Есть на свете Борок...

Если вечером сесть на неспешный почтовый поезд, идущий с Савеловского вокзала столицы, то утром за окном увидишь совсем московскую платформу и современное двухэтажное здание с огромными окнами. Вокзал. Невольно приходит мысль - а не простоял ли поезд в ближнем Подмосковье всю ночь? Но местность неуловимо изменилась, да и малолюдно кругом. Станция Шестихино, Ярославская область. Обычно на маленьких станциях не бывает таких вокзалов и платформ, но здесь они - есть. 10-15 минут езды по асфальтовой дороге, и ты оказываешься в берендеевом царстве. Смешанный лес, пронизанные солнцем поляны, опять лес.

Неожиданно открывается взору городок. Современные, красивые и добротные дома, улицы-аллеи. Это Борок, любовь моя и забота вот уже более тридцати лет. Когда-то заштатная биологическая станция располагалась здесь, а ныне - мировой известности Институт биологии внутренних вод. Жители Борка, научные и другие работники - все берегут эту первозданную красоту. И если нагрянут неряшливые автотуристы, городок идет очищать лес и берега водоемов. Наверное, потому здесь всегда чисто, как в "заказнике". И еще потому так оберегаются эти места, что стоит здесь уникальная роща старых берез - второй такой в стране нет.

Неповторимые эти места связаны с именем человека, чья судьба поистине удивительна.

Красота родных мест научила его любить Россию, а бедность, в которой жили окрестные крестьяне, - ненавидеть царизм.

Отец не жалел денег для учения сына. Учился Н. А. Морозов сначала в Москве, потом, в силу обстоятельств, - за границей. Морозов получил прекрасное образование. С двадцати лет он стал непримиримым и страстным борцом против царизма. Он был членом I Интернационала, членом Исполнительного комитета "Народной воли". Вынужденный уехать за границу, Морозов переписывался с С. М. Кравчинским, П. А. Кропоткиным, В. И. Засулич и другими революционерами: Николай Александрович задумал написать "Историю социалистического движения в России в 1873-1875 годы". Вместе с П. Л. Лавровым и Л. Н. Гартманом Морозов издавал "Русскую социально-революционную библиотеку". Дважды Н. А. Морозов побывал у Карла Маркса. Во время второго визита Маркс отдал Морозову несколько своих книг, в том числе и "Манифест Коммунистической партии".

Когда Морозов возвращался в Россию под чужим именем, его арестовали на границе, и царский суд приговорил революционера к вечной каторге. В марте 1882 года его заключили в Алексеевский равелин Петропавловской крепости. Через два года Н. А. Морозова перевели в Шлиссельбургскую крепость, где он пробыл до революции 1905 года. Из одиночной камеры вышел ученый-энциклопедист, читавший на десяти языках.

Н. А. Морозов - явление феноменальное. После четверти века, проведенной в тюрьме, он не отстал от жизни ни на йоту. Мало того, его научные идеи были более передовыми, чем идеи некоторых профессоров, возглавлявших кафедры высших учебных заведений. Так, например, о сложности строения атома Морозов писал еще в конце XIX века, когда научный мир России считал атом неделимым. Ученый - и это поразительно - предвосхитил многие открытия современной физики и химии, взгляды на свойства пространства и времени. Более чем через полвека стали общепринятыми идеи Н. А. Морозова о том, что в своем развитии небесные тела непременно проходят стадию взрыва. Николай Александрович Морозов занимался проблемами математики, биологии, метеорологии, воздухоплавания, не раз поднимался на воздушном шаре и проводил научные исследования. Кстати, он написал ценные труды и по истории человеческой культуры. Преданность Морозова революции, делу рабочего класса была беспредельной.

В Борке - имении отца Морозова (мать Николая Александровича была выкупленной крепостной крестьянкой) сохранился небольшой двухэтажный дом. Сейчас в нем - музей Н. А. Морозова. В нескольких комнатах можно находиться часами - захватывают и библиотека революционера, и его собственные книги, рукописи, фотографии.

Я впервые познакомился с Николаем Александровичем Морозовым в 1938 году. Он поразил меня, как, впрочем, и всех, кто впервые его видел.

