, прежнее возбуждение спадает, они страшно устали, всех клонит ко сну. Лишь теперь они ощущают всю тяжесть изнурительного, непрерывного, остервенелого труда, бешеной гонки за часовой стрелкой. Недели, дни, часы текли, казалось, все быстрее и быстрее.

Полная неизвестность, перед которой они теперь очутились, невольно вселяет страх. С этого памятного дня в августе в их жизни начнется новый нелегкий этап. Мир их сузится, сведется к небольшому, сооруженному во льду жилищу, к проходам, проложенным подо льдом. Полярная зима заточит их здесь на много месяцев.

Чувство одиночества усиливается. После каждой радиопереклички с группой товарищей, спускающихся с материковых льдов, становится еще тяжелее. Лагерь № 4, лагерь № 3, лагерь № 2... С каждым днем они оказываются все дальше от "Стасьон сентраль". В начале сентября они добираются наконец до лагеря № 1 на побережье, откуда отправятся вскоре во Францию.

Еще сильнее, пожалуй, чем в момент расставания, зимовщики сознают теперь, что остались одни, предоставленные самим себе в этом необычном, величественном мире, о бегстве отсюда не может быть и речи. Суровый, жестокий к слабым мир.

От чувства подавленности спасает уйма работы. Они не чураются ее, напротив, старательно принимаются за все, чтобы не оставалось времени на тягостные размышления, воспоминания или опасения. А дел хоть отбавляй. Неизвестно, за что браться раньше! Зима дает знать о себе то внезапными волнами лютых морозов, а то засыпает снегом все, что они не успели еще спрятать подо льдом. В лихорадочной спешке заканчивают оборудование внутренней части "Стасьон сентраль", памятуя наставления Виктора: "Обо всем помнить, ничего не проглядеть". Поглощенные лавиной повседневных дел - каждое из них важно и ни одно нельзя отложить - зимовщики не заметили даже, когда наступила полярная ночь.

Морозный, утопающий в метелях мир, становится еще враждебнее, еще невыносимее. Повседневные метеорологические наблюдения, которые надо производить каждые три часа, переход на расстояние всего 15 - 20 шагов до будок с инструментами, необходимость пробиваться через непроглядную в темноте пелену метели, которая мгновенно стирает следы,- все это грозит опасностью заблудиться, что равносильно гибели. Каждый наблюдатель судорожно цепляется за канат, протянутый между метеорологическими будками и выходом из туннеля,- единственное средство связи с живым миром,

Радиозондирование - одна из важнейших задач "Стасьон сентраль". Дело и само-то по себе трудоемкое на любой географической широте, в зимнее время оно становится подлинным кошмаром. Поздним вечером, когда измученные изнурительной работой люди засыпали глубоким сном, дежурный, помимо других работ, должен был вести кропотливую подготовку к радиозондированию, назначенному на следующий день пополудни. Прежде всего следовало растопить в ванночке лед, что было нелегким и продолжительным делом. Керосиновая печка вызывала у зимовщиков двоякое чувство: они благословляли ее, когда она горела исправно, наполняя помещение живительным теплом, и проклинали, когда она капризничала, что случалось не так уж редко. Она, как живое существо, зло мстила, когда о ней забывали. Малейшая невнимательность - и жесть раскалялась докрасна. Достаточно было слишком крепко завернуть кран, чтобы первый же порыв ветра задул через трубу пламя горелки, и тогда все помещение мгновенно наполнялось тяжелым зловонием распыленного керосина. Не раз среди ночи, наглотавшись ядовитых паров, зимовщики срывались с нар и полуодетые выскакивали в темный холодный проход.

Всю ночь дежурный внимательно прислушивался к шипению горелки, готовый кинуться со спичками к печке, как только прервется ее ритмичное пульсирование, и следил, не утихло ли жалобное завывание шквального ветра в вентиляционной трубе. Если ветер стихал, надо было выйти наружу, расчистить сугробы снега, забившие выход из туннеля, а затем старательно очистить от снега трубу. Вечно одно и то же - борьба с печной трубой, борьба с кухонной трубой, борьба со снежными заносами. Одно и то же, по нескольку раз в сутки.

Когда в ванночке начинала наконец закипать вода, дежурный кидал в нее промерзшие, чуть ли не окаменевшие оболочки шаров-зондов, чтобы они вновь обрели свойственную резине эластичность, старательно вытирал их и развешивал под потолком, чтобы они хорошо просохли за ночь.

Утром наступал второй, самый важный этап подготовки - пуск электростанции. Три генератора стали подлинным бичом зимовщиков в "Стасьон сентраль". Механики - их было двое - не сумели бы даже подсчитать всех этих непрерывных ремонтов, неожиданных аварий, на которые не скупилась современная техника, попавшая в необычные полярные условия.

- Упрямство осла и неутомимость муравья,- вот что здесь требуется,- в отчаянии повторяли они подчас, принимаясь за очередной ремонт.

Первый агреграт сожрал, словно ненасытный дракон, все масло, во втором агрегате то и дело срывался поршень, в третьем, для разнообразия, постоянно заедало втулки. Однако упорство людей побеждало капризы бездушных машин. Зимовщики знали, что в час, назначенный для радиозондирования, заработают если не все три агрегата сразу, то по крайней мере один из них, тогда загорятся лампочки и можно будет пустить в ход вакуумный насос для градуировки барометра радиозонда.

Однако подготовка на этом еще не кончалась. Оставалась еще градуировка термометра радиозонда - весьма простая на первый взгляд операция: нужно только бросить в спирт несколько кусочков углекислоты, чтобы понизить его температуру почти до минус 80°. Казалось бы, что может быть проще? Но на высоте 3000 метров над уровнем моря эта операция становилась истинной мукой. Углекислота мгновенно испарялась, отравляя людей, вызывая невыносимое головокружение и продолжающуюся по многу часов тошноту.

Пока одни трудились над градуировкой зондов, другие готовили шар для взлета. Аэролог протискивался через узкий коридор к вышке для зондирования, ставшей гордостью строителей "Стасьон сентраль". После трех месяцев, прошедших со дня ее создания, ни один из них не узнал бы творения рук своих - Арктика все преображает по-своему. Колодец глубиной четыре метра давно уже потерял свою первоначальную форму идеально очерченного круга, ледяные сосульки на его стенах превратились в массивные колонны. Груда ящиков, установленных посредине, один на другом, поддерживала крышу, сделанную из парашюта, прогибавшегося под тяжестью снега, который изо дня в день неутомимо счищался, но неизменно нарастал новым слоем.

