Неисчислимое воинство

Чем дальше шло лето, тем враждебнее относилось к Страннице стадо. Ее как будто и не трогали, но получалось так, что она оставалась в стороне от всех дневных и ночных занятий стада. Ей дозволялось лишь плыть в хвосте у стада, на некотором расстоянии от него.

В один туманный день большая группа тюленей направилась в открытое море. Странница последовала за ними, повторяя групповые маневры, как будто все еще оставалась членом их компании. Это путешествие явно было не просто "экскурсией". Группа упорно держалась мягкой серой дымки морского тумана, покачивавшейся над волнами. Иногда тюлени искали морского окуня. Никто не прогонял Странницу, когда она пристраивалась во фланг к длинной цепочке тюленей и принималась помогать им загонять рыбу в центр сужающегося круга.

После долгого путешествия тюлени завидели впереди новый выступ побережья и повернули вдоль него к югу. В погожие дни они плыли особенно быстро. С каждым днем пути Странница чувствовала все возрастающую неприязнь к себе со стороны своих спутников. Теперь ей уже не позволяли принимать участие в охотничьих маневрах. Даже если она плыла за тюленями на почтительном расстоянии, они прибавляли ходу, чтобы избавиться от нее. Изгнанница следовала за ними в таком отдалении, что дважды теряла их из виду, и бешеная гонка по волнам выматывала ее до предела.

Однажды вечером низкие красные лучи закатного солнца ослепили Странницу. После отчаянной погони она наконец увидела вдали черные пятнышки и припустилась за ними еще быстрее, но они не становились ближе. В тот день тюлени огибали огромный мыс, и Странница, испугавшись, что опять потеряет их из виду, прибавила скорость и повернула к северу, к дальней точке мыса, чтобы догнать стадо. Но тюлени направились на юго-запад - плывя назад к своему племени, они делали большой крюк. И теперь с каждым отчаянным движением ласт она оказывалась все дальше и дальше от них. Больше она их не видела.

Утомленная лихорадочными поисками, Странница отдыхала, лежа на волнах, как вдруг сквозь воду откуда-то издалека пришел еле уловимый рокот. Затем он усилился. Спустя какое-то время пятно, видневшееся вдали, приобрело очертания моторной лодки. Странница нырнула - однажды она уже подверглась нападению такой лодки. Рокот мотора стих. Через некоторое время она высунула голову на поверхность, чтобы глотнуть воздуха и оглядеться. Тут же раздался выстрел из ружья. Пуля рассекла поверхность воды в дюйме от ее головы, и она снова нырнула. На этот раз Странница выплыла наверх в миле от этого места.

Эскимос, свесившись через борт лодки, дрейфовавшей по волнам, сердито вглядывался в воду. Он осыпал проклятием свое ружье, обманувшее его. Первобытный эскимос, достаточно бескорыстный, чтобы воздать должное ловкости тюленя, восхищенно засмеялся бы и с легким сердцем продолжил охоту. Но этот наполовину цивилизованный эскимос, видно, решил, что, купив моторную лодку и ружье, он купил и успех. Возмущенный техникой, которая так подвела его, он повернул назад, мрачный и озабоченный.

Этот случай преподнес Страннице еще один жизненный урок. Впоследствии, едва ощутив колебания воды или завидев моторную лодку, как бы далеко она ни была, Странница тотчас же ныряла и долго плавала под водой. Все живое должно учиться.

День за днем, ночь за ночью искала она исчезнувшее стадо. Иногда она погружалась на большую глубину в надежде встретить там тюленей. По ночам Странница видела вертикальные перемещения морских организмов: после заката солнца мириады живых созданий начинали всплывать к поверхности. Незнакомцы имели более темную окраску, чем обитатели верхних слоев, у большинства которых окраска серебристая. Некоторые из пришельцев фосфоресцировали: когда они проносились в воде, преследуя жертву или спасаясь от хищника, тела их вспыхивали через определенные интервалы. У одних были длинные, змеевидные, как у угря, тела, у других - чудовищно огромные головы, третьи были наполовину прозрачны, с просвечивавшим костяком. От крупных животных Странница кидалась прочь; мелкие сами стремительно сворачивали с ее пути, едва она приближалась к ним.