Тогда я встретил очень пожилого человека, доброго и вечно занятого. Он был почетным членом АН СССР, заслуженным деятелем науки, награжден двумя орденами Ленина, орденом Трудового Красного Знамени. Как-то в разговоре он бросил запомнившуюся фразу. Скука, сказал он, удел скудоумных людей. Как можно скучать, когда написаны миллионы книг, да и вообще человеку есть над чем подумать.

Однажды Н. А. Морозов на вопрос, как ему все-таки удалось пережить ужас 25-летнего одиночества, ответил: "Я сидел не в крепости, я сидел во Вселенной".

В январе 1923 года по предложению В. И. Ленина Совет Народных Комиссаров принял постановление, в котором говорилось, что имение Борок пожизненно предоставлено Н. А. Морозову "со всеми постройками, живым и мертвым инвентарем, в нем находящимся...". Н. А. Морозов, активно работавший для советской науки, в последние годы жизни уехал в Борок и занимался проблемами геофизики и метеорологии. Как раз в то время рядом с Борком работали геоботанические и почвенные экспедиции Академии наук СССР: на Верхней Волге предстояло строительство гидросооружений. Ознакомившись с работой экспедиций, Н. А. Морозов послал письмо тогдашнему президенту Академии наук А. П. Карпинскому, в котором отдавал академии самый большой в Борке свой наследственный деревянный двухэтажный дом и просил создать здесь научное учреждение, оставив ему, Морозову, часть построек и земель.

Помню, я поразился уму и отличной памяти человека, которому шел девятый десяток. Это был характер! И воля, и ум! И многогранный талант! И в преклонные годы Николай Александрович не разлюбил жизнь. Он, например, мог часами слушать музыку, интересовался культурной жизнью страны. Николай Александрович Морозов вел переписку с Владимиром Ильичем Лениным. Общался, а потом переписывался и с деятелями революционного движения, учеными.

...Академия наук пошла навстречу Морозову, выполнила его просьбу: на землях, которые Николай Александрович передал академии, была создана научная база. Так появилась биостанция.

Ну а как я-то, начальник Отдела морских экспедиционных работ, оказался в Борке в качестве ревизора? Поздней осенью 1951 года был я в Ярославской области. Там догнал меня документ, датированный 1 ноября 1951 года и подписанный президентом академии Александром Николаевичем Несмеяновым и главным ученым секретарем Президиума Академии наук академиком Александром Васильевичем Топчиевым. Вот этот документ:

Для ознакомления с деятельностью биологической станции "Борок" АН СССР создать комиссию в составе:

1. Доктор геогр. наук И. Д. Папанин (председатель).

2. Проф. Г. В. Никольский (зам. председателя Ихтиологической комиссии АН СССР).

3. Кандидат биологических наук Л. А. Незговоров (Институт физиологии растений им. К. А. Тимирязева АН СССР).

4. Кандидат биологических наук А. П. Щербаков (Институт морфологии животных им. А. Н. Северцова).

Обязать комиссию представить в Президиум АН СССР к 12 ноября 1951 г. заключение о работе биологической станции "Борок" и предложения по улучшению деятельности станции, особенно в области изучения искусственных водоемов на примере Рыбинского водохранилища".

Я несколько удивился: биологические станции не по моему "профилю". Но, подумав, решил: дело в моей дотошности. Раз надо проверять - проверим, и заключение будет, и предложения последуют...

Через три дня приехали в Борок остальные члены комиссии - член-корреспондент Г. В. Никольский и кандидаты наук Л. А. Незговоров и А. П. Щербаков, и я узнал, что необходимость "ознакомления с деятельностью биологической станции" была вызвана многими недостатками в ее научной и хозяйственной работе. Но, изучив дела, не удивился недостаткам. Пока ученые вникали в проблемы научные, я с головой ушел в хозяйственные и организационные. Немудрено, что Академия наук тратила на биостанцию много средств, а отдача была мизерной. Для того чтобы отлично работать, нужны условия. Здесь же - никаких. Здания пришли в ветхость, до ближайшей железнодорожной станции Шестихино 15 километров дороги - немыслимой, непролазной грязи. Не хватало оборудования для научных работ, жилье для сотрудников было таким, каким оно и строилось в прошлом веке, - ни света, ни воды, ни канализации. Только пообветшало еще.

