Лето на суше

Из-за постоянных туманов и ветров Земля Франца-Иосифа имеет, пожалуй, самый плохой климат во всей Арктике, за исключением разве островов Берингова моря. Джексон ни разу не отметил там температуры выше 10°. Однако в тех районах Арктики, где климатические условия менее суровы, лето достигает своего апогея в первой половине июля, хотя нередко бывает и так, что небо очищается от туч и устанавливается хорошая погода только в августе. Тогда, как писал Пири, "хрустально прозрачный, чистый воздух делает невиданно яркими сверкающие белые айсберги с синими прожилками, темно-красный, теплый серый и густо-коричневый песчаник, нежно-зеленую травку этого маленького арктического оазиса, отливающий сталью материковый лед на горизонте. Нигде более нет таких красок".

К июлю прибрежные районы почти совсем освобождаются от снега; нежное журчание июньских ручейков сменяется громовым ревом бурных потоков; лед уже исчез из большинства бухт и фьордов; вдоль берега тянется полоса открытой воды; льдины выносит в море; косяки трески входят во фьорды, где на них набрасываются тюлени и нарвалы. Большинство медвежат, которые после первой линьки оделись теперь в толстые шубы, к этому времени перестают сосать мать и уже знают вкус тюленьей крови и жира - они съедают в один присест до 2,5 килограмма этого жира. Некоторые из них остаются, однако, сосунками еще на год. Джексон рассказывает, что майским утром к его лагерю подошла медведица с двумя медвежатами, которым, по его мнению, было больше двух лет, но они все еще сосали мать.

Многие из медведей, странствующих с дрейфующими льдами, перебираются на побережье материка и островов, чтобы изменить свой рацион: на суше они становятся вегетарианцами. Пожалуй, здесь будет уместно провергнуть широко распространенное мнение о том, что Арктика - трана вечного льда и снега. На островах Мелвилл и Банкс (канадская Арктика) или на Земле Пири (крайний север Гренландии), расположенных к северу от 70-й параллели, луга в поймах рек пестрят множеством цветов - белые и голубые камнеломки, маленькие белые суховатые розетки горного гравилата, белые звездочки звездчатки. Тут же виднеются зеленые пятна карликовых одуванчиков, желтые ковры лапчатки и целые поля золотистых маков. Между огромных снежников растут пурпурные камнеломки, пушица и папоротники. Овцебыки спускаются с каменистых склонов и морен к буйным зарослям мятлика, доходящим до края ледников, чтобы попастись на этих усыпанных цветами зеленых лугах (их называют "английскими"), где жужжат пчелы, слышится пение и щебетание птиц. Пири видел шмеля на морском льду в километре от побережья Земли, носящей его имя.

Распространенное представление о том, что овцебыки лишь с трудом поддерживают свое существование, питаясь мхами и лишайниками, ошибочно. Челюсти овцебыка прекрасно приспособлены для пастьбы. Не имея верхних резцов, он захватывает траву своими крепкими губами и вырывает ее, зажав между острыми нижними зубами и твердым небом. Зимою целые стада овцебыков пасутся на не занесенных снегом участках, поросших травой и карликовой ивой. Если же таких участков нет, животные могут существовать почти исключительно за счет запасов жира, накопленных летом, когда они пасутся почти непрерывно, днем и ночью, останавливаясь лишь для того, чтобы жевать жвачку, когда желудок переполнен, или чтобы отдохнуть на прохладном снегу во время полуденной жары. К осени овцебыки становятся тучными и сохраняют хорошую форму до конца полярной ночи, во время которой двигаются очень мало. Тощают они только к концу мая, незадолго до появления свежей травы.

Хотя белые медведи не слишком часто наведываются в эти оазисы, тем не менее многие из них пасутся на таких тундровых лугах. Вероятно, забираться далеко от берега им мешают комары (Шватка полагает, что, беснуясь от ярости, когда насекомые жалят их в глаза, уши и нос - единственные незащищенные части тела медведей, - некоторые гризли нечаянно выкалывают себе глаза, а затем гибнут при переходе через болотистые места).

