Евражки

Эти упитанные господа в пушистой шубе, рыжеватой, с темными крапинками на спине и более светлой - палевой на всегда туго набитом животике, появлялись в прибрежной тундре в конце мая и исчезали с выпадением первого снега. А снегопады здесь, на побережье Берингова пролива, начинались иногда уже с начала сентября.

Проходя по нескольку раз в день к метеорологической площадке, я почти всегда видел этих зверьков. Они сидели на задних лапках у входа в свои подземные жилища и настороженно следили за мной. Стоило сделать шаг в их сторону, как ближайший живой столбик словно проваливался сквозь землю, а за ним скрывались в недра торфяных кочек и его пугливые соседи.

Говорят, что восемь месяцев в году зверьки проводят в спячке. Но пора сказать, что это за сони и лежебоки. Зоологи называют их длиннохвостыми сусликами, чукчи зовут иляками, а приезжие жители Чукотки - евражками. Так как многие сусликов видели живыми, а почти все - на картинках, каждый представляет, как выглядит евражка.

Везде, где люди занимаются сельским хозяйством, у суслика одна репутация - вредитель. Евражка в полярной тундре никому не вредит. А если принять во внимание, что он служит пищей песцов и лисиц, да и сам относится к промысловым животным (из шкурок евражки шьют преимущественно детские шапочки, воротнички и шубки), то и выйдет, что евражка - животное полезное. Ведется охота и за кладовыми зверьков. Чукотские хозяйки используют собранные евражками «витамины» в нехитрой чукотской кухне.

Вряд ли заслуживают евражки и название лежебок. Ведь и человек треть жизни проводит во сне. Только живет зверек не размеренной жизнью людей, а «по солнцу». Спит, когда полярное солнце перестает греть, а потом и на долгое время не показывается над горизонтом, зато бодрствует и трудится в течение трехмесячного полярного дня.

Нельзя утверждать, что, скрывшись с первым снегом в свои подземные жилища, евражки сразу же укладываются спать. Вероятно, и дома у них находятся дела. В конце концов, не во сне же съедают евражки свои большие запасы корешков, почек ивы и молодых листочков. И после спячки евражка тоже не сразу появляется на поверхности. Запасы корма дают ему возможность набраться сил перед трудовым летом, необходимы они и для главной летней заботы - выращивания молодняка, чтобы не угас род евражек.

Впрочем, такая опасность евражкам не угрожает. Семьи их многодетны. До десятка крохотных голых малышей появляется в июле в каждой семье. Дети растут не по дням, а по часам; через месяц-полтора уже трудно отличить молодых животных от старых. Чтобы прокормить семью, евражке-папе на первых порах приходится приносить в дом много корешков и молодых побегов для матери, да и запасы должны пополняться. Евражки - вегатарианцы и в приморской тундре имеют только одного столь же последовательного собрата - северного оленя, а поглубже в тундре еще и зайца-беляка.

Песцы, лисицы, белые совы и полярные собаки, как известно, не следуют принципу: «Я никого не ем!» В районе Чукотской культбазы, на берегу бухты Лаврентия, где произошло мое знакомство с евражками, собаки, пожалуй, были их единственным грозным врагом. Песцы и лисицы не рисковали появляться близ человеческого жилья, опасаясь собак. Люди евражек не беспокоили, и евражки, по-видимому, выбрали из двух зол меньшее.

Ездовые собаки и щенки, предоставленные летом самим себе, в одиночку и стаями часто делали набеги на жителей тундры. Разоряли птичьи гнезда, выкапывали из неглубоких норок полярных мы­шей - леммингов, но самым желанным их трофеем был жирный евражка.

Во время одной из вечерних прогулок я стал свидетелем охоты собак на этих зверьков. Я шел по берегу залива в сопровождении ездового пса с мрачным именем Камак, что в вольном переводе с чукотского означает «смерть», и трех щенков, еще ничем не прославивших свои имена. Щенки гонялись за птичками, которые, стараясь отвести этих разбойников подальше от гнезд, самоотверженно порхали у самых собачьих носов. Камак неторопливо шел рядом со мной.

В погоне за птичками щенки вбежали на торфяной холм, где когда-то стояли жилища чукчей - яранги. Охотники перебрались ближе к морю, а их место заняла колония евражек. Евражки - зверьки дружные, любят жить по соседству. Однако в случае опасности помочь друг другу ничем не могут. Многочисленные норки - двери в подземные жилища евражек виднелись повсюду. Вероятно, внутри весь холм был источен ходами, гнездами и кладовыми запасливых животных. Уже беглое обследование норок чувствительными носами убедило щенков, что холм населен. Это открытие привело их в необычайное возбуждение, привлекшее на холм и нас с Камаком. Обнюхав несколько норок, опытный пес остановился у одной из них и молча приступил к работе. Щенки, не зная, как взяться за дело, принялись лаять каждый в облюбованную им норку.

Передними лапами Камак расширял и углублял вход, а задними выбрасывал землю, которая так и летела фонтаном. Пес прерывал раскопку лишь на секунду, чтобы вслушаться и убедиться, что предмет его вожделения не только на месте, но и становится все ближе и ближе.

Не прошло и десяти минут, как из раскопанной норы торчал только загнутый в баранку хвост Камака. Теперь ему приходилось время от времени выскакивать на поверхность, чтобы перевести дух. Я ждал, что вот-вот собака появится с евражкой в зубах, как неожиданно, почти из-под моих ног, вероятно из запасного выхода, мелькнул рыжеватый меховой шарик и юркнул в первую попавшуюся норку.

С бесполезным рвением, сшибая друг друга с ног и захлебываясь в лае, щенки бросились к этой норке. Выскочил из своей ямы и Камак. Шерсть его была забита землей, вокруг носа образовалась земляная муфта. Энергично отряхнувшись, он стал кататься по земле, обхватив лапами нос, чтобы избавиться от налипшей земли. Приведя себя в порядок, Камак деловито обследовал норку, в которой скрылся евражка, и, должно быть, установив, что зверек на месте, вновь принялся за дело. Щенки, утомленные беспрерывным лаем, теперь затихли и с высунутыми языками разлеглись вокруг работающего Камака.

У евражки, к которому подбирался Камак, вероятно, не выдержали нервы. Воспользовавшись моментом, когда Камак выскочил, чтобы перевести дух, он сделал вылазку. На этот раз бедняге не повезло. Благополучно миновав опешившего Камака, он попал прямо в объятия одного из щенков. Не решаясь схватить зверька зубами, щенок прижал его к земле лапой.

Одним прыжком Камак оказался у неожиданно осчастливленного щенка и, оттолкнув его, завладел евражкой. Последовала короткая свалка, сопровождаемая грозным урчанием Камака, визгом щенков и чавканьем (тоже Камака). Через минуту вся четверка псов растерянно обнюхивала землю, разыскивая что-то, точно провалившееся сквозь нее. Постояв некоторое время плотной группой нос к носу, будто баскетболисты, совещающиеся во время минутного перерыва, собаки разбежались в разные стороны и принялись обнюхивать норки.

Напрасно звал я собак, чтобы продолжить с ними прогулку. Из-под лап Камака уже опять летели фонтаны земли. Последовал его примеру и щенок, у которого «по усам текло, да в рот не попало». И два других щенка, заняв места у норок, теперь уже не лаяли, а внимательно смотрели в них. Выходит, что и они кое-чему научились.

Охотничья страсть ездовых собак подогревается голодом. С этим чувством они привыкли засыпать и пробуждаться. И раз уж моим спутникам представилась возможность наполнить желудок, то стоило ли мешать им или осуждать их за это?