Сама биостанция занимала небольшой помещичий дом - он принадлежал Н. А. Морозову. Мы, тщательно изучив положение дел, спорили до хрипоты, а в окно видна была старинная, редкой красоты березовая роща. Борок вообще удивительно красив - в любое время года. Красота эта сначала не бросается в глаза, но вглядишься в березы у пруда, в извилистые тропинки, пройдешься по парку и, неожиданно для себя самого, вдруг захочешь остаться здесь жить.

Нам предстояло решить непростую проблему: что и как нужно сделать, чтобы станция приносила максимальную пользу? Что станция нужна, Г. В. Никольский и я не сомневались. В стране начиналось строительство мощных гидроэлектростанций, а около них создавались "моря" - обширные водохранилища. Как будут развиваться водоросли в больших искусственных водоемах, какую рыбу предстоит заселить в них, какие возникнут сложности и проблемы? За сколько лет "устоится", станет спокойным морское царство и житье населяющих его организмов - а их множество?.. Значит, станция нужна!

На заседании Президиума Академии наук мы высказали свои соображения. Мнения резко разделились: Никольский и я ратовали за то, чтобы сделать Борок образцовым научным объектом, учитывая нужды народного хозяйства; Незговоров и Щербаков были за то, чтобы исключить станцию из системы Академии наук и сделать ее межзональной. Решено было оставить Борок в системе Академии наук, продумать тематику работ и их значение для народного хозяйства. Но... неожиданно для меня самого меня - временно! - попросили быть директором Борка. Говорят, что нет ничего более постоянного, чем что-нибудь временное. Я пробыл директором института двадцать лет, "временно" по совместительству, отказавшись от какой-либо зарплаты за эту работу. Просто, наверное, я всегда любил начинать сначала какое-нибудь дело и старался довести его до конца.

Предстояло возвести здания для восьми научно-исследовательских лабораторий и некоторых вспомогательных подразделений. Одновременно начали строить производственные и жилые помещения Куйбышевской биологической станции у нынешнего города Тольятти. Кстати, теперь на базе станции создан институт экологии. Естественно, работы шли с нулевого цикла и с большим трудом.

Сколько я обил порогов, пока доставал материалы для строительства, скольким занятым людям надоедал, выпрашивая то оборудование, то речные суда. Правда, министерства и ведомства, заинтересованные в развитии научного флота и разведении рыб во внутренних водоемах страны, помогали нам чем могли. Вставал, не сразу конечно, корпус ихтиологов - современное светлое здание, оборудованное новейшими приборами в этой отрасли науки - мы не разменивались на мелочи! Поднялся оборудованный по последнему слову техники гидрологический корпус, затем - корпус водной микробиологии института. Основатель лаборатории член-корреспондент Академии наук С. И. Кузнецов и сейчас, спустя 30 лет, предан работе до самозабвения. Предстояло решить главную задачу - создать экспедиционный флот. Мы прекрасно знали, что за один-два года ее не решить. На постройку специальных исследовательских судов в то время мы рассчитывать не могли: заводы были загружены заказами - сооружались транспортные, рыболовные суда. Всего семь лет прошло после войны, и страна нуждалась буквально во всем. Это сегодня мы заказываем специальные научные суда и у нас, и за рубежом, тогда же и мысли такой не возникало. Потому мы старались заполучить уже поработавшие корабли и приспособить их под исследовательские. Но их надо было еще выпросить. Прежде всего я пошел к министру рыбной промышленности СССР. Ходил я к нему периодически и непременно "выцыганивал" что-нибудь. Но, как я не раз слышал от того же министра, суда он мне дает "не ради твоих прекрасных глаз, а для нашей пользы". Небольшие рыболовные траулеры, а иногда и отживающие свой срок пассажирские пароходы мы ставили на капитальный ремонт, а потом ученые помимо основной работы вели исследования, помогавшие решать проблемы для той же рыбной промышленности. Так появился "малый флот" и на Рыбинском водохранилище. Здесь неоценимую помощь нам оказали Ярославский областной и Некоузский районный комитеты партии. В трудное время создания института они делились с нами последними запасами промышленных и продовольственных товаров. Потом пришел наш черед, мы "отплатили" чем могли: вместо крохотного деревянного вокзала на станции Шестихино построили двухэтажный каменный дом и провели асфальтированную дорогу от станции до Борка. Дорога значительно облегчила жизнь не только коллективу института, но и колхозникам: им стало гораздо легче вывозить излишки продуктов в районный центр и покупать там все необходимое, потому что от станции теперь ходит автобус и там, где лошади, увязая в грязи, тащились 4 часа, требуется всего 20 минут.

