Глава 7. Д'Ат, Бингхем и последние несколько километров [1959 Скотт Д.М.

30 ноября, когда Курто делал последнюю приведенную запись, истекло восемь недель с тех пор, как капитан авиации Д'Ат и лейтенант медицинской службы Бингхем остались одни на станции "Ледниковый щит". Они ожидали, что их сменят через пять недель, ибо партия Раймила немедленно по возвращении в Базовый лагерь должна была отправить к ним Лемона и Хемптона с радиопередатчиком. По летнему опыту пяти недель считалось вполне достаточно для пути в оба конца.

30 октября док Бингхем уже писал: "Надеемся увидеть сменную партию примерно через неделю". Наступило 30 ноября, а ее еще не было. Док и Джимми Д'Ат, у которых военная служба выработала привычку к повседневной рутине, добросовестно производили наблюдения и поддерживали порядок на станции. Во время отдыха они читали, курили, беседовали и играли в карты. Они придумали ряд мелких усовершенствований, чтобы сделать палатку уютнее. Но, конечно, они ничего не знали об изменении планов и, так как ветры в самой высокой части Ледникового щита - районе своего зарождения - были менее сильными, не имели представления о том, как бешено неистовствовала непогода в более отдаленных районах, где воздух устремлялся вниз с максимальной скоростью.

Тем не менее ветер был их постоянным врагом. Они намеревались передать станцию сменной партии в образцовом порядке. Но ветер разрушал снежные стены и заполнял двор сугробами.

Привожу выдержки из дневника Бингхема, начиная с 11 ноября, когда сменная партия в действительности находилась еще в 150 с лишним километрах от станции.

"День перемирия. Бингхем. Днем проделали большую работу во дворе... Надеюсь, сугробов больше не нанесет до прибытия сменной партии. Впервые весь день совершенно безветренно.

14 ноября. Очистили от снега огороженное пространство и здания. Прошел небольшое расстояние вдоль линии флагов, чтобы их откопать. Лицо сильно мерзнет от ветра и низкой температуры, так что мне очень жаль сменную партию, идущую к нам. Нет ничего удивительного, что она запаздывает.

15 ноября. День вполне приличный, с хорошей видимостью. Нам показалось, что мы заметили вдали сменную партию, но из-за миража трудно что-либо разобрать. Возможно, они прибудут завтра... В 7 ч. веч. температура была -46,5, а в 10 ч. веч. -28°.

Открыли восемнадцатилитровый бидон керосина.

16 ноября. ...Теперь, снимая показания приборов, мы каждый раз рассматриваем в бинокль обратную дорогу, но без всякого результата.

17 ноября. Хороший день для передвижения. В 10 ч. веч. температура -16°.

18 ноября. Отвратительный день! Сильный ветер и полное отсутствие видимости... Все замело. Открыли новый ящик с рационами.

19 ноября. День хороший, и мы основательно поработали над очисткой. Все еще никаких признаков сменной партии, так что мы успеем до их прибытия очистить весь участок... Вчера ураган разрушил часть стен, придав им самый причудливый вид; они стали очень тонкими и кажутся изъеденными...

23 ноября. Десять недель назад мы вышли из Базового лагеря. Погожий, тихий, ясный день, но никаких признаков сменной партии. Прошли немного вдоль флагов, чтобы их откопать.

25 ноября. На дворе ураганный ветер. Все быстро заносит снегом. Вход в наш туннель, который мы утром очистили, уже снова засыпан. Палатка, как мы убедились на опыте, устойчива, но даже при наличии вокруг нее снежного дома и покрывающего его слоя наметенного снега, местами толщиной в тридцать сантиметров, порывы ветра внушают тревогу. Не представляю себе, как производить наблюдения в 10 ч. веч. Жалею товарищей, находящихся в пути, если их захватил этот ураган.

26 ноября. ...Позади жилья и снежных домов в более тонкой части стены ветер пробил сквозное отверстие, и образовался огромный, вышиной почти до верха палатки, сугроб, заполнивший все пространство. Помойная яма превратилась теперь в снежную гору. Начали восемнадцатилитровый бидон керосина.

27 ноября. Ночью ветер переменил направление и уничтожил всю нашу вчерашнюю работу... Пришлось повозиться снаружи, расчищая снег и устраивая деревянные откидные двери для входов...

29 ноября. ...Отправившись в 7 ч. утра для наблюдений, я вынужден был прорыть себе выход, а затем лазить по горам, чтобы выбраться из двора, имевшего самый удручающий вид. Взялись за расчистку двора.