Наполнение оболочки шара водородом - третий этап подготовки - было на этой высоте, при температуре за минус 50°, чрезвычайно ответственной и требовавшей большой точности операцией. Редукционные клапаны стальных баллонов, сложенных тут же у вышки, нужно было отвинчивать медленно, осторожно, причем голыми руками, а не в толстых рукавицах. Пальцы мгновенно прилипали к промерзшей латуни. Слишком сильная струя газа разрывала оболочку, а трехкилограммовые гири, уравновешивающие шар, после взрыва зарывались глубоко в снег.

И когда наконец раздавались слова команды: "Зонд готов! Шар готов!" - все испытывали облегчение.

Пятеро зимовщиков торопливо надевали анораки,¹ хватали лопаты, совки и бежали наружу снимать крышу-парашют, придавленную по краям десятками канистр с бензином. Немалого труда стоило каждый раз откопать их, вытащить из-под обледеневшего снежного покрова. Снег сек лицо, порывистый ветер ослеплял, перехватывал дыхание, рвал из рук лопаты и совки. Люди ощупью находили и оттаскивали в сторону канистры, чтобы после окончания радиозондирования вновь найти их под свежими навалами снега.

¹ (Анорак - верхняя меховая куртка с капюшоном.- Прим. перев.)

Наконец наступала очередь последней - и самой трудной - операции. Выходное отверстие шара нужно было очень тщательно перевязать бечевкой, чтобы водород по мере его расширения не улетучивался, и перевязать достаточно крепко, потому что в этом месте на короткой антенне повисал трехкилограммовый радиозонд. А так как мороз не шутил, бечевка становилась жесткой и резала руки, как стекло.

По команде: "Готово! Пуск!" - из глубины колодца, словно камень из рогатки, вылетал шар. Здесь его уже подстерегал ветер. Он прижимал шар ко льду, распластывал, остервенело боролся с ним, не давая взлететь. Резиновая оболочка, наполненная газом, рвалась вверх. Почувствовав рывок, аэролог выпускал из рук радиозонд и прислушивался, не раздадутся ли из передатчика ритмичные сигналы. Если они обрывались и воцарялась тишина, это значило, что ветер слишком сильно швырнул зонд об лед. И что все нужно начинать сначала.

Сто тридцать шесть сеансов радиозондирования провели зимовщики в "Стасьон сентраль"!..

В тот день шар без особых приключений растаял во мраке ночи. Осциллограф неутомимо чертил на ленте нескончаемые ряды зубцов, а люди рассчитывали и выводили свои кривые. Поднявшись на 18 километров над материковыми льдами, радиозонд сигнализирует: температура минус 90°.

Но на этом дело еще не кончается. Остается нелегкая задача вновь натянуть покров из парашюта на вышку. Ледяной ветер подхватывает его, вздымает вверх и набрасывает людям на головы, стесняет каждое движение, давит и душит. Нужно отыскать канистры, выкопать их из-под снега, прижать ими колышущееся, как море во время шторма, неподатливое нейлоновое полотно. В темноте клубится белой пылью метель. Ожесточенная, остервенелая борьба буквально за каждый метр, за каждый шаг выматывает все силы. К концу работы остается лишь одно желание - бежать как можно скорее, укрыться подо льдом от арктической природы, суровость которой превосходит все, что может себе представить воображение.

Вернувшись в помещение, зимовщики заставали порой клубы удушливого дыма. Керосиновая печка, коварно пользуясь удобной минутой, гасла. Надо как можно скорее разжечь ее, проветрить помещение, в наваленных на стол грудах бумаг быстро отыскать те, которые нужны сейчас, растопить лед и приготовить какую-нибудь горячую еду, помыть посуду, оставшуюся от последней еды, следя при этом, чтобы не споткнуться на пузырящемся линолеуме, который походил скорее на каток, чем на пол кухни.

Спешка, вечная спешка в тесном помещении, ни минуты отдыха, чувство бессильной злости и досады от сознания невозможности делать все вовремя. Но когда люди начинали проклинать все эти невзгоды и лишения, достаточно было кому-нибудь указать на висящую над столом пожелтевшую фотографию.

С фотографии глядели изможденные нечеловеческими страданиями лица Лёве, Георги и Зорге - трех помощников Вегенера. Заключенные в студеной пещере "Айсмитте", вечно голодные, в течение всей своей длительной зимовки они были лишены и света, и тепла... И тогда смолкали все жалобы и проклятия.

Физическое истощение - каждое движение на этой высоте требует огромных усилий,- нервная усталость, вызванная однообразием этих действий, выполняемых изо дня в день в одно и то же время, беседы, в которых люди уже давно сказали друг другу все, что могли сказать, постоянное напряжение - все это в конце концов изнуряет, раздражает, лишает сна и аппетита. И лишь сознание ответственности за общее дело поддерживает силы. Каждый понимает, что он не должен подвести товарищей, что если в работе будет упущено хотя бы одно, даже самое второстепенное звено, прервется вся цепь совместного труда.

Все чаще вместо прежнего гомона, хохота, дружеских препирательств на подледной станции царит тишина, нарушаемая лишь завываниями ветра в печной трубе. Ледяная пустыня диктует человеку свои законы. Каждый замыкается в себе, как улитка в раковине, всячески стараясь избежать душевного разлада, сомнений. Каждый боится пасть духом. Долой воспоминания, они только расслабляют, долой планы на будущее! Не существует ничего, кроме настоящего. Сейчас нужно продержаться любой ценой.

Облегчение принесла первая робкая заря в южной стороне небосклона, предвещавшая возвращение дневного света. Тот день, в который солнце впервые после зимней спячки показалось на горизонте, стал незабываемым. Робкие, слабые еще, но столь страстно ожидаемые лучи его рассеяли страхи, сомнения. Как-то легче стало теперь и мерзнуть, и шутить, и раскапывать снежные завалы, все время наносимые метелью. Одна метель следовала за другой, как и во время полярной ночи. Однако морозы уже не казались столь мучительными, как прежде, хотя столбик спирта в термометре все еще показывал те же самые 60°. Даже кромешная тьма в жилых помещениях и в проходах раздражала теперь меньше, хотя накануне весны она стала частым гостем в "Стасьон сентраль". Слишком частым. Все три электрогенератора, словно сговорившись, отказывались теперь работать. Единственным утешением зимовщиков была мысль, что их товарищи, которые приедут сюда им на смену, привезут новые агрегаты, более приспособленные для тяжелых условий работы подо льдом.

