"Март в верховьях Таза" (Юрий Симченко)

Симченко Юрий Борисович. Родился в 1935 году. Окончил Московский историко-архивный институт. По специальности - этнограф, кандидат исторических наук. Работает в Институте этнографии имени Н. Н. Миклухо-Маклая АН СССР. Участвовал во многих заполярных экспедициях, побывал на Ямале, Таймыре, Чукотке и в других районах советской Арктики. Изучает этнографию коренного населения Крайнего Севера. Автор нескольких книг, многих научных, научно-художественных и научно-популярных статей, очерков и рассказов. Живет в Москве.

Сегодня к нам с утра заявился Латар.

Март в верховьях Таза

Старик выглядел весьма живописно. На нем были потертые рабочие унтайки и рыжая, видавшая виды оленья дошка. Голова повязана, зеленым шерстяным платком - "домик" над лбом и узел на горле. Узел оттопыривал седенькую бородку - азиатский вариант эспаньолки, - в которую вплетались редкие, однако длинные усы. Его цвету лица позавидовала бы любая красавица. Тонкая смуглая кожа розовела румянцем на скулах и возле глаз.

Латар проворно распустил ременные завязки на дохе, свернул ее валиком, положил за спину, стянул с головы платок.

- Постановление привез, - сообщил он многозначительно после процедуры приветствий.

- Какое постановление?

- Про северных людей постановление... Разве не слышали? Летчики привезли.

Латар оглядел нас с явным подозрением:

- Говорили, что вы из Москвы приехали, - произнес он.

- Из Москвы, из Москвы, - торопливо подтвердили мы.

- Тогда про постановление почему не знаете?

Вообще-то мы знали, что готовится новое постановление о Крайнем Севере. И мы, и наши коллеги, северные этнографы, готовили различные материалы для этого постановления. Однако самого документа до его принятия, естественно, видеть не могли.

- Давно из Москвы уехали, наверное, - решил оправдать нас Латар.

- Давно, - подтвердили мы с облегчением.

Латар с выражением очевидного превосходства отвернул полу пиджака и вынул из внутреннего кармана газету. Он развернул ее и протянул мне.

- Смотри!

Мои спутники, сотрудники нашего отряда, придвинулись с боков. Газета оказалась "Известиями". На первой полосе значилось: "В ЦК КПСС и Совете Министров СССР. О мерах по дальнейшему экономическому и социальному развитию районов проживания народностей Севера"^*.

^*("Известия", 26 февраля 1980 года.)

- Давай, читай, где про нас напечатано.

Позже, увидев в похозяйственной книге местного сельсовета против имени Латара пометку "мг" - малограмотный, - я понял, почему старик приехал так далеко, к Диме Карсавину, бригадиру рыбаков и охотников совхоза. Во времена Латарова детства с образованием в здешних местах было туговато.

- Потом читать будем, - решила хозяйка, красавица Елена.

Она подвинула к нам низенький стол, покрытый клеенкой с изображениями тропических плодов - ананасов, бананов и прочих разностей, расставила тарелки и принялась накладывать на эти тарелки жареную сорогу с большущей сковороды.

Сорога - это та же плотва. Ее здесь разделывают по-особому. Соскабливают чешую и режут спинку до позвоночника на тонкие пластины - рассекают мелкие косточки. В таком виде рыба напоминает гребенку. Ее можно есть без опасения. Тонкие колючие кости совершенно не ощущаются. А размеры здешней сороги таковы, что о них лучше не упоминать. Сочтут типичным рыболовом.

Крупные рыбины в румяной корочке надолго заняли всю честную компанию. За сорогой следовало долгое северное чаепитие.

- Давай читай, - решил наконец Латар. Он, совсем как древний римлянин за праздничной трапезой, улегся возле столика и только не по-римски вытирал росинки пота на лице вафельным полотенцем.

Я также устроился поудобнее на ложе из оленьих шкур и начал:

"В принятом ЦК КПСС и Советом Министров СССР постановлении отмечается, что в результате последовательного осуществления ленинской национальной политики народности Севера - ненцы, ханты, манси, эвенки, коряки, чукчи, эвены, долганы, ительмены, кеты, алеуты, нанайцы, нганасаны, негидальцы, нивхи, ороки, орочи, саами, селькупы, тофалары, удэгейцы, ульчи, чуванцы, энцы, эскимосы и юкагиры - достигли значительных успехов в развитии своей экономики и культуры..."