Летом медведи лакомятся злаками и осокой, лишайниками, мхами, диким щавелем и ягодами. С особенным же наслаждением они объедаются невероятным количеством черники, клюквы и вороники, которые созревают в августе и сохраняются под снегом до мая или июня следующего года. Когда ягод много, медведь неделями не употребляет никакой иной пищи, наедаясь ими до того, что морда и зад синеют от черники. Каждое лето большое число медведей направляется через остров Саутгемптон на север к бухте Дьюкоф-Йорк. Приходят они очень тощими, но, питаясь долгое время ягодами, листьями и веточками вороники, до того толстеют, что один из эскимосов, живущих в тех местах, говорил, будто медведи делаются такими же упитанными, как карибу.

Самец на паковом льду близ восточного побережья канадского сектора

На прибрежных островах часто можно видеть белых медведей, которые едят траву и другую растительность, совсем как американские черные и бурые медведи, а Свердруп сообщает, что они выворачивают кучи дерна. На побережье Сибири охотники за моржами называют взрослых самцов медведей "старыми царями суши", потому что, став слишком грузными* чтобы добывать тюленей, они питаются травой. Норденшельд^* застрелил трех очень жирных медведей на острове Диксон в Енисейской губе; в их желудках были найдены только мох и лишайники. Возможно, в старинной легенде о том, что белые медведи умирают на суше, где им, безусловно, легче искать леммингов, траву и ягоды, нежели добывать тюленей на льду, есть доля истины. Впрочем, в начале июля Ламонт наткнулся на очень старого медведя с поломанными гнилыми зубами, который крепко спал рядом с тюленьей тушей на глыбе льда; в желудке его оказалось три ведра тюленьего жира, а его собственный подкожный жир потянул 90 килограммов.

^*(Норденшельд А. Э. (1832-1901) - шведский полярный исследователь. Участвовал и руководил рядом экспедиций на Шпицберген и в Гренландию. В 1878-1879 годах впервые осуществил на пароходе "Вега" сквозное плавание из Атлантического океана в Тихий, идя Северо-Восточным проходом. (В. Г.))

Множество медведей, которые поздней осенью дрейфовали со льдами через Берингов пролив, регулярно зимовали на больших островах, лежавших у них на пути. По данным Нельсона, немалое число их оставалось на этих островах и после того, как весной лед отступал к северу. Перекочевав на возвышенности, они проводили там лето, питаясь травой и падалью, а также извлекая тупиков из их нор. В августе 1874 года сотни медведей, пребывавших на острове Святого Матвея и соседнем острове Холл, а также на острове Святого Павла в архипелаге Прибылова, находились в отличном состоянии. Они паслись здесь на траве, выкапывали коренья, крепко спали на склонах холмов; проложенные ими тропы пересекали острова во всех направлениях. На острове же Святого Матвея, где, по слухам, в начале 90-х годов медведи задрали и сожрали двух американцев, этих зверей бывало столько, что китобои середины XIX века называли этот остров Медвежьим.

Рано или поздно, говорит Педерсен, каждый медведь ощущает потребность в растительной пище и проводит лето там, где она имеется. Вероятно, вегетарианская диета действительно необходима ему после того, как всю зиму и весну он питался жиром и падалью. Кеттлиц наблюдал медведя, который, сожрав тюленя, тотчас же отправился километров за пять поесть травы. Даже там, где тюлени водятся в изобилии, как, например, у северо-восточного побережья Гренландии, в желудке убитого медведя находят, случается, только крабов и немного травы. А там, где тюленей мало, как близ юго-западного берега Земли Франца-Иосифа, происходят явления подобные тому, какое наблюдал здесь Джексон: медведи, которых приносит сюда вместе с паковыми льдами, выбирались на сушу у мыса Флора - одно из тех немногих мест в этом архипелаге, где есть злаки и осока. Мартовские ветры там уже сметали снег, обнажив зеленую траву, замерзшую за одну какую-нибудь ночь минувшим летом. По выражению Джексона, трава заполняла "мучительную пустоту" в желудках зверей. А Лёнё^* наблюдал медведей, которые зимой ныряли за водорослями с берегов Шпицбергена, поднимали со дна большие пучки и лакомились самыми вкусными. В те годы, когда летом сюда не подходят паковые льды с тюленями, медведи, пребывающие на пустынной Земле Короля Карла, вынуждены питаться травой и цветами. "Просим снять поскорее. Окружены девятью голодными медведями. Не решаемся выходить", - такой сигнал бедствия был принят Йильсетером по радио летом 1962 года от трех орнитологов, живших на этом острове. Он же отмечал, что в плохую погоду (а она бывает довольно часто) медведи вырывали ямы в сугробах, не растаявших за короткое лето (позже все эти "берлоги" были уничтожены сильными дождями).