Уже с апреля первые зимовщики осаждали радистов вопросами: кто прибудет с новой экспедицией, что они берут с собой? Никого не интересовали уже так живо, как в первое время, новости из Парижа, из Франции. За длительное время пребывания подо льдом этот мир стал таким далеким, нереальным, что ближе всего их касались вопросы, непосредственно связанные со "Стасьон сентраль". Каждого интересовало, кто продолжит его работу и успеет ли он посвятить своего преемника во все испытанные способы борьбы с капризами Арктики, которые достались ему самому ценой тяжелого труда. А когда наконец новая экспедиция покинула берега Франции, все нетерпеливо вопрошали: "Почему это они плывут так медленно?"

Три недели в мае они ходили хмурые, молчаливые. Судно потеряло винт при столкновении со льдиной и стояло неподвижно в одном из южных фьордов Гренландии. А время шло...

Трудные дни переживали зимовщики и тогда, когда вновь прибывшие начали свой изнурительный подъем с берега на ледяное плато. Правда, в радиограммах не было ни слова о том, что гусеницы буксуют, что машины проваливаются в раскисшем снегу, ничего не говорилось о коварных трещинах, о напряженном труде людей и усилиях машин. Но они, первые зимовщики, хорошо представляли все это и без слов.

"Неужели каждой экспедиции придется затрачивать столько энергии и времени на преодоление этих десяти с лишним километров побережья?" - задавались они вопросом. Выдвигались разные, казалось бы, фантастические проекты: сбрасывать тяжелые машины на парашютах или посылать крупные транспортные самолеты в глубь материковых льдов. Они и не предполагали, что всего через несколько лет их мечты претворятся в действительность.

Зимовщики ожидали своих товарищей с большим нетерпением, как ждут спасителей. Однако звук клаксона, который первого июля поднял всех на ноги, застал их врасплох и прямо-таки напугал.

Люди, проведшие всю зиму подо льдом, отвыкли от посторонних.

"Никакое описание, никакой рассказ, никакой фильм не в состоянии даже приблизительно дать представление, чем была эта первая зимовка в "Стасьон сентраль",- рассказывал Поль-Эмиль Виктор после возвращения участников гренландской экспедиции.- Никакими словами нельзя передать этих неустанных, упорных усилий, час за часом, день за днем, месяц за месяцем - и так в течение целого долгого года. Утомительной монотонности этих действий, всегда одинаковых, повторяющихся неустанно и неизменно в одни и те же часы. Этого ужасного однообразия, скрашиваемого, пожалуй, лишь постепенным переходом вечного дня в полярную ночь, продолжающуюся два с половиной месяца, а затем медленным, очень медленным возвращением дневного света на землю.

...Никакое описание не может хотя бы частично засвидетельствовать то беспримерное мужество, выносливость, больше того - яростное упорство, необходимые человеку буквально каждую минуту, не только чтобы выполнять перегруженную обычно программу научных исследований, но чтобы попросту выжить".

Как во время этой, так и во всех следующих экспедициях. В каждой из них.

Летом 1950 года Арктика была благосклонна к людям. Солнце неутомимо катилось по небу, бывшему все время безоблачным. Мороз ослаб, утихли и ветры.

- Может быть, всемогущий шаман из Туле хитро запрятал их в свой кожаный мешок? Тогда они, того и гляди, разгуляются все сразу с удвоенной силой? - подшучивали французы. Они спешили использовать каждый погожий день, помня, что в любой следующий день могут набежать тучи и разбушеваться метель.

Смена зимовщиков на "Стасьон сентраль" не была важнейшим пунктом программы 1950 года. Все внимание во время этой, третьей экспедиции было сосредоточено на подвижных партиях, которым предстояло найти хотя бы приблизительный ответ на вопрос, издавна волнующий весь научный мир: каков баланс материковых льдов Гренландии? Растет ли эта огромная масса из года в год или же объем тающих летом льдов и снегов, а также айсбергов, откалывающихся от ледников, превышает объем выпадающих снежных осадков?

Результатов этих наблюдений ждали не только одни гляциологи. Для метеорологов ответ на этот вопрос явился бы безошибочным указанием, в какой период вступает наша планета, будет ли продолжаться потепление или же этот процесс приостановится, предвещая начало очередного похолодания. Если объем эластичной белой массы будет постоянно увеличиваться, она может когда-нибудь прорваться через оковы прибрежных горных цепей и спуститься в океан, вызвав резкое похолодание климата северного полушария и всей Земли в целом.

Гидрологи стремились узнать, будет ли уровень воды в Мировом океане возрастать, как до сих пор, на три миллиметра в год или же этот процесс замедлится.

Вопросов было немало. Чтобы ответить на них, требовалось множество сложных измерений и наблюдений, повторяющихся из года в год, и прежде всего - точнейшие расчеты объема белого панциря, заполняющего внутреннюю часть острова.

Первыми приступили к делу сейсмологи. Морозный воздух раскололи взрывы динамита, и в блеклую синеву неба взмыли фонтаны снега и льда. У самой кромки материкового льда его толщина замерялась через каждые несколько сотен метров. Но по мере продвижения в глубь острова, по мере того, как возрастала белая толща, расстояние между точками сейсмического зондирования увеличилось до 15 километров.

Сейсмологи шли строго след в след по трассе, проложенной геодезистами, которые кропотливо проводили нивелировку и триангуляцию местности от уровня моря, оставляя за собой через каждые 10 - 15 километров алюминиевые нивелирные рейки и вышки астропунктов.

Постепенно - но как медленно! - на карте стал вырисовываться поперечный профиль острова с запада на восток.

Достигнув наконец "Стасьон сентраль", геодезическая партия подтвердила барометрические измерения своих предшественников: станция, основанная группой исследователей Французских полярных экспедиций, находится на высоте 2990 метров над уровнем моря.

Несколько дней спустя туда прибыли и сейсмологи. Погода все время благоприятствовала работам, что вселяло, однако, беспокойство в сердца опытных полярников. Какой ценой придется расплачиваться за эту безветренную идиллию, за это чистое небо и благословенную тишину?

Поэтому все спешили. В рекордно короткое время поднялась полевая буровая вышка. Всего за несколько часов бур пробил пласты снега и фирна, достигнув твердого кристаллического льда. На дно этой шахты спустили килограммовый заряд динамита - таким образом предстояло измерить толщину льда под "Стасьон сентраль".

На снегу было установлено двенадцать сейсмоприемников упрощенной конструкции, соединенных при помощи кабеля через усилитель с многоканальным осциллографом. Уже через две секунды после взрыва сейсмические волны, которые он вызвал, отразившись от скалистого ложа, вернулись в сейсмоприемники. Кривые, зарегистрированные осциллографом, показали, что толщина льда под станцией составляет 3150 метров. Таким образом, скала, придавленная тяжестью миллионов тонн льда, опустилась на 155 метров ниже уровня моря.