Она так и не нашла тюленей, которых искала, и вскоре новые впечатления вытеснили их из памяти.

Теперь Странница спешила вперед, подчиняясь некоей властной команде, зазвучавшей в ее крови. На всем пространстве полярных морей тюлений род, к которому принадлежала Странница, пускался в свое ежегодное странствие. Инстинкту миграции нельзя противиться, но нельзя и постигнуть его. Странница повиновалась ему так же безропотно, как прилив - Луне. Затерянная среди островов северного побережья Америки, она, как и тюлени ее родного стада, которые были сейчас у северных берегов Европы, подчинилась инстинкту. То, что между нею и родным стадом лежало полмира, не имело никакого значения.

Чем дальше продвигалась Странница, тем сильнее становился импульс. Казалось, сами волны подталкивали ее вперед. Волнующееся море было пусто от горизонта до горизонта, лишь иногда над ней проносились птицы.

Время от времени одинокой путнице попадались тюлени, отличавшиеся от нее по виду. Несколько раз она предпринимала нерешительные попытки пристроиться к незнакомцам. Сначала они встречали ее безразлично, но потом безразличие сменялось злобой, и она уплывала прочь.

Импульс, толкавший ее вперед, приобрел над Странницей такую власть, что она уже не могла останавливаться даже для отдыха. Тело отчаянно пыталось найти то, о чем мозг не знал ничего. Одно только быстрое продвижение вперед приносило некоторое облегчение. Вода здесь была слишком теплой, и она безотчетно скучала по уюту забитых тюленьими телами ледяных полей.

Так прошла не одна неделя.

Наконец наступили радостные дни. Однажды Странница неожиданно вышла на косяк морских окуней и кинулась за ними, как кидается игривый щенок за выводком цыплят. Она бросалась рыбам наперерез, пикировала на них сверху и подныривала снизу, отрезая путь к отступлению. Некоторые окуни ускользнули прочь; стая уменьшилась до полудюжины рыб, затем до трех, и наконец осталась только одна рыба. К тому времени игра уже прискучила Страннице и, налетев на рыбу, она перекусила ей спину. Потом выбралась на льдину поесть на солнышке и легла, испытывая бессознательное удовлетворение от того, что вокруг снова такие льдины, которые больше всего ей по душе.

Странница блаженствовала здесь несколько часов, лежа почти без движения. Потом оглядела волнуемое зыбью море, закрыла глаза, еще раз огляделась, покаталась с боку на бок, купаясь в лучах солнца, поскреблась. В самом воздухе этого дня было что-то такое, чего она не испытывала уже несколько недель, - удовлетворение от путешествия, восхитительно приятное ощущение вновь ставшей прохладной воды.

Внезапно Странница подняла голову. На горизонте показалось какое-то темное пятнышко; оно становилось видно, когда волны вдали поднимались, когда же они опускались - пятнышко вновь исчезало из виду. Издав короткий сдавленный лай, Странница быстро сползла в воду, неглубоко нырнула, а вынырнув, заскользила но волнам, подобно плоскому камешку, пущенному через пруд.

То были тюлени. Но они находились еще слишком далеко, чтобы разглядеть, что это за тюлени, и не было никакой возможности узнать, как они примут ее, ведь другие группы так упорно гнали ее от себя. Однако, когда, усталая после стремительного заплыва, Странница поравнялась с ними, тюлени приняли ее как равную и охотно расступились перед ней. Она вошла в самую гущу стада, чтобы было не так заметно, что она пришлая.