30 ноября. ... Сегодня утром испытывал оптический обман- мне показалось, что километрах в четырех я вижу сменную партию, а на самом деле то были клочки бумаги на снегу, находившиеся примерно в 40 метрах от меня... Пока что у нас имеются еще два неначатых ящика с рационами и, кроме того, несколько банок пеммикана и масла. Пеммикан страшно надоел; надеюсь, сменная партия везет какие-нибудь мясные продукты.

[Дневник Курто завершает отчет о путешествии на станцию].

1-4 декабря. Курто. Последние несколько дней представляли собой такую смесь отчаяния и блаженства, опасений и удовлетворенности, что совершенно не было времени или если время и имелось, то не было настроения вести записи.

В течение следующих трех дней погода и условия передвижения по милости судьбы оказались наилучшими за все время маршрута. В понедельник после позднего выхода мы сделали около 18 километров и предполагали назавтра добраться до места, так как, по словам Фредди, нам оставалось всего 20 километров. На следующий день, рано снявшись со стоянки и продолжая двигаться при луне (к счастью, полная луна в это время года светит здесь почти всю ночь), к 7 ч. веч. мы находились неподалеку от цели. Это далось нелегко. Если мы метров на 100 отклонялись в сторону и не находили флага, приходилось останавливаться и всем расходиться в разные стороны на его поиски. Флаг 237 значился конечным.

Мы брели в темноте по снегу, казалось, несколько дней, прежде чем наткнулись на флаг и чиркнули спичку. Флаг 236. Оставалось всего 800 метров. Мы с трудом заставили собак двинуться дальше, наконец и эти 800 метров были пройдены. Но где британский национальный флаг? Мы искали во всех направлениях, надеясь с минуты на минуту увидеть его, а затем нас ждет тепло, сухое помещение и пища! Мороз превышал 50°, и ветер проникал сквозь одежду, словно мы были голые. Мы прошли еще немного вперед и снова принялись за поиски, но безуспешно. В конце концов нам пришлось сдаться. И вот, усталые, мы разбили палатки и залезли в промерзшие, негнущиеся спальные мешки. После всех надежд это было горьким разочарованием. В ту ночь мы спали плохо, дрожа от холода в промерзших мешках.

Утром Фредди, не надев штормового костюма, ринулся разыскивать станцию. Через полчаса он вернулся, ничего не увидев, но отморозив себе оба уха. Он оказался достаточно безрассуден, стал поспешно отогревать их в палатке и через минуту корчился в мучениях. [Уэйджер записал, что Чемпен "чуть не плакал и метался по палатке от мучительной боли в отходивших ушах и пальцах рук".] По его словам, никогда в жизни он не испытывал таких страданий. Что касается исчезновения станции, то мы никак не могли понять, в чем дело. Согласно журналу, станция должна находиться у флага 237, а этот флаг был где-то рядом. Уэйджер прошел немного дальше и наткнулся на флаг 238, а затем 239. Мы снова стали изучать маршрутный журнал. Тут-то мы и обнаружили: на обратной стороне были наспех вписаны еще флаги - до 262 включительно. Итак, нам предстояло пройти еще 18 километров.

К тому времени когда мы это выяснили, было уже за полдень. Все же мы как можно быстрей погрузились, решив попытаться достигнуть станции сегодня, чтобы не пришлось провести еще одну такую же ужасную ночь, как предыдущая. Вскоре наступили сумерки, солнце зашло примерно в 2. 30, но добрая старушка луна явилась нам на помощь, и мы смогли продолжать путь. Дорога была хорошая, и хотя мы пережили несколько тревожных мгновений, отыскивая флаги, Фредди очень точно вел по курсу, руководствуясь звездами. Наконец, около 6 ч. веч. мы обнаружили флаг с прикрепленным к нему письмом. Письмо было написано Д'Атом 15 октября, и мы очень обрадовались, найдя его. Мы брели дальше, и в конце концов санный одометр показал, что нужное расстояние пройдено. Мороз к этому времени достиг 62°. Провести еще одну ночь в замерзших спальных мешках представлялось немыслимым. Мы все разошлись, чтобы опять при свете луны попытаться отыскать станцию. Я шел по снегу, пока не потерял из виду нарт. Ничего. Неужели еще одна шутка судьбы после еще одного бесконечного дня? Неужели нам придется всю ночь продрожать в обледеневших палатках? Я брел назад, потеряв всякую надежду. Когда я приблизился к моим нартам, то увидел, что остальные двое тоже вернулись. Фредди крикнул: "Мы видели британский флаг". Я никогда не испытывал такой внезапной переполнившей все мое существо радости, такого мгновенного перехода от глубочайшего отчаяния. Через несколько мгновений в лунном свете показался низкий снежный холм с истрепанным флагом - станция. Остановив нарты, мы быстро вошли в огороженный снежной стеной двор, достигли входа в подснежный туннель и закричали: "Ивнинг Стандарт!", "Стар!" и "Ньюс!"^*.