Двадцать лет назад доктор Зорге в "Айсмитте" подобным же методом, взорвав заряды динамита общим весом 75 килограммов, получил иной результат: 2700 метров. Он рассчитал, что скалистое ложе поднимается приблизительно на 300 метров над уровнем моря. Учитывая несовершенство тогдашних приборов, приходится удивляться относительной точности результатов его измерений.

Для определения толщины ледяного щита французы пользовались также другим методом - гравиметрическим. С помощью небольшого, очень точного прибора - гравиметра, установленного на поверхности льда, они измеряли силу тяготения, которая, как известно, уменьшается по мере увеличения расстояния между прибором и поверхностью земли.

Этот метод, значительно более простой и менее трудоемкий, чем сейсмический, требует однако периодического сравнения результатов - контроля показаний гравиметра.

Первый полный сейсмогравиметрический разрез поперек всего острова - от Порт-Виктора на западном побережье до вершины Сесилия-Нунатак на восточном - подтвердил первоначальные предположения ученых. Скалистое ложе Гренландии приобрело форму гигантской мульды¹ с неодинаковыми берегами - западный значительно ниже восточного,- вогнутой посередине до уровня моря и лишь кое-где вдавленной огромной тяжестью ниже этой линии.

¹ (Мульда - вогнутая складчатая геологическая структура.- Прим. перев.)

"Ничего о нас без нас",- неустанно напоминали гляциологи. И не без оснований. Это они обеспечили возможность измерить толщину льда, установив, с какой скоростью проходят сейсмические волны через слои снега, фирна, свежего и старого, спрессованного льда. Они определили, что средняя скорость сейсмической волны в фирне составляет 1200 метров в секунду, во льду - около 4000 метров, а в скалистом ложе - свыше 6500 метров. Они же руководили работами геодезистов, которые, кроме определения профиля материковых льдов, производили нивелировку по квадратам, чтобы установить, с какой скоростью и в каком направлении перемещается удивительный белый минерал. Это была нелегкая работа на утомляющей своим однообразием безбрежной равнине, где не видно ни морского берега, ни горных цепей, ни хотя бы возвышенностей.

- Нужно быть эскимосом, чтобы ориентироваться здесь,- вздыхали геодезисты, обвеховывая металлическими рейками большие четырехугольники.

Измерения длины всех сторон, а также углов четырехугольника приходилось повторять ежегодно или хотя бы раз в два года. Только так можно было получить точную картину медленного, неустанного передвижения белой массы и определить количество льда, "вытолкнутого" в море в виде айсбергов.

Сравнивая в окрестностях лагеря № 4 результаты измерений, произведенных в 1950 году и ранее, ученые" могли убедиться, что поверхность материковых льдов стекает с северо-востока на юго-запад со скоростью восьми сантиметров в сутки, то есть почти 30 метров в год.

Каких трудов, каких мучений, скольких обморожений стоила геодезистам эта монотонная работа, знают только те, кто сталкивался с ней сам. Во время каждого измерения теодолит нужно закрепить на штативе, потом выровнять - а это значит десятки раз касаться голой рукой металлических винтов. Летом морозы ниже - 20° не были редкостью. А ветер? Сколько требовалось выдержки и самоотверженности, чтобы неподвижно стоять, прильнув глазом к окуляру зрительной трубы, не обращая внимания на резкие порывы немилосердно бушующего ветра, словно пытающегося смести с поверхности льда неведомо откуда взявшегося здесь человека.

И гляциологи работали в невероятно тяжелых условиях, старательно буравя лед, беря пробы с разных глубин, вводя в пробуренные шахты целые гирлянды термисторов для замера температур. Специалисты не удовлетворялись одним лишь анализом кернов, извлекаемых бурами из ледяной толщи на поверхность. Им хотелось "собственными глазами" увидеть строение глубоко скрытых, спрессованных веками пластов. Крупными механическими буровыми "ложками" они выдалбливали в ледяном панцире колодцы глубиной свыше 30 метров и диаметром 80 сантиметров и в эту дышащую морозом девятиэтажную шахту опускали на блоках человека, вооруженного молотком, увеличительным стеклом и шахтерской лампой.

"Какой-то непередаваемый, непонятный страх охватил меня, когда я все глубже и глубже опускался в темную бездну. Примитивный, животный страх. Тишина давила, угнетала. Холод, исходивший отовсюду, проникал под одежду, пронизывал насквозь, сковывал мышцы, парализовал волю. Могильный холод. Где-то высоко, очень высоко надо мной пробивался кружок света, казавшийся не больше пятифранковой монеты. Седло зашаталось. Я с трудом сдержался, чтобы не крикнуть в микрофон: "Тяните вверх!" - рассказывал несколько месяцев спустя один из гляциологов.- Что именно помогло мне преодолеть этот страх, затрудняюсь сказать. Быть может, отчасти стыд, а может быть, любопытство или страстное желание довести начатую работу до конца? Это была действительно уникальная возможность проникнуть в этот замерзший мир, раскрывавший передо мною свои тайны в столь необычной обстановке. Увлеченный разгадыванием по тоненьким слоям материкового льда здесь, в самом сердце Гренландии, любопытнейшей эволюции нашего климата, я забыл о страхе... Меня вытащили оттуда через несколько часов полузамерзшим. Я не преувеличиваю. Моим товарищам пришлось долго и энергично возвращать меня к жизни, растирать, разогревать, я был не в состоянии разогнуть ноги в коленях. Материковый лед прожорлив. Он чуть было не поглотил меня так, как некогда поглотил "Айсмитте" Вегенера".

Занятые работой, люди не ощущали, как быстро течет время. Стремясь сделать как можно больше по программе, которую они наметили себе, радуясь каждой победе, они и не заметили, что солнце все ниже и ниже спускается над горизонтом, а мороз усиливается. В конце августа все полевые партии получили по радио приказ:

Видно, шаман из Туле только и ждал этого момента, чтобы выпустить из своего мешка злые силы природы. Разбушевавшиеся метели яростно обрушились на измученных многонедельным трудом и невзгодами людей. Мощные порывы ветра гнали им прямо в лицо плотную белую пелену, немилосердно хлестали их, точно Арктика стремилась наверстать потерянное время. В облаках снега беспомощно застревали машины. Беспомощно смотрели пилоты самолетов, прилетавших с запасами горючего и продовольствия, на расстилавшуюся под ними белую круговерть, сквозь которую ничего нельзя было разглядеть.