Вскоре вдали, там, откуда приплыли эти тюлени, Странница увидела еще одно коричневое пятно. Вне себя от возбуждения, она не в силах была решить, остаться ли с первой группой дружественных пришельцев или помчаться навстречу еще более многочисленному отряду. Те, к кому она присоединилась, целеустремленно шли вперед, повернув к незнакомке блестящие головы и мерцая русалочьими глазами. Когда Странница неожиданно поднырнула под них и, всплыв наверх далеко позади, понеслась, выпрыгивая из волн, навстречу второй группе, передовая партия взвилась в прыжках и эскападах. Взметнувшиеся в воздух тела тюленей были удивительно похожи на восклицательные знаки.

На Странницу напало необузданное веселье. Со второй группой она плыла недолго, зная, что позади идет третий и еще более многочисленный отряд. Началось нечто вроде игры в пятнашки - проходя понемногу с каждой новой партией, она кидалась назад, чтобы встретить следующую. После долгого одиночества ей доставляло невыразимое удовольствие встречать все новые и новые отряды тюленей, все более и более многочисленные. Все принимали Странницу. Никто не кусался, никто не прогонял ее.

Первые пришельцы плыли дюжинами, потом тюлени стали прибывать сотнями, и наконец ряды их вытянулись во всю ширь моря. Это привело Странницу в еще большее восхищение и, нырнув, она оказалась в самом центре тюленьей армады.

Она встретила третье великое стадо гренландских тюленей - западное племя, которое летом обитает в обширном районе, начинающемся у берегов Лабрадора и моря Баффина и кончающемся много севернее, но где точно - неизвестно. Теперь, ранней осенью, движимые инстинктом миграции, тюлени мчались к югу с Лабрадорским течением, заполнив море насколько мог видеть глаз. Чтобы достигнуть конечной цели своего путешествия, этой плавучей армаде требуется целая неделя. Они шли тем путем, которым с незапамятных времен следовало их племя, и путь этот насчитывал две тысячи миль, а может быть, и более.

Вскоре Странница оказалась в окружении ровесников. Деление на возрастные группы обычно для миграционных путешествий. Взрослые плыли вместе, двухлетний молодняк, к которому она принадлежала, занимал в процессии свое определенное место, а тюлени помладше - свое. Продвигаясь к югу с течением, стадо то разделялось, то соединялось вновь. Миновав изрезанное побережье, тюлени пересекли открытое море и затем пошли вдоль высоких утесов новой земли.

Несколько дней держалась солнечная погода, но однажды ночью началась низовая метель. На следующее утро над далекими горными вершинами появились как бы клубы дыма. То вздымался в небо снег, сдуваемый осенним штормом с горных пиков. Клубы стремительно росли. С высоких белых вершин внезапно донесся ревущий звук и вскоре смолк. Потом он возник снова, опять умолк и пришел вновь. Это налетал порывами северный ветер. Через несколько часов внезапно поднялся мощный юго-западный ветер и в считанные минуты оттеснил ветер с севера. Однако затем ветер южного румба, словно по мановению жезла, был смят ревущим нордом, задувшим так устойчиво и с такой силой, что мог бы сбить с ног человека. Несколько часов подряд этот ветер обрушивался на горы, разравнивал море, потом вздыбил на нем гладкие холмы и, украсив их белыми барашками, погнал к югу.

Он стих так же внезапно, как налетел. На минуту наступило полное безветрие. Огромные валы бесшумно скользили под рваными облаками. Потом снова поднялся сильный и ровный северный ветер и одел волны зеленой и белой пеной.

Тюлени играли во вздымающихся водяных холмах так неистово, словно их безудержная энергия никак не могла найти выход. Как дети человеческие носятся на коньках, как ласточки пикируют в воду со сложенными крыльями, как бабочки, едва ли не взорвав свои коконы, впервые взмывают к солнцу, - так гонялись теперь по волнам и эти тюлени. Они то стремглав летели вниз, в гладкие ложбины между волнами, то взлетали вверх с гребнями, и когда волны лавиной обрушивались вниз, падали вместе с ними, удваивая собственную скорость.