^* ("Ивнинг Стандарт", "Стар", "Ньюс" - английские газеты.)

Мы протиснулись в отверстие, прошли туннель и, войдя в палатку, застали Д'Ата и дока, сидевших в тепле и уюте и покуривавших трубки. Так как они прожили на станции три лишние недели, то при виде нас очень обрадовались. Вскоре собаки были выпряжены, и мы, собравшись в палатке, с волчьей жадностью набросились на кашу, сваренную для нас хозяевами, и принялись выкладывать им кучу новостей из внешнего мира.

После проделанного путешествия это был незабываемый вечер, но мою радость несколько омрачала сильная боль в отмороженных пальцах рук и ног. Фредди и я ночевали в одном из снежных домов, или иглу^*, куда попадали из туннеля, ведущего в главную палатку, которая в свою очередь была окружена снежным домом. В иглу было холодно, но наутро завтрак вместе со всеми, настоящий поздний завтрак джентльменов, оказался чудесным.

^* (Иглу - эскимосская хижина полушаровой формы, сделанная из кусков плотного снега.)

4 декабря. Уэйджер. Все еще нет времени для того, чтобы описать станцию "Ледниковый щит". Встал в 10 ч. утра, когда второй раз снимаются показания метеорологических приборов. Основательно заправился овсянкой и чаем. В полдень мы вышли в пургу, чтобы собрать в одно место все, требовавшее сортировки или ремонта. Работали торопливо, готовясь к отъезду, который, как мы надеемся, состоится завтра, хотя ветер еще сильный. Он помешал ням, несмотря на все наше желание починить нарты и увязать на них грузы.

Я опять пишу в иглу, очаровательном здании в форме улья (построенном, однако, из прямоугльных глыб), где стены тут и там искрятся гранями кристаллов.

Бингхем. Курто хочет остаться один, но я решительно высказался против этого.

Курто. Док и остальные не одобряют моей идеи остаться здесь одному, возможно, на три-четыре месяца, но иного выхода нет, если не пойти на то, чтобы бросить станцию, так как продовольствия здесь имеется только (на одного человека) на этот срок.

Чепмен. Мы устроили чудесный, хотя несколько преждевременный, рождественский обед из особо лакомых продуктов, специально захваченных нами из Базового лагеря. Меню было следующее:

Пирожки со сладким фаршем, джем, горячий грог, чай (с молоком)

Обед, хотя готовил его я, был наилучшим из всех, какие мне приходилось когда-либо есть.

5 декабря, пятница. Уэйджер. Решили, должно быть, что ветер слишком сильный, так как в 6 часов мы не поднялись. Не знаю, который теперь час, но думаю, часов Шили И. Остальные еще не встали; чтобы было теплее, вход в палатку, где они все спят, закрыт. Я зажег в моей снежной хижине примус и пользуюсь свободным временем, чтобы описать станцию "Ледниковый щит".

Снежная хижина

Прибыв на место, вы видите снежную стену вышиной в 2,5 метра, которая окружает палатку и снежные дома, образуя двор. Что делается снаружи, я почти не знаю, так как мы приехали в темноте, а с тех пор не перестает пурга, одна из самых сильных, с какими им до сих пор пришлось познакомиться [здесь, вдали от побережья]. Однако, она не идет ни в какое сравнение, если не считать крайне низкой температуры, с некоторыми из тех, что выпадали на нашу долю. Куполообразная центральная палатка имеет в поперечнике около 3,5 метра. Вокруг нее построена снежная хижина, так что обычно, пока горел примус, пурги не было слышно, а когда его гасили, через вентилятор доходил лишь слабый шум. В палатке два высоких дивана, сделанные из пустых ящиков. Между ними на полу лежит шкура и стоит ящик для примуса и лампы. От них в помещении приятная теплота, время от времени примус гасится, и лампа одна дает достаточно тепла. Входом служит туннель, выкопанный на глубине около полутора метров от уровня пола, и в этом колодце воздух такой же холодный, как снаружи.