Грязные, заросшие щетиной, с язвами на обмороженных изможденных лицах, с искалеченными пальцами, французы с трудом пробивались через метель. Она заметала все на пути, не давала дышать, не прекращалась ни на секунду. И каждая искорка сознания, каждый мускул измученного тела проклинали ее. Ее и этот треклятый район, трещины во льду, крутые подъемы, занесенные теперь многометровым слоем снега, и это раскисшее полярное месиво, в котором скользили ноги, машины, сани. Шатаясь от усталости, они проклинали тот день, когда родились, и свою безграничную глупость, толкнувшую их добровольно забраться в самое сердце материковых льдов. И торжественно клялись, что если им удастся вырваться отсюда живыми, то уже "никогда, никогда больше не сваляют такого дурака".

Однако клятву свою не сдержали - не первые и не последние.

Они же весной следующего года, снова кляня все на чем свет стоит, с трудом взбирались уже знакомым им мучительным путем от Порт-Виктора на кромку материковых льдов. Они не могли не вернуться. В этом замерзшем мире оставались плоды их труда, их надежды, частица их жизни.

В следующем году Арктика не была благосклонна к людям. Туман приковывал к аэродромам уже нагруженные и готовые к старту транспортные самолеты, парализовал колонны машин, обрекал людей на бездействие, выматывал силы, притуплял бдительность.

Четвертого августа с восточного побережья Гренландии полетел в полярный мир тревожный сигнал:

"...SOS ...SOS ...SOS... Жозе и Ярль провалились в трещину. Снегоход перевернулся гусеницами вверх и застрял на большой глубине. Люди не отвечают на наши вызовы. Пробраться к ним нет возможности. Весь спасательный инвентарь погиб вместе с машиной. Необходима немедленная помощь. Наши приблизительные координаты 66°59' северной широты и 38°55' западной долготы. Сто километров к западу от горы Форель".

Просили помощи участники сейсмологической экспедиции, названной "Голубой группой".

Радиооператор "Стасьон сентраль" первым перехватил зов о помощи и тотчас же передал его в Рейкьявик на главную авиабазу французской экспедиции.

Семь часов спустя близ места катастрофы были сброшены на парашютах тросы, блоки и ледовые якоря.

"Добрались до вездехода, он застрял на глубине двадцати пяти метров. Никого в нем нет. Оба выпали, нужно искать их глубже. Доставленные тросы слишком коротки. Пришлите также кабель для прожектора. Не теряем надежды. Спешите!" - доносила "Голубая группа".

Было сделано все, что в человеческих силах, но последнее слово осталось за Арктикой. Четыре долгих, бесконечных дня и четыре ночи сейсмологи "Голубой группы" мучительно ожидали, когда им сбросят с воздуха необходимое снаряжение. Однако штормовая погода в Рейкьявике пригвоздила самолеты к земле.

На помощь вызвали самолет с американской авиабазы Блю-Уэст 8, расположенной на западном побережье Гренландии. Однако тщетно пилот кружил над местом катастрофы, тщетно рисковал, ведя тяжелую машину на бреющем полете, тщетно изо дня в день возвращался сюда снова и снова. Туман затянул лед непроницаемой завесой.

Четверо уцелевших сейсмологов без устали переходили от места катастрофы к машине с радиопередатчиком. Они не могли примириться с мыслью, что оба их товарища погибли. Быть может, они упали на мягкий снег или только ранены? Оставшиеся наверху не переставали их скликать, с надеждой прислушиваться. Однако из глубины мрачной пропасти отзывалось только глухое эхо их собственных голосов.

Казалось невероятным, что от них навсегда ушли Жозе и Ярль, наиболее опытные их товарищи, лучше всех знавшие лед Гренландии, лучше всех этот лед "ощущавшие". Как они гордились достижениями своей "Голубой группы"! Никогда не теряли времени даром. Несмотря на туман, преодолевая сотни препятствий, сейсмологи под их руководством за две всего недели сумели пройти 900 километров и произвести сорок измерений. Задержал их недостаток горючего. Еще не весь туман рассеялся над материковыми льдами, а Жозе и Ярль уже спешили отыскать наиболее подходящие места для приемки сбрасываемых с воздуха пакетов. Они всегда были осторожны. Когда путь преградила широкая расщелина, они повернули по собственным следам обратно, однако ледяной мост, по которому они благополучно проехали раньше, на этот раз не выдержал.

Утром восьмого августа, воспользовавшись небольшими просветами в плотном слое облаков, самолет сбросил на место катастрофы тяжелое спасательное снаряжение. С помощью длинных тросов и ручной лебедки удалось спуститься глубже в дышащую холодом черную бездну. Трупы погибших лежали на узком ледяном уступе, метров на тридцать ниже вездехода. Под ними зияла глубокая пропасть. При каждом ударе тросов срывались грозные карнизы, увлекая за собой лавину снега и твердых комков. Подъем тел на поверхность грозил спасателям смертельной опасностью. Из Парижа по радио поступил приказ немедленно прекратить операцию. Ледяная расщелина - самое достойное место последнего упокоения руководителя "Голубой группы" Алена Жозе и представителя датского правительства Енса Ярля.

Предварительная обработка материалов, собранных в течение нескольких лет партиями Французских полярных экспедиций, обработка сотен сейсмических и гравиметрических измерений, произведенных вдоль шестнадцати параллелей, от 65° до 80° северной широты, продолжалась более двух лет.

Вычерчивая тысячи кривых, планиметрируя, внося после кропотливых расчетов всевозможные поправки, ученые пришли наконец к выводу, что общий объем материковых льдов Гренландии составляет ориентировочно 2,7 миллиона кубических километров.

Максимальная толщина ледяного панциря, согласно имеющимся данным по обследованному только району, достигает 3410 метров. Однако никто точно не знает, какие еще тайны хранит белая пустыня. Продвигаясь к юго-востоку, "Голубая группа" незадолго до трагической гибели Жозе и Ярля случайно обнаружила подледный овраг глубиной 250 метров, лежащий ниже уровня моря.

За три года работы Французских полярных экспедиций в Гренландии удалось накопить обширный научный материал. И все же этих данных было еще недостаточно, чтобы ответить на основной вопрос, касающийся будущего нашей планеты: каков баланс островного льда - отрицательный или положительный?

