Один из самых северных

В Баренцбурге я нашел приют у приехавшего вместе с нами заместителя начальника геологической экспедиции Виктора Антоновича Шершнева. Его база находится за консульством, в одной из самых верхних точек поселка, откуда как на ладони видны Грён-фьорд и широкое горло Ис-фьорда. Небольшой уютный дом ленинградских геологов на первых порах стал и базой московских гляциологов. Шершнев, или как здесь все его называли Антоныч, любезно потеснился, выделив нам из своего скудного жилищного фонда полторы комнаты. Кроме того, наш «хозяин» отдал во временное пользование специальную полярную палатку, радиостанцию, оленьи шкуры и другое имущество и оборудование, в которых мы испытывали крайнюю нужду.

Шершнева можно было считать старожилом-шпицбергенцем: он приезжал сюда из Ленинграда вместе с товарищами из геологической экспедиции уже много раз. Поэтому, когда Антоныч предложил мне показать Баренцбург, я с радостью согласился.

Сначала мы отправились в столовую рудника, которая располагалась на полпути между портом и нашей базой. По дороге я начал считать ступеньки, но вскоре запутался: ведь вся баренцбургская лестница насчитывает примерно 350 ступенек. По длине (но не по красоте!) она во много раз превосходит знаменитую потемкинскую лестницу в Одессе.

Фрагмент баренцбургской лестницы-тротуара.

Вот и длинный каменный дом темно-зеленого цвета. Судя по обозначенным на нем цифрам, он был выстроен еще в 1935 году. Фасад этого большого дома мы хорошо видели, когда приближались к Баренцбургу на «Сестрорецке». Весь первый этаж здания занимала огромная столовая, а над ней размещались служебные помещения треста «Арктикуголь», библиотеки, радиобюро.

- Пошли пообедаем, а то сейчас шахтеры со смены придут,- подтолкнул меня Антоныч и добавил: - между прочим, здесь ест весь рудник - более тысячи человек. Как видишь, на острове царит культ общественного питания-кухни в квартирах и общежитиях не нужны вовсе.

Сытно и вкусно кормить почти круглосуточно такую массу горняков, строителей, служащих - дело, безусловно, очень трудоемкое даже на материке, ну а в условиях Заполярья еще более сложное, ответственное и, конечно, почетное.

- Сходи-ка пока на базар и возьми там чего-нибудь,- последовало указание моего «гида».

Обшарив глазами все вокруг, я не увидел ничего такого, что бы напоминало привычный шумный рынок. В это время показался Антоныч с тарелками украинского борща.

Увидев мое растерянное лицо, Шершнев рассмеялся: «Неосведомленный ты человек, оказывается!» И мы вместе направились в противоположный угол зала. Только теперь я увидел, что недалеко от больших раздаточных окон столовой на длинных столах лежали всевозможные консервы, огурцы, помидоры, сыр, салаты, винегреты, сало, селедка...

Это и был так называемый на Шпицбергене базар. Придя в свою столовую, труженик рудника берет отсюда все, что ему нравится, без ограничения и платы. «Хорошая добавка к основной еде! - подумал я.- Вряд ли здесь можно похудеть». Питание полностью оплачивает государство.

В углу столовой буфет. Обычный буфет, какие мы привыкли встречать везде в нашей стране. Только продажа в нем идет не на привычные всем нам рубли и копейки, а на специальные талоны. На этих талонах напечатано, что они дают право на получение товаров в магазинах рудников треста «Арктикуголь» на Шпицбергене... Продажа винно-водочных изделий на острове строго лимитирована. Такое жесткое ограничение потребления спиртного разумно и оправдано специфическими особенностями жизни человека в суровых условиях Арктики. Кстати, аналогичные порядки существуют на Шпицбергене и у норвежцев.

Покидая столовую, я сказал Антонычу, что это настоящая диковинка для человека, впервые попавшего сюда с материка.

