Родился я на Новой Земле

Знать своих предков, историю своего рода - в обычае каждого ненца. Илья Вылко вспоминает:

"Пращур мой жил в тундре, за Обдорском. Назывался он Яр. Был он бедным пастухом, не имел собственных оленей. Когда за Обдорском после гололедицы и сибирской язвы пало много оленей, Яр перебрался на Ямал, стал пасти там стада у богатого оленщика Сыродета. Хозяин был сердитый и злой, часто бил Яра, плохо кормил его. Однажды Яр разругался с ним и ушел на реку Кару, где жил род Вылко. Там его встретили приветливо, сказали, что примут в свой род, если он возьмет их фамилию. Яр согласился.

У Яра родился мальчик. Назвали его Ямбо. У Ямбо были четыре дочери и сын Ханец, который является моим отцом. Дед помер рано, и отца воспитали сестры. Он тоже был наемным пастухом.

Как-то раз случилось несчастье. Волки задрали несколько оленей. Хозяин рассердился и выгнал Ханеца со слепой матерью. Они перебрались на Югорский шар, на то место, где сейчас стоит Хабарово и где Ханец стал рыбу ловить, морского зверя бить. Однажды мимо ехал ненец Хохрома Лаптандер, имевший много оленей. Он решил помочь Ханецу - дал ему старый карбас, кремневое ружье, двадцать зарядов с пулями и посоветовал ехать на Новую Землю, где есть становище Малые Кармкулы и хороший промысел рыбы и зверя. Сговорившись с другим ненцем, Ханец тронулся в путь. На Новой Земле они поставили чум и прожили в нем несколько недель. Затем поехали дальше. В Раковой губе, недалеко от Мучного носа, встретили поселение ненцев, у которых и остановились. Здесь жил Алексей Ледков с дочерью Евдокией. Ханец женился на ней, но в становище не остался: поехал дальше - на Север. Он обосновался в Белушьей губе. Взяв себе в товарищи Максима Пырерко и Петра Тайборея, стал промышлять на большом карбасе, полученном в приданое от Алексея Ледкова. В 1886 году, 15 февраля по старому стилю, у Евдокии родился сын, которого сперва назвали Тыко, а потом священник переименовал в Илью. Это был я".

Ксения Петровна Гемп, известная исследовательница Севера, видный деятель Географического общества, знавшая Вылку более тридцати лет и часто встречавшаяся с ним, записала некоторые рассказы о детстве Тыко.

"После рождения Тыко семья Ханеца стала быстро расти: появились на свет его братья. Однако чум не становился больше - не хватало оленьих шкур. "Жили в тесноте, в дыму и грязи", - вспоминал Вылко.

Все время Ханец проводил на промысле или в экспедиции. А в чуме оставалась голодная семья. "Летом-то сами чего напромышляем, а зимой отец - один добытчик в семье". Мать тоже с утра до вечера за работой: запасает на топливо плавник, обрабатывает шкуры, шьет одежду. И зимняя и летняя одежда Тыко - меховая малица. Впервые рубашку из ткани он надел в 14 лет.

Семи лет Тыко впервые пошел на промысел. У отца учился ловить рыбу, бить гусей, собирать птичьи яйца".

О годах своего детства Тыко Вылко коротко рассказал в записках, напечатанных в "Известиях Архангельского общества изучения Русского Севера". Публикуя автобиографию Вылки, редакция журнала целиком сохранила слоги, транскрипцию автора, не вполне владевшего тогда русским языком.

"Когда я маленький был ездил на собаках, на охоту стрелять оленей и нерпу на льду. На воде лотке отец не пускал, когда отец спал, тогда я тайно на маленьком лотке плавал по озеро. Когда вырос, я стал плавать по берегам море и стрелять уток гаги чисьтики. Когда отец выезжал на карпасе на дальний растояний он брал мене, чтобы править руля когда на веслах грибут. Я сясто ездил им, мне очень понравился по морю ездить. Первый раз море вид водны не терпел, потом привык, когда отец я поберегу на парусах катался. Каждый день катался дальше и дальше. Раз на охоту ездили карпасе, собрать гагарочный яйцо, гагачий пух, у наш карпас был на якоре. Карпас был большой, отец говорит идико на карпас, братом. Мы подняли парсу ветер был крепкий, карпас так выстро остановили на якорь.

Раз весной говорю отцу дай мне слюбку, промыслять нерпы, сайца. Отец не давал лотку, наконец дал, отчас собрал команду четырех товарищи, парус прихотовили и поехали. Ездили между пловучими льдами, убили четыре нерпу сверь не было. Освратились домой. Было туман ветер был к берегу. Лед нам месал, подошли плише дома, лед хватил, нашу лотку чуть не расбил. Едва добрались берег. Потом несколько дней просло. Мы снова правились на охоту большом карпасе, собрал команду молодых людей, мы ездили на парусах, убили один белугу, четыре сайца, десять нерпа, вернулись домой. Потом отец сясто пускал на карпасе. Собсем привык по морю ездить. Стал ездить на далекий разстояний".

Когда Тыко исполнилось восемь лет, он получил в подарок от отца собаку Нохо и лук с жильной тетивой: скоро мальчик станет мужчиной, настоящим охотником. И надежды отца оправдались. В ту же зиму Тыко убил из лука годовалого медведя - первого из ста двух, ставших его добычей в течение всей жизни. Дотащить до чума он его не мог и заночевал у туши.

- Свернулся я на снегу в клубок, как Нохо. Ноги прикрыть нечем, хвоста-то у меня нет. Обмерзнут, думаю. Взял собаку на свои ноги, она и меня, и себя грела. Нохо была славная собака, сильная, умная, - рассказывал Вылко Ксении Петровне.

- В книжках читал - первая любовь не забывается, а у ненца первая - собака, - смеялся он.

В поисках зверя Тыко уходил от родного чума на десятки, а потом и на сотни километров. В возрасте 14 лет он в одиночку на лодке впервые прошел Маточкин Шар. "Пролив этот дикий, скалы голые, туман над ними, а вышел на Карскую сторону - простор: вода, льды и зверя много".

Ханец Вылко, обучившийся грамоте в экспедициях, был первым учителем сына. На бумажных обертках от чая выводил Тыко корявые буквы. Потом, для верности, несколько раз обводил угольком.