^*(Лёнё О. - норвежский зоолог и охотник, проживший много лет на Шпицбергене. Автор работ "Добыча белого медведя в Арктике с 1945 по 1963 год" (1965) и "Белый медведь в области Шпицбергена" (1970). (В. Г.))

Возможно, это наблюдение объясняет имеющиеся в русской литературе упоминания о медведицах, ищущих место для залегания уже в июле и августе. В одном случае Йильсетер наблюдал медведицу, раскапывавшую твердый снег, "в то время как ее отпрыски, родившиеся в прошлом году и почти уже взрослые, сидели напротив матери и следили за ее работой, пока летняя нора не стала достаточно просторной, чтобы вместить всех троих. Иногда медвежата приближались к яме и заглядывали в нее, но мать, вероятно, рычала на них. Во всяком случае, они поспешно удалялись и продолжали ждать".

Паковые льды - родина белого медведя

Рассказал он и следующий эпизод: "Ветер свистел над зубчатой скалой, поднимавшейся перед нами, якорная цепь то натягивалась, то ослабевала со скрипом. Медведица с медвежатами плескалась у подножия утесов; поиграв со своими отпрысками, она приблизилась к нам, а потом залезла в яму. Мы поняли, что надвигается ненастье.

Было не очень холодно, но рано утром пошел дождь. Во время их - и наших - ночных странствий (мы старались не налететь на берег во время шторма) двое белых медведей спустились к морю. Они быстро залезли в сугроб под горою, всего в 50 метрах от уреза воды. Из-за дождевой завесы показался третий, остановился возле уже занятой ямы и тотчас же понял, что присутствие его нежелательно. Он вырыл себе собственную яму, но крыша ее обвалилась, тогда он вырыл вторую, а затем и третью".

Для многих медведей лето отнюдь не сезон изобилия, будь то на суше или на морском льду; это особенно заметно в секторе Земля Франца-Иосифа - Шпицберген. В этом районе с июля по сентябрь медведи все время рыскают по ледяным полям и грядам торосов - ищут кольчатых нерп и следуют за ними до самой кромки льда в морях Баренцевом и Королевы Виктории^*. Почти у половины медведей, убитых в этот период Цалкиным близ Земли Франца-Иосифа, в желудках было пусто.

^*(Моря Королевы Виктории не существует; непонятно, что здесь подразумевает автор. (В. Г.))

Может быть, именно потребностью в растительной пище, а отнюдь не направлением дрейфа льдов объясняется появление медведей летом на побережье провинции Онтарио (Канада), прилегающем к самой южной части Гудзонова залива. Многочисленные отмели и островки, расположенные в этом районе близ мыса Генриетта-Мария, отделяют данный залив от сравнительно узкого залива Джемс, и льды всего чаще подходят к берегу именно здесь. Возможно, как раз поэтому медведи и высаживаются на берег в этом месте. А может быть, они перебираются на сушу по той причине, что здешние побережья представляют собой арктическую тундру, где они не только едят жесткую траву, листья и лишайники и выкапывают коренья из болотистой почвы, но и подолгу отдыхают. Тот факт, что белые медведи охотятся на зимнем льду заливов, известен давно. Датчанин Мунк^* - вероятно, первый европеец, побывавший на месте будущего поселка Черчилл на побережье Манитобы (Канада), - в сентябре 1619 года "принимал у себя" медведя, который учуял белуху, пойманную накануне командой судна. Много медведей все еще посещает приливо-отливную зону и пляжи, тянущиеся вдоль 900-километровой береговой черты на западе. В июле и августе, когда они появляются вместе с тающими морскими льдами (случается, что к концу августа льды эти отступают километров на пятьдесят от берега), медведи, как говорят индейцы, бывают очень жирными. Крупные самцы-одиночки, медведицы с медвежатами и семьи, в состав которых входят холостые самки и не достигшие зрелости самцы, - всех их можно повстречатьнаберегу На фотоснимке, сделанном с воздуха сотрудником Службы рыбы и дачи провинции Онтарио, можно видеть группу из девяти медведей среднего размера, которые копаются в иле приливо-отливной зоны среди галеч" ных холмов на одном из прибрежных островков.