- Вот, наших уже назвали, - пробормотал удовлетворенно Латар.

Из "наших" назвали селькупов, кетов, хантов, манси, эвенков и ненцев. Считается, что коренное население верховьев реки Таза - это селькупы. Правильно такое мнение лишь отчасти. Селькупских фамилий здесь совсем мало. Чаще всего одна и та же фамилия встречается у разных по национальности людей. Так, имеется одна семья Дибиковых, но под этой же фамилией выступает и кетское семейство. Более всех здесь Ириковых - двадцать семей, семьдесят человек. Но есть и кеты Ириковы. Потом по численности идут Мараковы, Калины и Карсавины, Куболевы и Каргачевы - соответственно восемь, семь, шесть семей. Всего под названными фамилиями выступают сорок три семьи, сто шестьдесят два человека. Все официально числятся селькупами. А фамилии взяты то у кетов, то у хантов. Кроме селькупов здесь много эвенков. Одних только эвенков Баякиных числится тринадцать семей, сорок шесть человек.

Если же посмотреть на смешанные в национальном отношении семьи, то встретятся самые разнообразные сочетания. Есть и эвенкийско-селькупские семьи, и кетско-селькупские, и семьи, где один из супругов - русский, и так далее. Но самое поразительное, что потомки людей, которые, может быть, селькупами и не были, считают себя селькупами. В селькупы записываются все. Кстати, и язык селькупский здесь знают все. Он, как и русский, играет в верховьях Таза роль международного языка. Что же касается традиционной культуры, то она тут в общем одинакова - что у селькупов, что у эвенков, кетов или хантов. "Лесная культура", культура лесных охотников: одежда одинаковая, и жилье, и все прочее. Процесс формирования коренного населения верховьев Таза можно определить как постоянное смешение и появление метисов, которые считают себя сельку пами.

"В ряде районов... Севера, - продолжал я читать, - осваиваются богатые природные ресурсы, осуществляется строительство крупных предприятий, энергетических и транспортных объектов..."

- Куда больше! - вставил слово бригадир Дима. - У нас в округе вон сколько буровых запустили. Одних экспедиций больше, чем сов хозов...

- "Дальнейшее развитие получили оленеводство, охотничий, рыбный и зверобойный промыслы, являющиеся основным занятием коренного населения Севера. Создана сеть школ и культурно-просветительных учреж дений. Повышение материального и культурного уровня жизни, улучшение медицинского обслуживания населения и осуществление других мероприятий, направленных на улучшение благосостояния трудящихся, привели к увеличению численности населения Севера..."

Тут я сам счел возможным взять слово.

- Сколько сейчас кого насчитывается из северян, знаете?

- А ну скажи, - встрепенулся Латар.

- Больше всего ненцев - почти тридцать тысяч... Потом эвенки, больше двадцати семи тысяч. За ними ханты, почти двадцать одна тысяча. Потом чукчи идут - четырнадцать тысяч, потом эвены - двенадцать тысяч с четвертью, нанайцы - десять с половиной тысяч, манси - семь с половиной тысяч, долганы - поболе пяти тысяч, нивхи - четыре с третью тысячи, селькупы - три с половиной тысячи...

- Не спишь еще? Числа тебе не грех слышать? - перебил меня, обратившись к Латару, Дима и засмеялся.

Латар сокрушенно вздохнул.

- Это я нарочно, - пояснил нам Дима, широко улыбаясь. - Просто я вспомнил, как он однажды оленей не хотел считать, когда мне бригадное стадо передавал. Говорил, что считать оленей - грех... Правда, правда! Старики ненцы думали, что оленей грех считать.

- Меньше оказалось? - не выдержал доктор из нашей команды.

- Больше оказалось. - Дима улыбался, как киногерой. - Все равно мне спать не дал, когда мы оленей пересчитали. Все грозил несчастьем за такой грех - оленей считать.

- Ладно, - миролюбиво заключил Латар. - Пускай старики оленей не считали. Оленей, однако, много было.