- Разве это диковинка? - удивился Шершнев.- Такие здесь на каждом шагу увидишь! По-моему, диковинка тогда, когда впереди прибавляются слова «самый» или хотя бы «один из самых».

- А разве баренцбургская столовая не одна из самых северных в мире? - перебиваю я геолога.

Мой собеседник согласно кивает головой, а затем поясняет свою прерванную мысль примерами:

- Средняя школа работающей молодежи! Больница с новейшим оборудованием! Ясли и детсад! А самый северный на Земле краеведческий музей!..

Я попытался остановить своего товарища, но он продолжал:

- Комбинат бытового обслуживания! Почта! Магазины! Гостиница, кинотеатр, теплицы! Плавательный бассейн! Ну и наконец, сам рудник Баренцбург - один из самых северных!

Мне ничего не оставалось сделать, как сдаться.

Через несколько дней после этого я стал свидетелем одного необычного события на острове. На рудник специально приехал из Мурманска автоинспектор ГАИ, чтобы проэкзаменовать большую группу «учеников» местной автошколы и выдать водительские права будущим шоферам-любителям и профессионалам.

Афиша предлагала посмотреть новый фильм, и мы отправились с Антонычем перед ужином в кино.

Рудничный клуб стоит в самом центре поселка, на перекрестке двух главных улиц Баренцбурга. В его вместительном зале ежедневно, кроме понедельника, демонстрируются кинокартины. Здесь часто устраиваются концерты художественной самодеятельности, торжественные и тематические вечера, конференции, лекции, диспуты, собрания. При клубе работают хоровой, вокальный, танцевальный и драматический кружки, занимаются струнный, духовой и эстрадный оркестры. В клубной пристройке расположены комнаты для игр и спортивный зал, в котором соревнуются баскетболисты и волейболисты. Под полом спортзала находится... плавательный бассейн с подогреваемой морской водой. В фойе выставлены стенды, посвященные традиционным встречам и концертам художественной самодеятельности советских и норвежских горняков на Шпицбергене.

Зимой на руднике раздолье для любителей-лыжников. Одни из них облюбовывают себе склоны окрестных гор, холмов и ледников, другие предпочитают покрытую сне­гом замерзшую гладь Грён-фьорда, побережье или межгорные долины. В короткое не очень ласковое лето выбираются на воздух футболисты, легкоатлеты, волейболисты и городошники. На руднике проводятся ежегодные островные фестивали молодежи. На них определяются лучшие коллективы художественной самодеятельности и победители спортивных состязаний. Программа у физкультурников очень разнообразная: футбол и лыжи, волейбол и стрельба, баскетбол и шахматы, городки и шашки, тяжелая атлетика и настольный теннис, борьба и другие виды спорта.

В очередное воскресенье Антоныч пригласил меня посетить краеведческий музей, который работал только по выходным дням.

Музей этот удивительный, и о нем стоит рассказать поподробнее. Его создали в 1963 году с помощью полярников учителя баренцбургской школы.

У входа в зал нас встретила строгая учительница истории. С нескрываемым удовольствием показала она все, что было здесь собрано и оформлено тружениками советских рудников на Шпицбергене.

Экспозиции музея рассказывают об истории и географии архипелага, его освоении поморами, о старинных русских поселениях и исследователях, о суровой природе и животном мире, о месторождениях и добыче угля, о жизни и работе наших замечательных шахтеров и их дружбе с норвежскими горняками. Жители Баренцбурга не просто гордятся своим детищем, но и продолжают любовно пополнять его новыми интересными находками и экспонатами. Недаром книга отзывов музея испещрена благодарственными записями на многих языках мира. Пишут не только жители рудников, но и моряки, участники различных экспедиций, пишут гости - соседи-норвежцы, туристы, государственные деятели, представители фирм, ведущих работы на Шпицбергене. Стало обычным явлением, что экипажи судов, направляющиеся в Баренцбург, заранее просят организовать коллективные экскурсии в музей.