^*(Мунк Й. (1579-1628) - датский полярный мореплаватель, побывал, в частности, на острове Колгуев и архипелаге Новая Земля. (В. Г.))

Оказавшись на суше, медведь предпочитает идти по каменистым пляжам и глинистым равнинам, прилегающим к заливу, отдыхает же он на островках и песчаных дюнах. Девяносто процентов медведей замеченных в сентябре 1963 года на побережье провинции Онтарио находилось на островах, пляжах и песчаных отмелях - очевидно они стараются держаться поближе к морю. Большинство животных не выходит за пределы территории, прилегающей к берегу, с ее болотами и отдельными участками, поросшими травой и осокой, а также узкой полосой безлесной тундры, где не живет никто, кроме индейцев племени кри Отдельные медведи идут вдоль берегов рек, а некоторые забираются даже на торфяники в глубине материка^*.

^*(Жизнь медведей в конце лета и осенью на берегах Гудзонова залива теперь хорошо изучена, и некоторые замечания Р. Перри о них несколько устарели (см. послесловие). (А. К.))

Рассказы о том, как ведут себя медведи на суше, противоречивы Первые путешественники отмечали, что они беспрерывно бродят по берегу, редко задерживаясь подолгу на одном месте, пока приступят вновь к охоте на тюленей, когда осенью залив начинает снова замерзать Однако позднейшие исследования позволили установить исключительно интересный факт: медведи, проводящие лето на побережь подолгу отдыхают в ямах, которые отрывают в склонах песчаных или галечных холмов на островках или дюнах. Диаметр этих ям составляет 1,5-3 метра глубина - от 30 до 90 сантиметров. В сентябре 1963 года половина медведей, замеченных на побережье залива, залегала в таких ямах причем по внешнему виду сразу можно было отличить тех немногих животных, которые провели в них весь август и сентябрь. Забавно что даже эти сравнительно небольшие - по-видимому, еще не достигшие зрелости-звери сохраняли статус-кво вооруженного нейтралитета, ибо два таких медведя занимали ямы, вырытые на противоположных концах острова

В сентябре животные передвигаются менее активно, чем в августе поэтому предполагают, что период отдыха может быть одновременно и периодом голодовки. То же самое происходит, видимо, и в тундре на побережье бассейна Фокс, к северу от Гудзонова залива, где при отливе обнажается большая илистая отмель. По-видимому, на значительном протяжении этого побережья медведи не находят никакой иной пищи, кроме криветок, застрявших в мелких озерках, да, может быть, леммингов.

В последние недели перед зимовкой белым медведям необходимо отдохнуть, чтобы накопить сил и запасы подкожного жира. Но если они к тому же еще и постятся до конца сентября, у них остается всего четыре, самое большее - восемь недель, чтобы нагулять жир перед залеганием на зиму.

Как мы уже говорили, Гамильтон также отмечал, что в сентябре на острове Саунтгемптон медведи кажутся апатичными. Об одном медведе задравшем 22 сентября гренландского тюленя, он писал: "Наконец он вылез из воды, встряхнулся, как большая собака, понюхал воздух, а затем самым решительным образом полез вверх по скалам, чтобы добраться до тюленя, находившегося в ста ярдах от уреза воды. Он шагал так неторопливо, что ставил лапы след в след и жмурился, словно в полусне. Я стоял совсем близко от туши тюленя и поэтому удивился, что медведь все-таки решился вернуться к ней.