- Ульчи - две с половиной тысячи, - прервал я спор. - Саамы - почти две тысячи, удэхэ - полторы тысячи, эскимосы - полторы тысячи, ительмены - тысяча триста человек, орочи - тысяча двести, кеты - больше тысячи ста. А дальше все меньше тысячи. Нганасаны - почти девятьсот, юкагиры - чуть меньше восьмисот пятидесяти, тофалары - более семисот шестидесяти, алеуты - пятьсот пятьдесят, негидальцы - также пятьсот с небольшим... Все.

Непосвященному может показаться малой цифра в сто шестьдесят тысяч для населения Крайнего Севера. Но тот, кто знает историю северных народов, кто убедился, что миля в Ледовитом океане считается за три в любом другом, а шаг в тундре - за десять на материке, тот понимает, скольких усилий стоит даже незначительная прибавка в численности коренных жителей тайги и тундры.

- "Вместе с тем, - шло далее в тексте, - все еще не в полной мере используются имеющиеся возможности для дальнейшего развития оленеводства, охотничьего, рыбного и зверобойного промыслов. Вследствие недостаточного развития материально-технической базы оленеводческо-промысловых хозяйств и заготовительных организаций, недостатков в проведении заготовок продукции оленеводства имеют место потери и снижение качества этой продукции.

Существующая система ведения оленеводческо-промыслового хозяйства не позволяет полностью использовать преимущества оседлого образа жизни. Проекты жилых домов разрабатываются без должного учета особенностей уклада и условий жизни коренного населения".

Чтение прервал Дима. Он глянул на часы и включил свою портативную Рацию. Сквозь шорох и треск помех пробивался голос диспетчера совхоза:

- Комета-три, я комета-один. Прием... Комета-три, я комета-один! Как слышите? Прием...

- Я комета-три, я комета-три... Слышу вас хорошо, прием...

- Здравствуй, Дмитрий Андреевич, - заторопился диспетчер. - К тебе идет борт за рыбой... К тебе идет борт за рыбой... Как понял? Прием...

- Вас понял, вас понял! Когда должен быть? Прием...

- Примерно через час, примерно через час.

- Вас понял...

- Конец связи, конец связи...

- Аврал! - объявил Дима.

Мы поспешно оделись и выбрались наружу.

По реке вытянулся ряд вешек - обозначение посадочной полосы. Снег вдоль них был укатан самолетными лыжами. В одном конце полосы стояла железная бочка.

- Начали! - скомандовал Дима.

Мы взвалили на плечи по мешку мерзлой рыбы и двинулись к этой бочке. Там была самолетная стоянка. Там Ан-2 и загружались.

Верховья Таза - нерестовые места. Рыбалка здесь исключительно богатая. Здесь водится и благородный щокур, и сиг пелядка - белая рыба, и даже таймень, а уж о "сорной", как здесь говорят, рыбе и говорить нечего. Часть этого богатства мы и тащили в мешках от лабаза, где они были сложены, к месту погрузки. Улов Диминой бригады. Такие бригады разбросаны по всей тайге. Промышляют пушного зверя, птицу, ловят рыбу. Сейчас охотничий сезон кончается, а подледный лов в самом разгаре. Идет в сети главным образом сорога.

Самолетная стоянка

Самолетик появился неожиданно. Он почти беззвучно вынырнул из-за кедровой гривы и пошел на круг. "Аннушка" вырулила точно на речку, плавно "притерлась" лыжами к снегу и заскользила к нам. Дремавшие доселе собаки скатились с высокого берега и, точно бешеные, кинулись вслед машине, лая изо всех сил.

- Вырвались, дурные, - проворчал Дима. - Теперь ловить надо, а то под самолет полезут...

Самолетик подполз к нам и развернулся. Собаки крутились вокруг, облаивая его точно зверя.

- Дима! - закричал пилот, появляясь в открывшейся двери. - Сколько говорить можно?! Ведь погубят они нас, дурачье! Помнишь, как в прошлый раз чуть на одну не напоролись?!

- Сорвались, Николай, - смущенно оправдывался Дима. - Не беспокойся, подержим.

Грузить рыбу надо было быстро. Задерживать самолет нельзя. Совхоз платит за каждую минуту его эксплуатации. Гора мешков перекочевала в дюралевое чрево машины, мы вцепились в собак, и бипланчик пошел в небо.

- Как с рацией хорошо жить стало! - Дима вытирал пот с разгоряченного лица. - Совсем другая жизнь! Сюда бы еще телевизор! Тогда и в поселок не захочется.