Давно известно, что чем больше знает человек, тем больше хочет узнать. Это прекраснейшая его черта. Французы испытывали чувство неудовлетворенности. Они понимали, что данных о количестве снежных осадков, собранных ими во время двух только зимовок, мало. Обрабатывая эти материалы, специалисты высказывали самые различные предположения: одни считали, что общее годовое количество осадков составляет 400 кубических километров, другие - 700 кубических километров. Сколько снега и льда тает за лето под действием солнечных лучей? Этого также никто не мог точно сказать. Каков общий объем всех айсбергов, которые откалываются от ледников? Еще одна искомая величина!

Приступая к работам в Гренландии, французские исследователи понимали, что все измерения и наблюдения надо будет периодически повторять. На опыте они убедились, однако, что сферу этих работ необходимо значительно расширить, увеличить количество людей, модернизировать снаряжение. Нужно было, по выражению Поля-Эмиля Виктора, "тщательно изучить не только анатомию, но и психологию материковых льдов Гренландии". Он хорошо понимал, что Франция не может сама справиться с растущими требованиями, предъявляемыми к исследованиям, и на конгрессе Международного геодезического и геофизического союза, который состоялся в Риме в 1954 году, внес проект организации Международной гляциологической экспедиции в Гренландию при содействии Ассоциации научной гидрологии, в состав которой входят почти все государства мира.

Делегаты, собравшиеся в Комиссии снега и льда, одобрили это предложение. Поль-Эмиль Виктор был единогласно избран организатором и руководителем дальнейших исследований Гренландии. Первая международная экспедиция отправилась туда в 1959 году. Вторая, с целью сравнения результатов измерений, была намечена на 1968 год.

К лету 1959 года навсегда ушла в прошлое необходимость с трудом брести по грязи, по раскисшему снегу, взбираться на ледниковый щит, балансировать между опасными трещинами, обходить чертовы мельницы. Тяжелые транспортные самолеты стартовали с аэродрома Сёнре-Стрёмфьорд на западном побережье Гренландии и приземлялись в 200 километрах прямо на материковом льду, на исходной базе, обозначенной на карте DYE-2, переправляя людей и оборудование над опасным районом. "Для начала" на базу были доставлены воздушным путем шестнадцать гусеничных снегоходов, семь отапливаемых прицепов, оснащенных радиостанциями и лабораторной аппаратурой, большие сани, 400 тонн продовольствия и 160 тонн горючего.

И снова, как девять лет назад, из исходной базы, лязгая гусеницами и извергая клубы дыма, взвивавшегося высоко к небу из выхлопных труб, двинулись в бой с Арктикой снегоходы с прицепами и караваном нагруженных до отказа саней на буксире. Как тогда, и все же несколько иначе. Тщетно было бы искать в этой колонне гляциологов, геодезистов, сейсмологов, физиков, метеорологов и химиков. Весь научный персонал был доставлен вертолетами прямо на места, где должны были начаться исследования.

Задача Первой международной гляциологической экспедиции - повторить нивелировочные и геодезические измерения вдоль трассы, пройденной ранее французами. Геодезистам уже не приходилось больше выстаивать долгие часы на морозе и ветру, с замерзшими руками, прильнув глазом к окуляру теодолита. Современная техника заменила заслуженный прибор новым - теллурометром, который действует по тому же принципу, что и радиолокатор. Сантиметровые электромагнитные волны, излучаемые передатчиком, отразившись от металлического экрана,¹ вновь возвращаются к передатчику. Высчитав время между моментом выхода импульса и его возвращением, можно с большой точностью определить расстояние между двумя пунктами. Если оно составляет 10 километров, ошибка не превышает 10 сантиметров, а при расстоянии 30 километров не превысит 15 сантиметров.

¹ (Металлический экран, поставленный на некотором расстоянии от передатчика, играет роль пассивного отражателя радиоволн.- Прим ред.)

Это быстрый и несравненно более легкий, чем прежние, метод, тем более что метель или туман ему не помеха. Летом 1959 года всего пять геодезистов и три специалиста по электровакуумным приборам произвели полную триангуляцию от западного до восточного берега Гренландии. А раньше для этой работы потребовалось бы по меньшей мере шестьдесят специалистов.

После двукратной нивелировки с помощью электронных приборов оказалось, что "Стасьон сентраль" расположена на высоте 2970 метров над уровнем моря, то есть почти на 24 метра ниже, чем показали расчеты, проведенные девять лет назад.

Толщину льда измеряли также с помощью радиолокационного метода. Эффект прохождения коротких электромагнитных волн через лед был открыт случайно. Еще в 1946 году, пролетая над морем, покрытым льдами, пилот самолета, оснащенного радиолокационным альтиметром, заметил, что прибор регистрирует два эха: одно, отраженное от поверхности льда, второе - от стыка нижней кромки ледяного поля с водой. Открытие вызвало сенсацию. Специалисты Советского Союза и США потратили много времени на разработку аппаратуры, позволяющей с воздуха измерять толщину ледяного покрова не только на море, но и на суше. Ошибка при таком измерении невелика - она не превышает 3 процентов, то есть при толщине льда 1500 метров ошибка составит не более 50 метров.

Гляциологи Первой международной экспедиции с воодушевлением занялись наладкой электронной аппаратуры, монтируя ее на снегоходах. Таким образом непрерывный замер толщины ледяного щита Гренландии производился во время поездки автоматически, освобождая человека от изнуряющего труда.

Фронт ледников исследовали специалисты по фототеодолитной съемке, которые особыми аппаратами делали вертикальные стереоскопические снимки. Такие снимки позволили не только определить скорость стока белой массы в море, но и установить, сокращается ли ледник или, наоборот, продвигается вперед. С помощью этого метода было установлено, что фронт знаменитого Якобсхавна отступил за последние сто лет на 20 километров, а его толщина уменьшилась на 300 метров. Фототеодолитные съемки подтвердили предположения ученых, что все ледники северной Гренландии сокращаются.

Программа Первой международной гляциологической экспедиции 1959 года предусматривала, в частности, создание на материковых льдах нового исследовательского пункта, расположенного в 250 километрах от "Стасьон сентраль" и почти в таком же расстоянии от вершины Сесилия-Нунатак. В память об ученых, павших в схватке с Арктикой, этот пункт назвали "Стасьон Ярль-Жозе". Главное его здание, сооруженное по проекту В. Бодзяньского, поляка по происхождению, поражало своей необычной формой. Огромное, двухэтажное иглу высотой шесть и диаметром семь метров было построено по последнему слову техники. Многослойная стенка из различных пластиков, толщиной всего 80 миллиметров, легкая и эластичная, обеспечивала отличную теплоизоляцию.