Борок 1952 года

В октябре 1981 года отмечалось 25-летие Института биологии внутренних вод. Это был, как теперь говорят, мой "звездный час", но - без меня, я его проболел.

В институт приехали президент Академии наук СССР Анатолий Петрович Александров, вице-президент Юрий Анатольевич Овчинников, многие видные ученые страны.

Борок - главное в стране учреждение по проблемам гидробиологии, ихтиологии и использования биологических ресурсов внутренних водоемов страны. Ряд сотрудников института - а большинство ученых преданы своему детищу и трудятся в Борке десятилетиями - был отмечен высокими правительственными наградами, грамотами Ярославского областного комитета партии и исполкома облсовета народных депутатов. Это ветераны войны - директор института Н. В. Буторин, кандидат наук Г. Н. Рачинский и многие другие.

Ярославцы тронули меня до слез своим вниманием: сессия Ярославского облсовета приняла решение присвоить мне звание почетного гражданина Ярославской области. И коли уже начал хвалиться, то могу сказать, что со времени первого издания этой книги я стал почетным гражданином шести городов: города-героя Севастополя, Архангельска, Мурманска, Ярославля, Липецка и болгарского Благоевграда...

Как же трудится сегодня коллектив института?

Борок завоевал не только всесоюзное, а и мировое признание. Его лаборатории приносят стране немалую пользу. Расскажу о некоторых из них.

Есть в Институте биологии внутренних вод маленькая лаборатория.

Заведующий, два, иногда три старших научных сотрудника, четыре-пять младших. Ну и еще лаборанты, препараторы. Маленькая лаборатория - большие дела. Сюда приезжают учиться не только со всего Союза, но и из-за рубежа.

Лаборатория, как и Борок, существует чуть более четверти века. Отсюда вышли ученые с мировым именем - основатель лаборатории С. И. Кузнецов, член-корреспондент АН СССР, доктора наук Ю. И. Сорокин, М. И. Новожилова, В. И. Романенко, М. А. Салманов и другие. Сюда приезжают на консультацию, назову это, шутя, стажировкой, доктора биологических наук.

Коллектив лаборатории трудится, не считаясь со временем. Почти всегда в полночь светятся окна лаборатории. И вот эта одержимость дает свои плоды. Увлеченность делом всячески поддерживал заместитель директора по научной части, доктор биологических наук Борис Сергеевич Кузин. Он любил повторять слова Леонардо да Винчи: "Кто с легкостью берется не за свое дело - это или плохой работник, или работа выше его разумения". Кузин был не только крупный ученый. Он воспитывал разносторонне образованных ученых. Учил не только биологии. Учил любить Генделя и Баха, Бетховена и Шопена, Пушкина и Гоголя, Роллана и Флобера.

За двадцать пять лет сотрудники лаборатории опубликовали свыше 500 статей, несколько сборников и книг. Работы сотрудников лаборатории, напечатанные в издательстве "Наука", расходятся быстро, переводятся на разных континентах. Мировое признание получила монография Сергея Ивановича Кузнецова "Микрофлора озер и ее геохимическая деятельность". На XVIII конгрессе Международного союза лимнологов эта работа была удостоена премии Тинемана и Наумана и премии АН СССР имени Виноградского. Стала явлением в своей отрасли знаний и книга С. Кузнецова и В. Романенко "Экология микроорганизмов пресных водоемов".