По мере того как медведь медленно подходил к тюленю, я спускался со скалы, все время делая короткие остановки и двигаясь только тогда, когда зверь поворачивал голову в другую сторону. Чайки, однако, продолжали пикировать на тюленя и самого медведя, словно прося его о подаянии. Рассерженный этими приставаниями, медведь, прищурившись, поглядывал на птиц и раз или два даже пытался достать их своими широкими передними лапами.

Спустя некоторое время медведь снова оказался у туши тюленя, я же продолжал спускаться, цепляясь за скалу, пока не очутился на краю пятнадцатифутовой пропасти, причем от медведя меня отделял только овражек. Странное чувство охватывало меня всякий раз, как медведь устремлял свой взор прямо на меня, очевидно, недоумевая, к какой природе меня отнести - живой или неживой; затем он отворачивался, держа нос к ветру, который дул поперек фьорда, а потому не выдавал ему моего присутствия".

По всей вероятности, медведи, находившиеся осенью на острове Саутгемптон, набивали себе брюхо любой пищей, какую только могли раздобыть, ибо 21 сентября Гамильтон застрелил весьма упитанного медведя, чьи челюсти и грудь были оранжевого цвета, а содержимое желудка составляли ягоды, грибы, мох, лишайник. На следующий день, когда, стоя на вершине одной гряды, Гамильтон видел сразу одиннадцать медведей разного пола и возраста, он застрелил еще одного апатичного и чрезвычайно ненаблюдательного самца, в желудке которого также были преимущественно мхи и лишайники. Он добавляет, что осенью 1929 года мыс Сихорс на юго-востоке острова Саутгемптон был излюбленным местом встреч медведей, которые дрейфовали до этого на морских льдах, питаясь перед залеганием в берлоги тюленями. А 16 ноября он застрелил еще одного самца, рывшего себе берлогу в снегу у подножия утеса, причем желудок этого животного оказался наполнен мясом, кусками шкуры и жиром тюленей.

Во всей области своего распространения белые медведи часто проводят лето на суше^*, добавляя к своему мясному рациону - выброшенным на берег морским млекопитающим, моллюскам, морским звездам, креветкам, ракообразным - растительную пищу. Тот факт, что некоторые из животных много странствуют по суше, подтверждается следующим обстоятельством: когти их сильно стачиваются - до такой степени, что осенью, когда медведи снова выходят на лед, это мешает им чувствовать себя на его гладкой поверхности вполне уверенно на протяжении трех-четырех месяцев. До недавнего времени в неволе медведей кормили преимущественно рыбой, почему и получило широкое распространение мнение, что это основная их пища. Но в таких районах, как остров Банкс и северо-западная Гренландия, эскимосы никогда не видели, чтобы медведи ловили рыбу, а Стефансеон сделал интересное наблюдение: медведи не способны учуять свежую рыбу, припрятанную под бревнами. Но те #се животные вламываются в такие тайники, когда рыба в них "с душком", ибо гнилые мясо и рыба пахнут примерно одинаково. В этой связи лне говорили, что в неволе некоторые медведи привыкают к рыбе и начинают предпочитать ее всякой иной пище, хотя обычный дневной рацион такого животного составляет 4,5 килограмма конины, 1,5 килограмма баттерфиша^**, столько же скумбрии и 2 килограмма черствого хлеба. Интересно отметить, что медведи, получающие такой рацион, иногда отказываются от сырых овощей.

^*(Вообще говоря, выход медведей летом на сушу и питание их растительной пищей - не общее правило. Это чаще бывает на островах канадской Арктики и в Гренландии. В евразиатском и аляскинском же секторах Арктики, по-видимому, подавляющее большинство зверей проводит лето на дрейфующих льдах. (А. К.))

^**(Баттерфиш (Poronotus triacanthus) - морская промысловая рыба атлантического побережья Северной Америки. (А. К.))

