Сколько ездовой собаке еды надо

Среди ездовых собак, особенно принадлежащих охотникам-промышленникам, не часто встретишь «интеллектуалов» подобно нашему Лебедю. Такие черты характера и поведения животные приобретают от уверенности, что каждый день найдут в своей чашке кусок мяса или ковш похлебки, от постоянного общения с дружески расположенными людьми, ласково разговаривающими с собакой, играющими с ней.

Полуголодное существование, пинки в ответ на попытку приласкаться, грубые окрики только добавляют к звериному началу собаки трусость шакала и угодливость попрошайки.

Поведение собаки, как и всякого животного, в основном определяется трофическими интересами, как биологи называют интересы желудка. Это - еда, постоянные ее поиски, защита и поглощение.

Ездовой собаке редко доводится наесться досыта. Зимой, когда собаки работают, их кормят раз в сутки, обычно вечером. Утром полный желудок не должен мешать резвости лап. Суровой практикой установлено, что ездовая собака в отличие от всех других домашних животных должна довольствоваться одноразовым питанием.

Хорошо, если после трудового дня ей бросят килограмм нерпичьего мяса. А если охота плохая? Тогда вместо мяса в чашке может оказаться серая вонючая бурда, сваренная из крупы и заправленная небольшим количеством перегоревшего сала. Летом собаки промышленников переходят на подножный корм. Рыщут по тундре, как шайка бандитов, уничтожая все живое. Пожирают из гнезд яйца и птенцов - ведь в тундре гнезда лежат прямо на земле. Гоняются за гусями, выкапывают из нор леммингов, евражек, молодых песцов.

У нас на полярной станции собак кормили регулярно и летом. Не потому, что в окружающей станцию каменистой тундре они не смогли бы поддержать свое существование. Станционным собакам был положен паек - килограмм костей и мяса из тех частей коровьих туш, которые продаются теперь под мудреным названием «субпродукты». А попросту это головы, ноги, брюшина, легкие. Все это перед отправкой на станцию засаливалось в огромных бочках.

Запах, который разносился по двору при варке собачьего супа из субпродуктов, у людей аппетита не вызывал, а собаки, получая ковш густого варева, вылизывали свои алюминиевые чашки так, что казалось, их почистили шкуркой. Кость, достававшаяся каждому сотрапезнику (собаки во время еды сидели на цепях, каждая у своей будки - упаковочного ящика, в недосягаемом расстоянии друг от друга), служила и вторым и третьим блюдом.

Быстро слизнув пленки мяса, чудом сохранившиеся на коровьей челюсти, пес ложится на живот и, зажав передними лапами эту пластмассовой твердости кость, часами грызет ее, теша себя надеждой, что извлечет какие-то питательные крупицы.

Остатки еды... такого понятия в собачьем обиходе не имеется. Если в чашке осталась еда, значит, она просто была нетронута. Собака больна, и каюр принимает все меры, чтобы выяснить характер заболевания и вылечить заболевшую.

Наблюдая, как молниеносно исчезает собачья еда и как, сглотнув ее, собаки растерянно и с жалким видом оглядывают вокруг себя снег, точно не веря, что обед не был сном, мы не раз спорили, можно ли накормить ездовую собаку досыта. Накормить так, чтобы она отвернулась от предложенной новой порции еды.

В конце зимовки случай помог нам разрешить спор, что называется, на массовом материале и убедиться, на что способны собаки в качестве едоков. В июле, когда ветры поломали и вынесли из пролива зимний лед, на станцию заехали на моторном боте наши соседи охотники. По местным масштабам сто километров, разделявшие станцию и промысловое становище, считались близким соседством.

Выехали охотники, чтобы развезти по промысловым избушкам продукты для зимней охоты, а по пути пострелять гусей. Охота оказалась удачной, две бочки были наполнены подсоленными тушками птиц (Теперь на гусей в Арктике ограничена строгими правилами. Заготовка гусиного мяса впрок тоже запрещена.- Прим. ред.). На подходе к станции к боту «привязался» заяц - так в западной части Арктики зовут совсем непохожего на зайца крупного тюленя - морского зайца. Заяц высовывал голову у самого борта, и, хотя охота на ластоногих не входила в планы охотников, азарт взял свое - заяц очутился на палубе.

- Привезем в подарок зимовщикам, - решили охотники.

Общими усилиями гостей и хозяев двухметрового зайца весом более трехсот килограммов вытащили на берег. Каюр снял с зайца шкуру вместе с салом, повар забрал к столу печенку, а гору внутренностей и багровую тушу решили оставить на сутки на берегу. Предварительно тушу разрубили в нескольких местах, чтобы собакам было удобнее приступить к трапезе за этим обильным столом. Посмотрим, что получится.

Дважды приглашать «гостей» не пришлось. Мигом вокруг зайца закипел бой. Оказалось, что передовик упряжки Вайгач и псы Сынок и Нерпа пожелали получить зайца в полную собственность. Но добыча была велика. Это не кость, которую можно прикрыть своим телом, взъерошить загривок и, ощерив пасть, всем своим видом сказать: «А ну, попробуй отними!»

Пока Вайгач метался от головы к хвосту и обратно, тщетно пытаясь отогнать вцепившихся в тушу собак, они уже успели заморить червячка, тогда как у него и маковой росинки в пасти не было. Наконец, видно, сообразил жадный пес, что еды хватит на всех, и набросился на мясо.

Грызня и недовольное ворчание вокруг зайца по мере насыщения ослабевали, а затем и прекратились. Доступ к туше получили даже щенки. По неопытности они принялись облизывать резиновой плотности ласты зайца и натужно тянуть сухожилия.

Через полчаса все собаки наелись до отвала. Но, отойдя от туши на десяток шагов и постояв в нерешительности, они лениво возвращались, вновь принимаясь за еду. Навстречу обжорам приходила природа. Переполненные желудки уже не в состоянии были удержать огромное количество пищи. Освобождая их, собаки бессильно валились на землю и впадали в дремоту. Но беспокойство за судьбу оставшегося мяса заставило их первое время открывать глаза при каждом подозрительном звуке. Однако сон брал свое, и они засыпали на некоторое время.

А как приятно было после пробуждения увидеть рядом с собой гору мяса и вновь набить им желудок. Пир в древнегреческом духе продолжался всю ночь. Ни одна из собак, за исключением еще не знающих голодовок щенков, не отошла от туши и на сто метров.

Когда на следующий день мясо разрубили и убрали на склад, для собак наступило заговенье. Доедали то, что вчера не вмещалось в желудок. Снова кипели драки и шла грызня. А к вечеру всех собак можно было, как всегда, видеть валяющимися на любимом месте - у крыльца дома. Нежась здесь на нагретом солнцем шифере, они лениво приподнимали головы при всяком скрипе дверей дома.

Не повар ли с ведром помоев? Тот, кто держит ухо востро и не зевает, может поживиться вкусным кусочком, оказавшимся в ведре. Но открытый на всякий случай глаз снова закрывается. Прошел механик, оставляя за собой струю острого, неприятного для обоняния запаха минерального масла и бензина. Снова наступило время долгого поста и ожидания мимолетной радости, которую приносит кормежка.

Вот так наши спорщики и узнали, сколько ездовой собаке еды надо.