- Предусмотрено в новом постановлении... Так прямо и говорится, что поручено Совету Министров РСФСР обеспечить надежное телевизионное вещание в районах Крайнего Севера.

- Здорово!

Избушка показалась еще уютнее, чем прежде. Постановление без нас читала Елена. Латар внимал в прежней позе.

- Что без нас прочитали? - спросил Дима.

- Про то, что будут строиться на Севере заводы, перерабатывающие нашу продукцию... Про то, что научные учреждения должны придумать, как бороться с оводом и гнусом... Про снабжение электричеством... про жилье. Вот, слушайте: "Государственному комитету по гражданскому строительству и архитектуре при Госстрое СССР совместно с Советом Министров РСФСР рекомендовано завершить в 1980 году разработку новых типовых проектов передвижных жилых домов с автономным отоплением и освещением с учетом бытовых традиций и уклада жизни народностей Севера..."

- Уже в этом году должны закончить, - обрадовался Латар.

Тут есть чему радоваться. Мы-то уж знали, какое это непростое дело - создать новое передвижное жилище для оленеводов и промысловиков. Проектов было много. Предлагались и чумы с остовом из металлических трубок и покрытием из современных тканей взамен шкур. Предлагались жилища из синтетики, конструировались передвижные домики из Пластмасс... Все это, однако, так в жизнь и не пошло. То слишком тяжелые сооружения получались, то недостаточно теплые, то недолговечные... Как это ни парадоксально, а все новейшие конструкции не могли сравниться с традиционными ярангами, чумами, землянками. Те по крайней мере отличались проверенной столетиями надежностью. Дело осложнялось и тем, что для всех "северов" один тип жилища подойти не мог.

А практически с внедрением комфортабельного передвижного жилища решился бы вопрос о модернизации оленеводства и промысловых отраслей, когда люди должны жить вне поселка. Если бы такое жилье получили оленеводы, охотники и рыбаки, то и молодежь охотнее шла бы в эти отрасли, и быт тундровиков и таежников сравнялся бы с поселковым...

- Ладно, - сказала Елена, передавая мне газету, - займусь-ка я пока хозяйством.

Она вышла в тамбур и вернулась, таща мешок с хлебом, доставленный летчиками.

- Много привезли, - досадовала она. - Зачерствеет. Придется на сухари пустить.

- А ты его заморозь, Лена, - напомнил я старый способ сохранения хлеба на Севере.

- Сейчас не пойдет. Уже подсох. Надо морозить, как только из печи достанешь... Только зимой свежий хлеб и видим. Летом все сухари, да лепешки сами печем.

- Не горюй, хозяйка. Вот слушай: "Министерству пищевой промышленности СССР, Министерству мясной и молочной промышленности СССР, Министерству рыбного хозяйства СССР и другим министерствам и ведомствам СССР, поставляющим товары в северные районы, предложено увеличить производство продовольственных товаров в мелкой расфасовке и в специальной влагонепроницаемой упаковке и таре. Осуществить строительство и реконструкцию предприятий торговли, общественного питания, хлебопекарен и других объектов, связанных с торговлей..." Скоро, Лена, у тебя в доме будет все время свежий хлеб.

Латар оживился на своем ложе:

- Хорошо бы побольше одежды для Севера делали...

- Есть и это. Как раз в постановлении и предусмотрено производство теплой меховой одежды, меховых сапог, непромокаемой обуви... Все это есть.

- Надо бы еще что-нибудь сделать, чтобы молодежь к нам шла, - задумчиво вставил Дима.

- Слушай: "Совету Министров РСФСР поручено разработать и осуществить мероприятия по завершению перевода кочевых семей в северных районах на оседлый образ жизни, предусмотреть их профессиональное обучение с учетом народных традиций..."

- Чего такое "традиции"? - заинтересовался Латар.

- Карсу, - коротко бросил ему Дима.

"Карсу" с селькупского можно приблизительно перевести как "обычай".

- Эхе-хе, - засмеялся Латар, качая головой. - Это наша молодежь так и захочет жить по старому обычаю, как их родители жили? Им теперь машины нужны, им мотор интереснее оленя...

- Ну и что? В постановлении как раз и предусматривается создание техники специально для Севера.

- Вот есть же теперь у нас мотонарты, - включился Дима в разговор. - Хорошая штука. Все их иметь хотят. Надо только, чтобы они получше были.