Впрочем, кое-где медведи все-таки ловят рыбу, хотя и не так уж часто. Так, например, Шватка установил, что с побережья залива Королевы Мод медведи направляются в глубь материка только осенью, когда лосось поднимается вверх по течению небольших рек для нереста. Его проводник-эскимос застрелил медведя, который очень хитро ловил рыбу: он взламывал лед на озере в том месте, где брал начало ручей, также покрытый льдом. В Гренландии медведь подстерегает рыбу на мелководье у нерестилищ. Молниеносным движением лапы зверь выхватывает лосося из воды и выходит на берег, чтобы сожрать каждую пойманную рыбу в отдельности. В Сибири он ловит лососей, ныряя за ними или загоняя в трещины во льду в устьях рек. Однако масштабы этого промысла не идут ни в какое сравнение с рыболовством у бурых медведей Аляски^*, которые летом питаются главным образом лососями - даже ареал их соответствует районам расположения нерестилищ этих рыб. Интересно отметить, что сразу же после окончания периода нереста, когда лососи становятся малосъедобными, эти аляскинские медведи возвращаются к рациону, состоящему из трав и ягод, вплоть до начала зимней спячки.

^*(Капитан Картрайт, путешествовавший по полуострову Лабрадор в 1771 году, наблюдал более 30 белых медведей, которые ловили в реке шедших на нерест лососей так же, как это делают бурые медведи на Аляске и у нас на Дальнем Востоке. По-видимому, лабрадорские белые медведи были единственными в этом роде; сейчас их почти не осталось. Нигде более подобных случаев не отмечалось. Нам неизвестны источники, на которых основывался автор, утверждая, что в Сибири белые медведи ловят лососей, ныряя за ними; и это утверждение кажется нам сомнительным. Вообще говоря, белые медведи почти не ловят рыбу, хотя и не брезгуют ею там, где она почему-либо легко доступна (например, выброшена волнами на лед). (А. К.))

Когда белые медведи находятся на суше, у них имеются и другие источники питания. Песцы и зайцы большей частью слишком проворны, чтобы белый медведь мог ловить их, хотя, изучая следы, Маннихе пришел к выводу, что один небольшой медведь добыл песца из норы в снегу, а затем принялся "играть" с ним. Однако медведи часто добывают песцов и зайцев из ловушек, так же как и белых куропаток, которых, например, на Шпицбергене используют в качестве приманки. Медведь обходит такие ловушки одну за другой. В те годы, когда леммингов много, медведь не отказывается и от них - четвероногий охотник извлекает их прямо из кор. А медведица выворачивает камни, прикрывающие ходы и норы леммингов, и скармливает зверьков своим детенышам, которые бросаются за ними в погоню, подбрасывают их вверх. И те же самые медвежата охотно встают на задние лапы и сосут мать, как только та прекратит поиски и сядет.

Иногда медведю удается схватить белую куропатку, когда она отводит его от своих птенцов. Один сибирский эскимос, которого знал Йллингуорс, видел, как медведь, поднявшись на задние лапы, поймал кречета. На Шпицбергене и островах Сибири у подножия больших скал, где располагаются птичьи базары, медведи ищут мертвых трехпалых чаек и кайр. Известен, правда, случай, когда один медведь прошел через колонию белых гусей, не обращая на них никакого внимания и не трогая гнезд. Однако обычно медведь, забравшийся в такую колонию, разоряет одно гнездо за другим, давит мордой яйца, а насытившись, начинает забавляться, разбрасывая их во все стороны. Еще летом 1671 года Мартене^* отметил, что на Шпицбергене медведи перебираются с одного острова на другой в поисках гнезд крачек, гаг и поморников больших. Браун говорит, что один медведь способен за несколько часов очистить остров от гагачьих яиц, попутно ловя и поедая птенцов. Дюфрен пишет, что медведь нападает на стаи гаг и турпанов и в воде: "Заметив стаю этих птиц, белый медведь погружается под воду, так что над поверхностью моря остаются только нос и глаза, а затем медленно подплывает к ней. Когда птицы накчитаютететь. И тогда, внезапно развив большую скорость, медведь ловит свою добычу под водой".