Общий вес модернизированного иглу, состоявшего всего из пятидесяти четырех сборных плит, не превышал восьми с половиной тонн, что также было его большим достоинством. Это необычное строение было врыто в лед без малейших затруднений. На этот раз сотни кубических метров тяжелого снега отбрасывали не люди лопатами, выбиваясь из последних сил, а специальные машины, сброшенные сюда на парашютах.

Шестеро участников Международной гляциологической экспедиции зимовали в просторных, ярко освещенных и теплых помещениях "Стасьон Ярль-Жозе".

Когда спустя восемь лет в "Стасьон Ярль-Жозе" прибыла Вторая международная гляциологическая экспедиция, иглу стояло невредимым под четырехметровым снежным сугробом, готовое принять новых зимовщиков.

Материалы обеих экспедиций, проанализированные целыми коллективами ученых с помощью электронных вычислительных машин, позволили наконец если и не определить точно "баланс" материковых льдов Гренландии, то, по крайней мере, приблизиться к разрешению этой загадки. Выражение "баланс" звучит несколько странно, когда речь идет о миллиардах тонн воды, превратившейся в лед. И, пожалуй, никакой другой баланс не причинил столько забот ни одному бухгалтеру в мире и не обошелся так дорого.

В первых публикациях в 1960 году сообщалось, что баланс этот явно отрицателен, что белый панцирь теряет ежегодно в среднем 46 квадратных километров. Но Вторая международная гляциологическая экспедиция произвела много новых измерений и получила более точные данные. Однако досталось все это чрезвычайно дорогой ценой.

В 1968 году в Арктике вновь свирепствовали морозы. Метель следовала за метелью, а в моменты затишья все застилал густой туман. Плохая погода на три недели задержала перевозку людей и снаряжения на исходную базу. Три недели, двадцать один бесценный день, были безвозвратно потеряны. Еще восемь суток ушло на извлечение снаряжения, машин и продуктов из-под невероятно высоких в этом году снежных наносов. Работу затрудняли небывалые для летнего времени морозы. Впервые с тех пор, как люди появились на материковых льдах, в апреле у самой их кромки столбик ртути в термометре опустился до минус 50°.

Когда наконец снегоходы с полным снаряжением для исследований были готовы двинуться в путь, жестокие метели помешали перебросить сюда ученых на вертолетах. Ураганный ветер задерживал выполнение разработанного на основе опыта прошлых лет графика, по которому предстояло сбрасывать на парашютах горючее и продовольствие. Один раз внезапный порыв ветра подхватил летевший на небольшой высоте вертолет и швырнул его на лед.

Неудачи преследовали и геофизиков. Свою работу на "Стасьон Ярль-Жозе" они начали с того, что погрузили в лед два термоэлектробура и с грустью рассчитали, что до скалистого основания они доберутся не ранее чем через два месяца, так как термические головки, работавшие под напряжением 3000 вольт, проходили лед со скоростью 40 метров в сутки. Сгоравшим от нетерпения геофизикам такие темпы казались слишком медленными. Они стремились как можно скорее выяснить, окажется ли температура льда в месте его соприкосновения со скалой выше нуля - в соответствии с общераспространенной теорией - или же подтвердятся результаты, полученные американцами в "Кемп сенчури" на западном побережье. Когда там пробурили ледяной панцирь толщиной 1600 метров, электрический термометр показал минус 16°. Удивлению ученых не было границ. Так было неопровержимо доказано, что в этом районе почва под ледяным панцирем промерзла до глубины 700 метров - такого не отмечали еще нигде в мире. Во время зондирования в "Кемп сенчури" была зарегистрирована самая низкая температура льда: минус 25° на глубине 130 метров.

Второй международной гляциологической экспедиции не удалось полностью провести все запланированные измерения. Первый термобур в результате короткого замыкания застрял на глубине около 200 метров, второй, по той же причине, остановился на горизонте 1000 метров. До скалистого основания было еще очень далеко, но и без этого геофизикам предстояло разрешить нелегкую загадку. На глубине 600 метров термометр показал столь низкую температуру, какой они не ожидали: минус 29°.

Чем объяснить эту огромную разницу в температурах льда на восточном и западном побережьях? Как она будет меняться с глубиной? Какова температура в месте соприкосновения льда со скалистым основанием? Каким не исследованным еще законам подчиняются эти миллиарды тонн давным-давно замерзшей воды?

Вопросы эти не дают покоя гляциологам и геофизикам. И, безусловно, в будущем они вновь отправятся в Гренландию, оснащенные еще более совершенным техническим снаряжением. Но вряд ли и эти будущие экспедиции раскроют все тайны материковых льдов.

Результаты измерений и наблюдений, проведенных в 1968 году Международной гляциологической экспедицией, оказались бесценными для науки. Для их обработки были приглашены многие специалисты, и в том числе один из виднейших гляциологов мира профессор П. А. Шумский из Арктического и Антарктического научно-исследовательского института в Ленинграде.¹

¹ (В настоящее время профессор П. А. Шумский работает в Институте механики МГУ.- Прим ред.)

Ознакомившись с результатами наблюдений и измерений материковых льдов Гренландии, добывавшихся кровью и потом в течение двадцати почти лет, авторитетнейшие ученые нашли, что для окончательных выводов этих материалов еще не достаточно.

Общий объем материковых льдов Гренландии равен приблизительно 2,6 миллиона кубических километра снега и льда, гласят опубликованные результаты. В пересчете на более удобные для метеорологов и гляциологов единицы измерения это составляет 24 миллиона кубических километров воды.

Ежегодная норма снежных осадков достигает 500 кубических километров воды, потери от таяния снегов - 330, а от образования айсбергов, откалывающихся от ледников,- 280 кубических километров. Отсюда следует, что ледяной панцирь крупнейшего острова в мире уменьшается, сокращаясь ежегодно на 110 кубических километров воды. В эпоху космических полетов мир привык к сотням тысяч, миллионам километров. Поэтому 110 километров кажутся ничтожной цифрой, о которой не стоило бы и говорить.

Следует учесть, однако, что лед, стекающий с поверхности Гренландии, поднимает уровень Мирового океана на 0,3 миллиметра в год. Опять-таки ничтожная, казалось бы, цифра. Каждый знает, что такое кубический километр. Попробуем представить себе ящик необычных размеров, ширина, длина и высота которого равняется одному километру. Трудно поверить сразу, но нетрудно подсчитать, что если бы в этот ящик поместить вплотную один над другим всех обитающих на нашей планете людей, то они все уместились бы в нем. Свыше трех с половиной миллиардов людей. Вот насколько емок один кубический километр, а Гренландия ежегодно засылает в мир 110 кубических километров воды.