Лаборатория микробиологии и создавалась-то под руководством члена-корреспондента АН СССР Сергея Ивановича Кузнецова. Крупнейший ученый, он много времени отдавал молодежи. Сейчас вообще существует целая научная школа С. И. Кузнецова, из которой вышли многие известные ученые.

Коллектив лаборатории микробиологии работал без выходных и часто до полуночи - так был увлечен исследованиями. Впрочем, они и теперь так трудятся. В то время молодые люди не спешили защищать диссертации - им важнее было знать свое дело досконально, их интересовало существо проблемы, та польза, которую они могли принести своими исследовательскими работами народному хозяйству. Они понимали важность работы - и сиюминутную, и в перспективе. И трудились безоглядно.

Иногда к нашим специалистам приезжают на консультацию крупные ученые. Сегодняшнему заведующему лабораторией Виталию Ивановичу Романенко есть что рассказать им, поделиться опытом, методологией исследований. И это не удивительно: как и два десятилетия назад, он сидит над микроскопом до полуночи и так же вокруг стажеры - ученые-микробиологи.

Вот что писала о работе Романенко газета "Правда" в марте 1982 года:

"Виталий Иванович Романенко увековечил свое имя в науке, открыв новый вид бактерий, которые ученые назвали бактерией Романенко. Теперь эти бактерии - их назвали псевдомонами - применяют тогда, когда надо очистить воду от хрома - сильного окислителя, их применяют при хромировании деталей машин. Один журналист, увидев псевдомону в микроскоп, назвал этот микроб - по внешнему виду - гибридом торпеды и поросенка с длинным хвостиком. Может, так оно и есть, образ точен. Только этот "поросенок", не видимый глазу, приносит больше пользы, чем солидный уже подсвинок..."

Псевдомона в десять раз дешевле, чем технические средства, очищает воду, а главное - быстро.

Что такое Рыбинское водохранилище? Это громадная водная площадь - 4500 квадратных километров. Созданное руками человека море "выплеснуло" немало сложных проблем - от экологических до рыбоводческих, от изменения климата окружающей местности до решения (и неотложного, и важного для всей страны) проблемы очистки вод. И тут достижения лаборатории выглядят солидно.

Таков Борок сегодня

Вода, как и земля, - величайшая ценность, главное условие нашего существования. Но люди поняли это с "небольшим" опозданием - когда стало не хватать и пахотной земли, и воды, которой слишком много уходит на промышленное производство. А оно, к великому сожалению, часто загрязняет реки и водоемы. Гибнет рыба, гибнут растения. Что дальше?

От гидро- и микробиологов стали требовать ответ на вопрос: как влияет на окружающую среду создание водоемов - на само качество воды, на ее продуктивность, какова роль микроорганизмов в сложном процессе кругооборота элементов? Что может сделать микробиология, чем помочь человеку? Нефть, сажа, углекислый газ, пестициды стали попадать в воду в громадных количествах. Как бороться с этим злом?

И маленькая лаборатория микробиологии ИБВВ с головой ушла в работу.

Не буду говорить о методологии - это дело специалистов. Скажу о результатах: раньше отходы автомобильного производства (соли хромовой кислоты, сильные окислители) и отходы химической промышленности, так называемые перхлораты, шли в водоемы; чтобы от них очистить воду, требовались ежесуточно тысячи тонн реагентов. На выработанный в лаборатории микробиологии совместно с московским институтом НИИХТИ метод очистки вод получены авторские свидетельства, закуплены патенты 16 странами.

Для нашего государства это открытие сулит миллионы и миллионы рублей, оно внедряется на целом ряде предприятий.

Сотрудники же лаборатории продолжают свое, столь полезное для человечества дело. Они не сидят на месте: трудятся на озерах Карелии, Латвии, Литвы, изучают соленые озера Крыма, отправляются в экспедиции на Памир, в Дагестан, на Байкал и Камчатку, даже на тропические озера Кубы.

И везде они разрабатывают основную тему: "Микрофлора и микробиологические процессы круговорота веществ во внутренних водах". Ведутся исследования совместно с учеными зарубежных стран.