В геологическом отделе музея представлены богатые коллекции горных пород и минералов, встречающихся на архипелаге. Здесь же и образцы угля, отпечатки листьев деревьев, уменьшенный гипсовый слепок следа гигантского ящера, обитавшего более 100 миллионов лет назад в здешних местах. Среди угольных пластов продолжают иногда находить целые стволы деревьев. Еще 60 миллионов лет назад они украшали ландшафт Шпицбергена. Интересно, что на пнях этих деревьев нет годовых концентрических колец, которых, кстати, нет у тропических деревьев сейчас. Однако утверждать, что шпицбергенские леса росли в климате тропиков, нельзя. Не вызывает сомнения лишь то, что в те далекие времена температуры воздуха на архипелаге были намного выше.

Много миллионов лет назад климат Шпицбергена был похож на тот, что наблюдается сейчас во Франции. Тогда на архипелаге красовались платаны, секвойи, буки, клены, дубы, грецкий орех и другие лиственные деревья. В то время на всей планете преобладал теплый, ровный и мягкий климат. Но затем климат Земли резко изменился. Исчезли из районов нынешних высоких широт теплые моря и богатая зелень. Всю северную часть Европы и Северной Америки закрыл гигантский ледниковый покров толщиной до трех - трех с половиной километров. Великое четвертичное оледенение закончилось геологически совсем недавно - каких-то 10 тысяч лет назад.

Итак, на Шпицбергене окаменевшие деревья создали богатые залежи каменного угля, запасы которого норвежцы оценивают в 7-8 миллиардов тонн. В последнее время заметно повысился интерес к шпицбергенскому углю, чему не в малой степени способствует помимо его качества и энергетический кризис, наблюдаемый в странах Западной Европы.

Людей, интересующихся флорой Крайнего Севера, несомненно, привлечет гербарий бедных ныне шпицбергенских растений: карликовые березка и ива, щавель, сурепка, альпийский мак, некоторые виды злаковых, мхов.

Безусловно, гордость музея - умело сделанные чучела белого медведя, дикого северного оленя, голубого и белого песца, нерпы, многочисленных птиц. Самый живой интерес, конечно, вызывает чучело диковинного животного, внешне напоминающего одновременно овцу и быка. Вероятно, поэтому и окрестили его зоологи по латыни «овибос», то есть овцебык. А так как мясо зверя может сильно отдавать мускусом, то часто овцебыка называют мускусным.

Голова и туловище этого весьма редкого и экзотического обитателя Арктики покрыты очень густой и длинной темно-бурой шерстью, свисающей почти до самой земли. Относительно короткие ноги заканчиваются мощными копытами, с помощью которых овцебык добирается зимой до подснежного корма. На лбу по обе стороны головы угрожающе выставлены изогнутые светлые рога, у основания очень широкие и разделенные между собой лишь узким желобком. Рога - главное орудие животного в борьбе со своими врагами. Против них овцебыки выработали оригинальный способ самозащиты.

Заметив опасность нападения на стадо, вожак подает сигнал «тревоги». В тот же момент все взрослые мускусные быки образуют живое сомкнутое кольцо, внутрь которого они быстро загоняют беспечных телят и слабых. Старшие стоят, тесно прижавшись друг к другу и низко опустив головы с рогами-кинжалами. Грозные быки беспокойно топчутся на месте, не нарушая боевого построения, называемого ежом. Такой способ самообороны надежно защищает их от полярных волков, но он совсем бессилен против охотников, вооруженных ружьями. В прошлом веке люди почти полностью истребили овцебыков.

Европейцы впервые увидели неизвестных животных в 1689 году на севере американского материка. Их «откры­вателю» Генри Келси они почему-то показались отвратительными на вид. Голова и конечности четвероногого зверя, имеющего в длину два метра и в высоту один метр, почти не выделяются среди густой и длинной шерсти, облекающей все туловище. В ней даже скрыты короткий хвост и нос, за исключением краев ноздрей. Такой странный облик овцебыка не случаен - это «истый полярник», по словам известного советского зоолога доктора биологических наук С. М. Успенского. Действительно, животное хорошо приспособлено к суровым условиям высоких широт Арктики - низким температурам воздуха и сильным ветрам.