Приведет ли небывалый прогресс техники в век атома к тому, что люди станут вскоре властелинами необъятных полярных территорий? В этом им помогают все более совершенные машины, самолеты, вертолеты, радиолокаторы, электронные вычислительные устройства и сотни других средств, во стократ увеличивающие их возможности. Однако Арктика не меняется. Чем более совершенными орудиями и приборами пользуется человек, тем более беззащитным он оказывается в своей борьбе.

Когда-то, располагая лишь чрезвычайно скромными, примитивными техническими средствами, члены полярных экспедиций должны были обладать недюжинной физической силой, мужеством, выносливостью, упорным стремлением к достижению намеченной цели. Целыми неделями неслись они по девственным полярным просторам за собачьими упряжками, за нартами, на которых везли все необходимое для жизни в ледяной пустыне, жестоко голодали, мерзли, преодолевали сотни препятствий, черпая при этом силы из каких-то неизвестных источников энергии. Плохая погода не препятствовала тогда экспедициям.

А ныне? Машина не тронется с места, самолет не поднимется в воздух, если не позволяют атмосферные условия. И что еще важнее,- не все специалисты, отправляющиеся в далекие, скованные льдом края, чтобы проникнуть в их тайны, похожи на прежних, крепких как сталь людей, которым мы обязаны открытиями неизведанных материков и морей.

Ныне решающую роль при выборе участников полярной экспедиции, цель которой - научные исследования, играют прежде всего специальные знания. Но выдержит ли испытание на белых тропах тот, кто добился выдающихся результатов в комфортабельной лаборатории? Не сломят ли его трудности?

Нелегка работа полярного летчика. Сбрасывая такие контейнеры, приходится вести тяжелую транспортную машину на высоте 5 - 10 метров над поверхностью льда. Трудно представить себе сегодня автоколонну, передвигающуюся по снежной пустыне, без регулярной доставки с воздуха горючего для двигателей и продовольствия для людей

На гренландском плато метели налетают неожиданно, порой при безоблачном небе, останавливая колонну, срывая все планы, препятствуя оказанию помощи с воздуха

Безумием казалась бы еще недавно мысль забраться на верхушку плывущего айсберга. И здесь на помощь человеку пришел вертолет, который может в случае опасности мгновенно подняться в воздух

В течение многих часов показания термометров сопротивления на метеостанции будут искажаться из-за покрывающего их густого инея

В пустынных районах обоих полюсов земного шара все чаще применяются автоматические метеостанции, которые регулярно, каждые шесть часов, передают по радио данные о температуре воздуха, влажности, давлении, а также о скорости и направлении ветров

Бурение гляциологического колодца диаметром 80 сантиметров и глубиной почти в десять этажей - процесс длительный

Сейчас стало легче работать геодезистам. Слева виден теллурометр - прибор для точного измерения расстояния, справа - теодолит, через зрительную трубу которого можно наблюдать звезды даже в солнечный день

После зимних метелей "Стасьон сентраль" утопала в снегу, а вечно дымящая кухня покрыла всех и все сажей.

'Стасьон сентраль'

Дымящая кухня

Двухэтажное иглу из пластиков на современной станции "Ярль-Жозе" сперва было покрыто специальным чехлом, а затем уже обложено снегом.

Станция 'Ярль-Жозе'

Машина прокапывающая проходы к полярной базе

Не лопатой и не кайлом, а машиной прокапывают сегодня проходы для полярной базы.

Сверкающая хромом и никелем, хорошо вентилируемая новая кухня ничем не напоминала прежнюю кухню в 'Стасьон сентраль'

Поль-Эмиль Виктор, пожалуй, последний из тех странников по белым тропам, которые по собственному замыслу, собственным трудом и собственными силами претворяли юношеские мечты в действительность, сами организовывали полярные экспедиции и принимали в них активное участие

Обреченный зимним мраком и морозом на затворничество в иглу, эскимосский художник охотно воспроизводит сцены летней охоты на тюленей

Изделия, вырезанные из камня или кости, всегда отличались небольшими размерами, что объясняется кочевым образом жизни эскимосов

Снежные плиты, по-видимому, хорошо защищают иглу от ледяных порывов ветра, раз в нем можно сидеть и нагишом

Сырая, только что выловленная рыба куда вкуснее самого лучшего консервированного мяса

Уютно чувствует себя гренландский малыш в теплом мешке из тюленьих шкур на материнской спине. Домик хоть и диковинный, но необыкновенно удобный.

Гренландский малыш в теплом мешке из тюленьих шкур

Одно поколение, но два разных взгляда на мир: полный любопытства - маленькой девочки из Туле и уже недоверчивый - ее ровесника, который меховой анорак успел заменить хлопчатобумажным.

Полная любопытства - маленькая девочка из Тулы

Недоверчивый - ровесник девочки, который меховой анорак успел заменить хлопчатобумажным

С этими детьми гренландских охотников у учителя не так уж много забот. Если бы только не эта проклятая арифметика, которая выматывает душу! Даже подсчет количества убитых тюленей оказывается порой нелегким делом.

Дети гренландских охотников

Подсчет колличества убитых тюленей

Современная техника победоносно вторгается в иглу. С ней мирятся и старики, которые стерли себе зубы до самых десен, выделывая кожи добытых на охоте зверей. Яркий свет электрической лампочки заменил тусклое, колеблющееся пламя жирника, а алюминиевая посуда - прежние каменные миски.

Старик в коже добытой на охоте

В 'Кемп сенчури' люди непрерывно ведут неравную борьбу с Арктикой

Иней густым слоем покрывает своды и стены прорытых во льду коридоров, упорно сокращая 'жизненное пространство'

"Найти сегодня подходящих людей,- говорил Поль-Эмиль Виктор,- это весьма важный и ответственный вопрос. А вернее - подобрать людей, и по возможности хорошо подобрать, для этой честной, подлинной борьбы, в которой нет места поверхностности или фальши, в которой любая попытка обмана может окончиться поражением. Ибо чем же следует руководствоваться при выборе людей? Прежде всего, естественно, специальными знаниями. Но это еще не все. Кандидаты заявляются сотнями. На первый взгляд, физически и психически здоровые и полные рвения. Как сделать окончательный выбор между теми, кто не ходил еще по ледяным тропам, не познал всех связанных с этим горестей и радостей? Понимают ли они, на что решаются? Приходится требовать, чтобы они обладали всеми достоинствами. Повторяю: всеми! Даже теми, а может быть, прежде всего теми, отсутствие которых ощущаешь сам".