Плодотворно работают ихтиологи. Лабораторию ихтиологии создавал Александр Александрович Остроумов. После смерти Остроумова ее возглавил Артур Георгиевич Поддубный. Поначалу они с жаром взялись за дело, но потом я заметил некоторую растерянность на их лицах.

Оказалось, что привычные методы исследований не могут своевременно давать ответы на проблемы, которые жизнь "подкидывала" нам одну за другой. Были эти методы неточны, а главное, очень трудоемки, требовали многолетних исследований. Такой роскоши мы не могли себе позволить: не было времени. Надо было быстро и более или менее точно оценить запасы рыб в водоемах. И тогда наши ихтиологи применили новейшие достижения электроники. Родился новый гидролокационно-биоте-леметрический метод исследования мелководных водоемов. Это позволило с достаточной точностью подсчитывать количество рыб и наносить на карту пути их передвижения, определять скорость и направления хода не только косяков и стай, но и отдельных рыб. В итоге рыбаки получили промысловые карты, что позволило резко сократить время на поиски косяков рыбы.

Но, как говорится, у каждой медали - две стороны. "Помрачнела" оборотная сторона - браконьеры, в особенности те, кто промышлял ценными породами рыб. Повеселели общественные инспектора, да и весь рыбнадзор. Инспектора рыбоохраны точно знали, куда им направить свои "стопы", то есть суденышки.

Сейчас разработанные ихтиологами института методы получили уже мировое признание. Но в то, первое время не обходилось без курьезов и порой крупных неприятностей. Расскажу только об одном случае.

Вскоре после того как ихтиологи стали метить рыб крохотными радиопередатчиками, помещенными в желудках осетровых и лососевых рыб, среди любителей незаконного лова молниеносно разнесся слух: из-за проклятых "научников" метка подает знак и со стола браконьера! И решили браконьеры проучить наших сотрудников. Да как! На Кубани попали под обстрел главный ихтиолог А. Г. Поддубный и его помощник, кандидат наук Лев Малиновский. Браконьеры стреляли метко. К счастью, у катера был быстрый ход и отличная маневренность. Стекла на катере превратились в мелкие осколки, но пули - видно, счастливая судьба - миновали ихтиологов.

- Артур Георгиевич, что делать?- воскликнул оглохший от выстрелов Лев.

- Как что? Удирать! У нас-то ружей нет! А если бы и были - не вступать же в перестрелку!

С того случая прошли годы. Лаборатория ихтиологии сегодня - одно из крупнейших подразделений института. Здесь работают два доктора и двадцать кандидатов наук. Ежегодно сотрудники публикуют монографии, сборники трудов. Многие из них переведены на иностранные языки.

Велик экономический эффект этих работ. Составляемые лабораторией ихтиологии рыбохозяйственные прогнозы позволяют Министерству рыбного хозяйства РСФСР ежегодно экономить до 160 тысяч рублей. Вот каковы наши "научники"!

Целый ряд изобретений, разработанных в лаборатории ихтиологии, отмечен медалями ВДНХ. Эти изобретения позволяют защищать рыбу, предохранять ее от гибели в водозаборных сооружениях. В свое время немало ценной рыбы погибло от недомыслия проектировщиков гидростанций.

Четверть века для решения серьезнейшей народнохозяйственной и одновременно научной проблемы - не такой уж и большой срок. Как говорится, лиха беда начало. Дело идет, ширится, приобретает все большее народнохозяйственное значение. Успехи, которых добились ихтиологи и гидробиологи нашего института, привели к тому, что Президиум Академии наук СССР решил создать на базе лаборатории ихтиологии института Союзный центр по изучению экологии водных животных. Центр будет оснащен самыми современными средствами исследований.

Так из маленькой ячейки выросло одно из головных отделений института. И не ошибусь, если скажу, что с каждым годом значение его в решении проблемы воспроизводства рыбы во всех крупных водохранилищах страны будет возрастать. На это ориентирует и Продовольственная программа СССР.