Поперечный разрез (наверху): 1 - первоначальный снежный покров; 2 - снежные наносы; 3 - окончательная поверхность снежного покрова; 4 - вентилятор; 5 - ящик; 6 - вспомогательный снежный дом; 7 - первоначальная поверхность снежного покрова; 8 - крыша туннеля; 9 - боковой туннель; 10 - туннель; 11- шкуры; 12-иней; 13 - одежда на просушке; 14 - двойная палатка; 15 - снежный дом; 16 - спальные мешки; 17 - ящики; 18 - первоначальный снежный покров. План (внизу): 1 - рационные ящики (с продовольствием и пустые); 2 - спальные мешки; 3 - бидоны с керосином; ,4 - пустые бидоны; 5 - примус; 6 - лампа Алладина; 7 - ящики, в которых хранились вещи; 8 - кухонная утварь; 9 - оленьи шкуры; 10 - снежные плиты вокруг палатки; 11 - воздушная прослойка; 12 - вход; 13 - туннель; 14 - боковой туннель; 15 - склад; 16 - вторрй рыход; 17 - ящик для закрывания выхода; 18 - 2,5 метра; ,19 - третий выход; 20 - ступеньки; 21 - первоначальный вход

Туннель имеет в длину примерно 6 метров, и от него идут два ответвления к снежным домам, построенным из снежных плит, как описано Стефенсоном. Холодный, голубоватый свет проникает сквозь снег, в особенности на стыках между плитами, и создает внутри вполне достаточное и довольно приятное освещение. Нагреть примусом мой иглу мне совершенно не удавалось, и я думаю, что снежные дома гораздо холоднее наших палаток - они также значительно больше и имеют в диаметре около 2,5 метра и до 135-150 сантиметров в вышину.

Д'Ат и док пробыли здесь десять недель. Им приходилось выполнять кое-какую физическую работу, перебрасывая снег через стену для расчистки двора. Они совершили лишь одну прогулку, чтоб оставить для нас записку в шести километрах от станции. Гулять здесь нет никакого смысла. Они прочли все книги, написали изрядное количество писем, рассказали друг другу всю историю своей жизни, выкурили все папиросы, но имели еще табак. У них не очень хороший вид, и хотя в течение первых недель они съедали полные санные рационы, потом стали есть меньше-вследствие, как я думаю, однообразия пищи. Доктор говорит, что в течение примерно двух недель, когда прошло около половины срока их пребывания на станции, он часто испытывал затруднения при дыхании и ночью просыпался, обливаясь потом и задыхаясь. Оба постепенно привыкли меньше спать.

Что касается нас, потративших пять недель, чтобы добраться сюда, то последняя часть пути досталась нам ценой некоторого напряжения - настроение стало хуже обычного и неприятности воспринимались острей. Мы тяжелей переносили необходимость тесниться в маленьких палатках и часто чуть не плакали от холода. Я терпеть не могу надевать свой жесткий анорак [шубу с капюшоном] из тюленьих шкур, так как он колется и я в нем задыхаюсь. И Фредди, и мне стоило большого труда вести экспедицию по правильному курсу и высматривать флаги.

Курто, по-видимому, вполне бодро относится к тому, что останется здесь один на три месяца. Для того чтобы остался и я, недостаточно продовольствия. Мы оставляем шесть полных ящиков С. Р. (полный рацион для одного человека на двенадцать недель) и еще кое-что. Когда мы прибыли и узнали об имевшихся на станции двух неначатых ящиках, у меня снова появилась некоторая надежда, что мне удастся остаться. Вряд ли мне понравилось бы пробыть здесь в одиночестве больше одного месяца.

Выезжая в обратный путь, мы рассчитываем достигнуть Базового лагеря за десять ходовых дней. У нас будет на четырех человек только два ящика С. Р. (т. е. половинный рацион на две недели) и всего на два дня полной нормы для собак, не считая 15 килограммов лишнего пеммикана для людей и девяти килограммов маргарина.

10. 30 веч. Даже во вторую половину дня было слишком ветрено, чтобы тронуться в путь; это, по-моему, только обрадовало нас, так как дало возможность более тщательно подготовиться. Двое нарт увязаны; одно удовольствие, как мало на них груза. Бедного старого Бруно скормили остальным собакам, и те милостиво его съели. Еще раз просушили вещи, но главное - чувствуем себя лучше, во всяком случае я; с нетерпением ожидаю завтрашнего дня, обещающего быть хорошим.

Чепмен. Все еще сильный ураган. Слава богу, что мы добрались сюда, прежде чем он начался. День провели в спорах о том, как поступить.

Доктор и Д'Ат решительно против того, чтобы кто-нибудь остался один. По их словам, они на собственном опыте испытали, что это значит. Однако Курто решил остаться, и в конце концов мы согласились. Должен сказать, что было бы исключительно обидно бросить сейчас станцию, после того как потрачено столько трудов на ее организацию и обеспечение ее работы. Курто очень хочется остаться, и, судя по опыту Уоткинса среди лабрадорских трапперов, это не так страшно, как утверждают.