В нашу эпоху мускусные быки уцелели только на побережье Гренландии, на островах Канадского Арктического архипелага и в некоторых районах на севере Канады. Кроме того, американские зоологи давно уже ведут работу на Аляске по одомашниванию этих животных. Много лет стоял вопрос о ввозе овцебыков в пригодные для их обитания районы советской Арктики. И вот, наконец недавно правительство Канады подарило советским зоологам несколько экземпляров «овибос», которых доставили на самолете из Монреаля на Таймырский полуостров. Так, после значительного перерыва эти неприхотливые животные вновь поселились в районе озера Таймыр, расположенного на 75-м градусе северной широты.

Ну а какое же отношение имеет чучело овцебыка, выставленное в краеведческом музее Баренцбурга, к Шпицбергену? Оказывается, что самое прямое.

В 1929 году в восточной Гренландии были выловлены 17 телят. Норвежцы погрузили их на судно и привезли на остров Западный Шпицберген. Животных выпустили на Земле Норденшельда, в районе Адвент-фьорда, где они довольно быстро акклиматизировались и размножились. Уже к 1937 году численность стада достигла 40 голов. Во время второй мировой войны многие из них были уничтожены не только людьми, но и одичавшими собаками. В послевоенное время популяция восстановилась, и теперь на этом острове насчитывается несколько десятков крупных копытных. Шпицбергенский климат и подножный корм, встречающийся здесь в долинах и на побережье, видимо, пришлись по душе переселенцам.

Промысел овцебыков повсеместно регламентирован на Большой Земле, а на архипелаге действует особый королевский закон, строго запрещающий охоту на них, а также и на оленей. Для разведения ценных животных организовано несколько специальных ферм на Аляске и в Канаде.

Овцебык, забредший в поселок.

На Шпицбергене овцебыки иногда заходят в поселки и порой подпускают к себе вплотную человека. Не правда ли, интересна привезти домой, например в донецкие степи, фотографию, на которой ты или твой друг изображен рядом с этим «допотопным» и страшноватым на вид зверем. Баренцбургские старожилы как-то рассказывали мне о нескольких забавных «посещениях» быками рудничных поселков Баренцбурга, Колсбея и Лонгиербюена. Однажды в декабре административный центр Свальбарда чем-то привлек к себе большое стадо редких животных, и они совершенно неожиданно вошли в норвежский поселок, вызвав у его жителей панический страх. Безуспешно пытались лонгиербюенцы прогнать незваных гостей - не помогли даже «страшные» шумы вездехода и пальба из ракетниц. Но все же в предновогоднюю ночь звери сами покинули поселок.

Мускусный бык по своей натуре мирное, добродушное, но далеко не робкое животное. На человека он способен напасть лишь в том случае, когда ощутит с его стороны опасность. Известный швейцарский гляциолог, работавший в Канаде, Фриц Мюллер, однажды встретился во время фотосъемки с овцебыком. После этой «встречи», едва не кончившейся трагически для профессора, он считает, что это опасный зверь, способный на совершенно неожиданные нападения.

В обычной обстановке млекопитающие передвигаются медленным шагом. Кажущиеся внешне медлительными и нерасторопными, они способны при необходимости перехо­дить на очень резвый галоп, развивая чрезвычайно большую скорость, и карабкаться по крутым скалам. В то же время баренцбуржцы рассказывали мне, что овцебыки могут стоять без движения на одном месте по нескольку ча­сов подряд, не обращая никакого внимания на скопившихся вокруг любопытных людей, часть которых пыталась даже дразнить животных.