Многолетний, трудом и потом доставшийся институту опыт рыбохозяйственных исследований позволил нашим специалистам выступать теперь и в качестве международных экспертов-консультантов по охране рыбных запасов. Так, доктор наук А. Г. Поддубный восемь месяцев работал на реке Паране в Аргентине. В итоге он дал квалифицированные, подтвержденные подсчетами рекомендации, касающиеся строительства рыбопропускных шлюзов, рыбоподъемников и т. д. За это время А. Г. Поддубный успел подготовить и отряд аргентинских специалистов, которые в ходе строительства электростанций занимаются неослабным контролем, чтобы сохранить и умножить рыбные богатства Параны.

Президент Академии наук СССР Анатолий Петрович Александров на восьмидесятипятилетии начальника станции 'СП-1'

Таких энтузиастов, как Артур Георгиевич, в институте много.

...Приобрела всемирную известность геофизическая обсерватория ордена Ленина Института физики Земли Академии наук СССР.

Обсерватория была создана в Борке в 1957 году для обеспечения работ по планам Международного геофизического года, связанным с изучением геомагнитных пульсаций. Короткие сроки строительства и необходимость найти место с минимальными индустриальными электромагнитными помехами серьезно затрудняли задачу организации такой обсерватории.

Институт физики Земли не располагал строительными возможностями, и вся организация - обеспечение рабочей силой, снабжение материалами и т. д. - легла на плечи нашего коллектива. Трудно пришлось, но зато в Борке был открыт еще один научный центр. Теперь, повторю, геофизическая обсерватория "Борок" приобрела всемирную известность, в ее стенах работали и работают многие известные ученые - и наши, и иностранные. В обсерватории изучаются геомагнитные явления в околоземном космическом пространстве и твердых оболочках Земли. Состоит обсерватория из четырех научно-исследовательских лабораторий, в которых трудится более 80 человек. Половину из них составляют научные сотрудники и инженеры; здесь 12 кандидатов наук.

Сотрудники обсерватории гордятся открытием новых типов пульсаций и разработкой системы их классификации, установлением связи пульсаций со свойствами околоземного космического пространства. На этой основе разработаны критерии определения величин и состояния магнитосферы Земли, ее радиационных поясов и межпланетного магнитного поля по наземным наблюдениям пульсаций, разрабатываются теории возникновения и распространения различных типов геомагнитных пульсаций. Все это необходимо для освоения космического пространства.

Ученые обсерватории сделали важное открытие в области палеомагнетизма: установили основную закономерность изменения напряженности геомагнитного поля, которая представляет собой циклическую вариацию с периодами 250-300 миллионов лет.

Когда смотришь на здания обсерватории, всегда вспоминается Иван Павлович Бардин. Он был тогда первым вице-президентом Академии наук, был нашим шефом - доброжелательным и рачительным. Бардин очень много помогал нам и постоянно интересовался ходом работ, хотя был крупнейшим специалистом совсем в другой области.

Пожалуй, в ту пору в стране не было человека авторитетнее его в строительстве металлургических объектов.

Не помню, чтобы Иван Павлович когда-то отдыхал. Однажды я не выдержал:

- Иван Павлович, у нас человек имеет право не только на труд, но и на отдых!

- А я и отдыхаю... - ответил он.

Отдыхал Бардин своеобразно. Он выпрашивал служебный вагон, брал с собой опытных специалистов и ездил по заводам и стройкам, учил металлургов новым методам работы и сам учился всему новому, что видел.

Иван Павлович построил очень много важных объектов, и сегодня промышленная карта страны немыслима без бардинских строек: Кузнецкий металлургический комбинат, Череповецкий металлургический гигант, которому он, уже будучи директором Центрального научно-исследовательского института черной металлургии АН СССР, отдавал очень много сил и времени...

Сейчас институт носит имя академика И. П. Бардина. Наверное, именно так, через годы беззаветного, героического труда, приходит к человеку бессмертие...

И у нас, в Борке, оставил он частичку своей души - обсерваторию Института физики Земли.

Сегодня Борок - современный городок, утопающий в зелени. Дома, построенные с учетом последних достижений архитектуры, светлые здания лабораторий, свой порт, свой флот. Ну и, конечно, свои проблемы. Без них не бывает.