Шторм взломал только что образовавшийся лед и разогнал его. Но едва ветер стих, как лед снова сплотился в бухтах, еще теснее, чем прежде. Над головами тюленей, громко хлопая крыльями, полетели к югу перелетные птицы - нырки и крохали, огромные стаи диких уток, а вскоре после них - взрослые чайки. Птичий выводок этого года некоторое время еще оставался на берегу, бестолково и пронзительно крича, но вскоре снялся и молодняк и устремился вслед за взрослыми - в сторону уходящего солнца. Поодаль от берега, там, где плыли тюлени, течение еще несло с собой ледяные горы, отторгнутые летним теплом от далеких ледников. Во многих айсбергах водой вымыло огромные арки, и они напоминали разрушенные соборы, но не заброшенные и забытые, а гордо плывущие по волнам.

Стадо день за днем продвигалось к югу, а молодые тюлени еще оставались у гористого берега. Однажды ночью они увидели в лунном свете белого медведя, сидевшего на ледяном поле. Одинокий моряк играл в какую-то игру, крутя своими белыми лапами; потом его ледяной корабль скрылся из виду.

Странница к этому времени, казалось, уже стала полноправным членом нового племени и чувствовала себя так, словно родилась в нем. Она забыла слепого годовалого, как забыла и мать, которая произвела ее на свет, и разрисованного детеныша, с которым играла на первом году своей жизни. Все это ушло, как вчерашний дождь: с глаз долой - из сердца вон. Она никогда не думала о том, что будет есть, а почувствовав голод, всегда могла найти пищу. Настоящее, с его играми и отдыхом, составляло все ее существование.

Приближалась зима, и земля, мимо которой проплывали тюлени, выглядела пустынной. Но иногда с угрюмых береговых утесов за ними наблюдали чьи-то глаза. Однажды, когда юные тюлени носились у входа в залив, на молодой припайный лед спустились два человека в меховых одеждах. Темный лед, припорошенный снегом, местами был еще очень тонкий и скользкий. Когда люди двинулись по нему, он прогнулся, и они побежали трусцой, стараясь как можно быстрее переносить вес тела с одной ноги на другую. Пробежав так немного, люди остановились там, где лед был потолще, и, присев на корточки, принялись долбить его пешнями, разбрызгивая вокруг ледяные осколки. Они проделали два отверстия: одно всего лишь несколько дюймов в диаметре и рядом с ним - другое, побольше.

Один человек, держа гарпун с очень длинным древком, встал над меньшим отверстием, нацелив в него свое оружие. Другой лег на лед лицом вниз и накрыл голову тюленьей шкурой, оставив лишь щелочку для глаз. Пристально вглядываясь в воду, он посвистел, а затем издал протяжный звук, похожий на мычание тюленя. Тем временем его напарник осторожно опустил в воду наконечник гарпуна, к которому была прикреплена на лине вырезанная из кости приманка в форме рыбы. Охотник стал подергивать линь, и приманка замерцала в воде. С редкостным терпением, час за часом, занимались они своим коварным делом.

К исходу дня Странница увидела, как что-то заманчиво вспыхнуло в чистой зеленой воде. Она поплыла туда подо льдом, чтобы обследовать это загадочное мерцание, тем более, что ее привлекли несколько упитанных белых креветок, сновавших возле приманки. Это была не рыба, хотя предмет этот двигался, как рыба, и формой своей походил на маленькую изящную белую рыбку. Скользнув подо льдом, Странница поднялась к поверхности, чтобы рассмотреть удивительный предмет поближе.

Она увидела что-то вроде головы тюленя и услышала тюлений крик. Когда человек, лежавший на льду, заметил, как ее тело скользнуло к меньшему отверстию, он издал короткий звук, и второй человек резко метнул вниз свой длинный гарпун.