Антарктида умеет побеждать

Пора было переходить к заключительной фазе Проекта, которая принадлежала русским и норвежцам. Норвежцы вот-вот должны были прилететь.

Мы с Виктором собирались опустить через скважину к нижней поверхности ледника наш "зонтик", над которым Виктор работал последние два года. "Зонтик" должен был остаться под ледником навсегда.

Норвежцы намеревались опустить через скважину и тоже оставить навсегда в море под ледником акустические измерители течений и температур. Скважина для нас с ними была одна, последняя. Но, как назло, в день прилета норвежцев в Новую Зеландию наша электростанция вдруг сломалась, а значит, прекратился и приток энергии в скважину.

В полярных экспедициях право принимать решения принадлежит только начальнику, как капитану на корабле. У нашего начальника было две возможности: первая - разрешить нам с Виктором опустить свои приборы сразу же, как только стало ясно, что поток живительного тепла от электростанции прекратился. И дать норвежцам, которые только что обогнули земной шар, такую телеграмму: "Мы решили не ждать вас. Скважины, к которой вы летели, уже нет". В этом случае половина заключительной программы - наша - была бы выполнена наверняка. Норвежская же половина - наверняка нет.

Вторая возможность: попытаться немедленно переправить норвежцев из Новой Зеландии в лагерь "Джей-Найн" и приложить все усилия, чтобы сохранить скважину до их приезда. В этом случае, при удаче, можно было бы выполнить всю программу, но имелся и риск того, что скважина замерзнет пустой.

Джон Клаух избрал второй вариант. Мне он лишь коротко бросил: "Будь наготове".

Мы проверяли и перепроверяли оборудование, а Джон Клаух и его ребята изо всех сил пытались сохранить скважину. Они опустили в нее толстую проволоку и дали на нее весь ток, который можно было выжать из аварийного движка. Отключили даже электроплиту камбуза.

Но Антарктида умеет побеждать, когда захочет. Конечно же, все это время где-то над Южным океаном и Антарктическим побережьем бушевали штормы и норвежцы вынуждены были сидеть в прекрасном Чи-Чи, как американские моряки называют Крайстчерч - новозеландские ворота в Антарктиду. А у нас дела шли не блестяще. Часть проволоки с тяжелым грузом, подвешенным на ее конец, вмерзла в стенки скважины.

- Игорь, теперь твой шанс, - сказал смертельно усталый Джон.

Какой уж тут шанс, когда от скважины почти ничего не осталось? Однако мы бросились на скважину как львы и начали совать в нее наши неподъемные трубы и бухты тяжелых кабелей. Сначала показалось, что все идет хорошо. Но чуда все-таки не случилось. К тем проводам, которые уже вмерзли в скважину, добавилось и наше железо. Как мы ни старались, сколько кипятка ни лили через специальные трубы - ничего не получалось.

Утром, а может и не утром, а днем или вечером, всем стало ясно: скважина умерла. Начальник послал норвежцам телеграмму о том, что их приезд в Антарктиду уже лишен смысла. Они могут отдохнуть в Новой Зеландии несколько дней за счет Проекта.

Больше я скважины не видел: в горячие часы спасения ее, когда все куртки валялись на снегу и никто не чувствовал холода, я сильно потянул ногу, настолько сильно, что через несколько дней меня отправили в Новую Зеландию, в госпиталь. (К этому я еще вернусь.)

В устье скважины Джон и его друзья поставили огромный деревянный крест, на манер тех, которые ставят погибшим морякам на необитаемых островах.

Но нам еще предстояло сюда вернуться. Ведь нам не удалось ответить на главный вопрос: тает или намерзает лед под ледником Росса?