В 1967 году и мне довелось дважды видеть овцебыков - с борта вертолета и во время маршрута по долине Адвент, расположенной неподалеку от Лонгиербюена. Действительно, в течение целых суток быки топтались на одном месте, образуя монолитную группу из 12 голов. Утолив голод, они с достоинством перекочевали вверх по долине.

Мускусный бык - единственный представитель огромной группы копытных животных, проникших в глубь зоны арктической пустыни вплоть до 82-й параллели. Они не­долговечны и малоплодовиты. Матки носят плод долго - два года и приносят обычно только одного теленка весом в семь килограммов. Интересно, что через несколько дней он уже сам может следовать за своей матерью.

В настоящее время на земном шаре насчитывается 15-18 тысяч голов мускусных быков. Некоторые ученые-зоологи полагают, что они, возможно, одни из самых древнейших доисторических млекопитающих, не претерпевших никаких биологических превращений. Вот почему специа­листы относятся к овцебыкам с таким исключительным интересом.

Что же касается баренцбургского «экспоната», то он был передан в дар музею бывшим губернатором архипела­га Финном Мидбё.

С волнением покидал я небольшой по величине, но очень большой по значению музей. Спасибо его создателям!

- Хочется мне показать тебе еще один оригинальный полярный музей,- предложил Антоныч, и мы стали торопливо спускаться по заснеженным ступеням деревянной лестницы в сторону порта. За крутым поворотом виднелась застекленная крыша теплицы.

- Это как раз то, что я хотел показать! - воскликнул гид.

Внутри было тепло и влажно. Нас окликнула молодая миловидная женщина. Несколько лет назад она окончила сельскохозяйственный техникум под Москвой и вряд ли тогда могла думать, что вскоре ей придется применить свои знания не на благодатной земле России, а среди безжизненных вечных снегов, льдов и камней, на «околополюсном» огороде.

Теплица на 78-й параллели.

Кругом было белым-бело, а здесь все цвело и благоухало. На маленьких, словно игрушечных, грядках выращивались огурцы, плети не стелились, как обычно на земле, а тянулись вверх, подвязанные к веревочкам. То тут, то там из-под листьев торчали висевшие в воздухе, будто яблоки, маленькие колючие плоды. Но были уже и совсем большие, приятно пахнущие огурцы. Недалеко от них я заметил зеленый лук, салат, редис. Вот-вот должны были появиться помидоры.

- Наш детский садик уж очень их ждет,- доверительно поведала нам Евгения Беляева.- Между прочим, в прошлом году мы вырастили полтонны огурцов, а этой зимой уже сдали в столовую тонну зеленого лука.

Я слушал Женю и не переставал удивляться: «Ну чем это не чудо! А ведь прав Антоныч - музей, настоящий музей. В нем забываешь, что находишься-то в полярной пустыне». На прощание получаем от хозяйки «зеленого домика» по прелестному букетику: ярко-красная гвоздика, бордовый львиный зев, белый бальзамин, ночная фиалка, розовая астра. В день приезда в Баренцбург я уже видел такие цветы в столовой и библиотеке.

Поселок рудника, а справедливее сказать полярный городок, разрезает серпантин крытой дощатой галереи. Вырвавшись из лабиринта домов, она убегает в сторону Ис-фьорда к дальней шахте, до которой четыре километра. Прямо над галереей отвесно висят кручи горы Гуннарварден, прикрытые огромным снежным козырьком, готовым в любой момент сорваться вниз.

Внутри крытого хода спрятана электровозная трасса, идущая от надшахтного здания, называемого вокзалом, до породного отвала - террикона. Тишину поселка вдруг нарушает шум приближающегося поезда. Это движется контактный электровоз с составом вагонеток. Уголь попадает к круговому опрокидывателю, разгружается в бункер, откуда ленточным конвейером транспортируется через породовыборку на открытый межнавигационный склад, а затем поступает на макушку наклонной эстакады угольного конвейера порта и через огромную трубу-хобот высыпается толстой каменной струей в трюмы морских судов. Как правило, зимой корабли не ходят на Шпицберген - лед накрепко сковывает внутренние фьорды архипелага, блокируя подходы к рудникам. За это время около вокзала, на склоне горы, успевает вырасти огромный черный холм угля.