^*(Мартене Ф. - немецкий (гамбургский) мореплаватель и естествоиспытатель XVII века, судовой врач. Неоднократно бывал в Арктике. Автор книги "Описание путешествий на Шпицберген и в Гренландию" (1675). (В. Г.))

Крупные млекопитающие, живущие на суше, редко сталкиваются с медведями, хотя в августе Норденшельд видел на острове Диксон медведя, который мирно пасся среди диких северных оленей. Нансен сообщает, что медведи иногда выслеживают оленей, но у нас нет данных о случаях нападения их на этих животных. Контакты между медведями и копытными редки, ибо летом олени пасутся на не покрытых снегом равнинах, а зимой - на поросших лишайниками холмах. Только поздней осенью они иногда спускаются к побережью, где едят водоросли.

Хотя Хейг-Томас сообщает, что нашел медведя, погибшего от раны, нанесенной ему рогом овцебыка, схватки между этими животными представляют собой исключение. Впрочем, Педерсен нашел в желудке медведя мясо и куски шкуры овцебыка (медведь этот был застрелен в районе пролива Скорсби, неподалеку от туши овцебыка). А охотник с острова Кун рассказывал ему, что обнаружил следы медведя и овцебыка, которые настолько переплетались, что, по его мнению, эти животные бились между собой, хотя ему и не удалось установить исход схватки. Как бы то ни было, мы располагаем единственным неопровержимым свидетельством убийства медведем овцебыка. Один промысловик, охотившийся зимой 1932 года на Земле Германия, обходя свои ловушки, увидел крупного медведя. Он пошел туда, откуда вели следы животного, и вскоре обнаружил тушу овцебыка, лежавшего на окровавленном снегу, где, видимо, топтались животные. На голове овцебыка виднелись глубокие раны, нанесенные когтями медведя, а вокруг, на расстоянии нескольких метров, были разбросаны большие куски шкуры погибшего животного. Половина задней части туши была съедена.

Однако нельзя не согласиться с Педерсеном, утверждающим, что, учитывая методы обороны, применяемые овцебыками, медведь может убить только либо старое и одинокое животное, либо, наоборот, молодое. И такие случаи, безусловно, имеют место время от времени, ибо хорошо известно, что в Канаде на материке овцебыки иногда гибнут в схватках с гризли. Держась стадом, овцебыки непобедимы, с ними не могут справиться никакие современные хищники, в том числе и волки. Можно только строить догадки, когда и как возник этот единственный в своем роде оборонительный метод - их строй "каре". Быть может, он служит специально для защиты от волков, а может быть, он служил для обороны от каких-нибудь могучих хищников типа пумы еще о тех давних пор, когда овцебыки паслись на равнинах и в лесистой местности (некоторые из них вели такой образ жизни еще в дни Херна, питаясь зимой верхушками молодых сосен). И, можно сказать, совсем недавно - в 1899 году - Хэнбери^* наблюдал самцов этого вида, которые странствовали по берегам рек канадского севера, поросшим ивою.

^*(Хэнбери Д. Т. - канадский путешественник, автор книги "Странствия по северо-западной Канаде" (1904). (В. Г.))

Словно в насмешку над системой обороны, которая так хорошо служила им на протяжении стольких веков, система эта оказалась наихудшей из всех возможных в борьбе с человеком, этим хищником с винтовкой, и едва не привела овцебыков к гибели. При нападении на них волков или собак овцебыки выстраиваются клином или образуют каре, причем самцы стоят вплотную друг к другу, наступая на копыта соседей, окружив самок и более молодых животных, а телята укрываются под свисающим с материнского брюха мехом. Наклонив головы, самцы образуют линию обороны, неприступную как стена, ибо их сросшиеся у основания рога представляют собой щит десятисантиметровой толщины, который прикрывает лоб. Свердруп рассказывает, что происходит, когда свора лаек пытается прорвать строй овцебыков, хотя мы подозреваем, что он, как и остальные очевидцы, преувеличивает ту воинскую точность, с которой действовали обороняющиеся: "Они стояли, отделенные одинаковыми интервалами, касаясь друг друга крупами, головами к врагу. С молниеносной быстротой быки поочередно бросались вперед, несясь по кругу по часовой стрелке. Как только овцебык возвращался на свое место, его сосед справа совершал точно такую же вылазку - весь этот маневр велся с почти воинской четкостью. Самцы непрерывно атаковали противника, стараясь поддеть рогами или распороть брюхо одному из нападавших.