- Так ведь в постановлении говорится не только о мотонартах. Здесь сказано, что нужно строить снегоболотоходы, создать транспорт специально для Севера.

Да, решение о создании специального транспорта для Севера крайне актуально. Когда летишь летом над тундрой, то видишь, как исхлестана она, бедная, тракторными и вездеходными дорогами, как изрезана тайга во всех направлениях. И не такие уж они и бескрайние, наши тундра и тайга. Если вовремя их не уберечь, то и потерять можно...

Мы еще почитали постановление, поговорили на разные научные темы, которые волновали Латара, и стали устраиваться спать.

Латару не спалось.

- А ну, прочитай еще что-нибудь, - попросил он.

- "Государственному комитету СССР по науке и технике, Академии наук СССР и Академии медицинских наук СССР поручено обеспечить расширение научных исследований в области социально-экономических и медико-биологических условий жизни народностей Севера..."

- А это чего такое? - сонным голосом спросил Латар.

- Это про нашу работу... Спи.

Самому мне, однако, тоже не спалось. Вспоминался Новосибирск, планы совместных работ с Сибирским отделением Академии медицинских наук, долгие разговоры на эту тему, уже проведенные экспедиции по этой тематике на Чукотку и Таймыр...

- Ешь ана-на-сы, ряб-чи-ков жуй! - в один голос проскандировала наша команда, когда Елена накрыла прощальный стол.

Ананасов, правда, не было. Но, по нашему единодушному мнению, брусника и морошка были куда вкуснее ананасов. А рябчики подавались такие, каких буржуазия и не видывала, - сегодня только из леса.

День стоял на редкость теплый. Хоть раздевайся до пляжного состояния. В заветренных местах солнце грело вовсю, и лицо уже начинало гореть от него. Воздух был пронзительно чист. Пахло тающим снегом, хвоей и сырым Деревом.

Массивные лесные олени Латара и Димы легко тащили нарты сквозь сугробы и кусты. Тундровый олень в это время работает плохо, слабеет. А лесные еще в полной силе.

Мы протянули свой нартовый след по целине до первого чужого следа и поехали по нему. Этот след привел к другому следу. На наших глазах стала постепенно возникать Дорога. В нее впадали все новые и новые нартовыe строчки, и скоро Дорога приобрела настоящий вид. Поселок был уже близко.

В поселке обнаружилось необычайное многолюдье. Возле каждого дома стояли оленьи упряжки. Очумелые местные псы схватывались с новоприбывшими. Народу из тайги понаехало порядочно.

- Что это за праздник сегодня? - спросил я охотника Спирю Куболева, вышедшего на крыльцо поздороваться с нами.

- Так сегодня про новое постановление будут рассказывать. Инструктор из района приехал. Не слыхали, что ли?

Коротко о разном. Природа Гренландии в опасности

Добыча минерального сырья в Гренландии, в частности разработка месторождений нефти, газа, свинца, цинка, молибдена, представляет большую угрозу для природы острова. Разведку на нефть и газ на континентальном шельфе Гренландии ведут 19 иностранных компаний и один датский консорциум. Уменьшение количества, ухудшение качества мяса креветок, рыбы и морского зверя в прибрежных водах Гренландии обусловили резкий Спад охотничье-промысловой деятельности на самом большом острове земного шара. Деградация природной среды и сокращение промыслов морского зверя и рыбы породили многочисленные проблемы, которые остро ощущаются в Гренландии. Жители острова бросают традиционные охоту и рыболовство, уходят в города, нанимаются на нефтепромыслы. Не подготовленные к этому ни профессионально, ни психологически многие из них попадают в тяжелое положение. Этот узел проблем предстоит разрешить новой администрации острова. С предоставлением острову в 1979 году самоуправления на гренландскую администрацию ложится задача по контролю и ограничению хозяйничания на острове межнациональных нефтяных компаний. Задача администрации - принятие законов, более жестко регламентирующих разработку минеральных ресурсов, и более строгое согласование этих законов с экологическими требованиями.

Малой и висящий кушак.

Предлагаем организовать памятный сексуальный досуг с помощью сайта individualkisamarymix.info. Тут подобраны индивидуальные профили великолепных шлюх, которым по душе соблазнять по высшему типу.