Если забраться на вершину ближайшей к нашей базе горы и посмотреть на Баренцбург с высоты птичьего полета, то помимо аккуратно расставленных домов, ступенями спускающихся вниз, бросаются в глаза дощатые ленты многих коробов, режущих в разных направлениях поселок. В них «укутаны» от замерзания различные трубы отопления и водоснабжения рудника. В темную полярную ночь очищенные от снега деревянные настилы служат баренцбуржцам пешеходными тротуарами. Ходить же по поселку во время сильного ветра или метели не такое уж простое дело, как может показаться.

С первых же дней моего пребывания в Баренцбурге горняки, работники механического цеха, вертолетчики, моряки выражали желание чем-либо помочь нашей экспедиции. Я старался по мелочам не беспокоить директорат рудника. Во многом этому способствовали друзья Шершнева, по вечерам заходившие поговорить со «свежими» людьми, прибывшими с материка. Все они - токари, слесари, кузнецы, водители вездеходов и автомашин, радисты, инженеры-механики и даже пожарники - оказали мне массу необходимых в любой полярной экспедиции услуг. Это были добрые, бескорыстные помощники, ставшие моими верными друзьями на острове, которых я окрестил гляциоспутниками.

Особенно запомнился мне простой душевный парень Володя Потапенко. Молодой токарь из донецкого города Краматорска часто помогал нам не только советом, но и делом. Так, он смастерил печку для палатки, бадью для выемки снега и льда из глубоких шурфов и много других крайне нужных вещей. Когда однажды я спросил Володю, не может ли он сделать какую-то очередную важную де­таль для научного прибора, то услышал бойкий ответ:

- Для нашей науки я готов сделать все что угодно, кроме атомной бомбы!

И надо сказать, слова верного «гляциоспутника» не были пустым бахвальством.

В одной комнате с Потапенко жил его лучший друг Юра Туфатулин - высоченный здоровяк с крепкими руками рабочего-строителя и необыкновенно лучистыми ясными глазами. Товарищи уважительно называли Юрия «безотказным». Он хорошо работал на строительстве - на бетонировании резервуара, котлована и других объектах Баренцбурга. При мне он закончил школу работающей молодежи. Шахтеры часто улыбались или громко хохотали, увидев на страницах стенной газеты «Строитель» остроумные карикатуры и дружеские шаржи, под которыми стояла подпись: «Рис. Ю. Туфатулина». Победители островных фестивалей получали почетные грамоты и адреса, нарисованные Юрием. Не считаясь со временем, он еще успевал не только со вкусом оформить концерты художественной самодеятельности, но и выступить на них в качестве конферансье. Но особой страстью молодого рабочего было фотографировать природу и животный мир острова. Я видел множество хороших любительских снимков в его аккуратно хранившейся коллекции. Некоторые из них, бесспорно, сделаны с чисто профессиональным вкусом.

Постепенно знакомился я со многими замечательными тружениками-баренцбуржцами - людьми по-южному необычайно щедрыми и по-полярному очень душевными. Мне понравилось коротенькое стихотворение, прочитанное как-то в скромной горняцкой стенгазете:

 Один из самых северных советских рудников 
 Среди снегов затерянный уютный городок 
 Шахтеров и геологов - разведчиков угля, 
 Стоит он заколдованный 120 дней без дня. 
 Там знают цену верности и ценят слово «друг», 
 Недалеко от полюса тот город - Баренцбург! 

Отсюда, из Баренцбурга, с главной гляциологической базы, начинали мы все свои пешие, воздушные и морские экспедиционные маршруты. Здесь, в Баренцбурге, мы их заканчивали.