Размеры круга, который образуют атакующие, всегда зависят от расстояния до противника и от характера почвы. Как правило, животные отдаляются от каре метров на десять - двенадцать. А однажды я видел, как они бросались на врага с дистанции в 100 метров. Оставшиеся быки всегда заполняют брешь, образовавшуюся в строю, но тотчас же освобождают место для товарища, вернувшегося после атаки. Время от времени, когда схватка принимает затяжной характер, они останавливаются, чтобы передохнуть, а затем возобновляют ее со свежими силами. Наибольшей четкости в совместных действиях достигают быки-однолетки. Я видел, как стада, насчитывавшие до тридцати голов, строились в каре, укрыв в середине телят и бычков. Интервалы между отдельными быками и коровами были совершенно одинаковы, как румбы на компасе. Когда силы бойцов, держащих оборону, стали иссякать, были мобилизованы резервы, вплоть до двухлетних бычков. Разумеется, теперь Маневр производился не с такой точностью, как прежде, и дисциплина была не столь абсолютной. Я заметил, что иногда старые быки образовывали нечто вроде аванпоста в 20-25 метрах от общего строя. Иногда же все стадо становилось в строй, а один или двое бойцов-гигантов выступали вперед. Но, очевидно, как правило, боевой порядок, принятый в начале боя, не меняется до самого его конца. Закончив построение, животные остаются на своих местах, пока не отразят нападения или же не погибнут все до последнего. Я сам видел, как последний бык, остававшийся еще на ногах, совершил свою вылазку, а затем вернулся к павшим товарищам. В тех случаях, когда овцебыкам приходилось обороняться от одиночного врага, они иногда строились в длинную шеренгу оставляя фланги без прикрытия и становясь голова к голове оога к рогам".

Из этого описания логически (и трагически) вытекает, что, когда за овцеоыками охотится человек, нужно перестрелять все стадо чтобы ло быть хоть одно животное. Шватка говорит: "Теряя одного товарища за другим, овцебыки решительно придерживаются своей любопытной и странной системы обороны, стараясь, пока защитников достаточно для этого, прикрывать стадо своими безобразными рогами от атаки с любого направления. Когда остаются только двое животных, они стоят по-прежнему касаясь друг друга крупами и глядя в разные стороны, и не прекращают неравного боя с противником. Даже последний обреченный защитник становится так, чтобы за ним оставалась самая большая группа мертвых или умирающих товарищей либо же большой валун или сугроб, и противостоит своим врагам - собакам и охотникам, пока не погибнет. Телята слишком молоды и слабы, чтобы занять места в передних рядах (во всяком случае, пока им не исполнится восемь-девять месяцев), и поэтому стоят, окруженные строем обороняющихся родителей. Но когда старшие погибают, защищая их, они, повинуясь врожденному инстинкту, также занимают круговую оборону и продолжают бой. Любопытно, что, если охотники преследуют и травят, он не успокаивается до тех пор, пока за ним не окажется какой-нибудь, пусть небольшой, предмет прикрывающий его с тыла. Заняв такую позицию, они чувствуют себя не менее уверенно, чем страус, прячущий голову в песке, ибо довольствуются и камнем величиной с человечек кую голову, если поблизости не окажется ничего лучшего.

Можно представить себе, что очень большая стая волков, напавшая на строи овцебыков со всех сторон, сумеет перерезать все стадо (если обороняющихся немного). Однако быки действуют столь проворно и так умело пользуются рогами, что такой исход боя кажется сомнительным. Во всяком случае, как мы видели, волки в Арктике редко охотятся стаями. Как правило, их добычей являются отбившиеся от стада телята и коровы. И лишь в исключительных случаях эти животные становятся жертвами медведей.