Отплытие

Когда оба тюленя вынырнули наконец на поверхность, мираж исчез и в небе больше не видно было плывущего судна.

Они впервые самостоятельно нашли себе пищу. Правда, пока они еще не умели распознавать воды, где должны обитать ракообразные, по цвету, дрейфу, температуре и какому-то особому ощущению их присутствия. Вероятно, тюлени мигрируют на период выведения потомства в Белое море потому, что именно в это время здесь великое множество рачков, незаменимых для детенышей, приобретающих первые навыки самостоятельного добывания пищи.

Приобщение этих двоих к пище, иной, чем молоко, пробудило в них новые ощущения и реакции. Они прочесывали воду, хватая ее ртом, даже если не чувствовали в ней вкуса пищи. Они подражали маневрам других тюленей, наслаждаясь ощущением, которое уже утратило для взрослых свою новизну. Эта пара плавала совсем рядом - один следовал всего в нескольких дюймах от весело подрагивавшего хвоста приятеля.

После исчезновения матери Странница приняла голодное существование со свойственной животным покорностью. Теперь же, отведав креветок, она вкусила от древа познания, и голод заставлял ее страдать и вызывал раздражение. В конце концов она пристроилась к одному тюлененку постарше, открыла новое место, изобиловавшее пищей, и впервые за все время после встречи с разрисованным детенышем охотно рассталась бы с ним. Но он неотступно следовал за ней, впрочем, еды здесь было достаточно для всех.

Вода в этом месте обладала теми же специфическими свойствами, как и там, где Странница впервые попробовала твердой пищи; и впоследствии, едва лишь учуяв запах такой воды, она поводила носом, напрягала зрение и, найдя то, что искала, удовлетворенно открывала пасть. Так Странница постигала первые уроки жизни.

Теперь она входила в группу, насчитывавшую около двадцати тюленей, и таких групп было множество. Каждая группа играла или отдыхала особняком, хотя было немало и таких тюленей, которые переходили из одной группы в другую. Большинство взрослых тюленей уплыли в дальние продовольственные экспедиции, чтобы откормиться после длительного голодания в период рождения детенышей, выкармливания и последовавших за этим брачных игр. За это время они уменьшились в обхвате почти на фут, многие матери потеряли более четверти своего первоначального веса.

В отсутствие взрослых детеныши почувствовали себя на свободе. Почти у всех бельков завершилась линька, и они облачились в красивые серые шелковистые шубки. Теперь они могли обследовать все ледяные поля и даже бывшие лежбища отцов - запретные места, откуда прежде юных нарушителей границы прогоняли свирепым ворчанием. Тюленята проводили в игре дни и ночи, состязаясь друг с другом, имитируя преследование, разыгрывая приключения на льду и под водой. Солнце день ото дня светило все ярче и грело все сильнее, и они жили все более полной жизнью. Отъевшись на рачках, они ощутили прилив новых сил и ныряли еще глубже, еще быстрее, играли еще более бурно. Как в теплых краях день ото дня вырастают травы и деревья покрываются листвой, так и здесь, среди льдов, подрастают животные, и птицы, и рыбы; вместе с ними вырастает и день, и с каждым днем они берут от жизни все больше.

Однажды, когда дул пронизывающий ветер, сталкивая меж собою льды, сюда, в залив, вдававшийся в кромку пака, примчались сотни резвящихся одно и двухгодовалых подростков - серых тюленей.^*

^* (Обитающий в Северной Атлантике другой представитель настоящих тюленей - серый тюлень крупнее гренландского: длина его тела доходит до 3 м, а вес - до 300 кг. Хотя окраска тела у взрослых и сильно варьирует, но основной ее фон, как правило, серый (брюхо более светлое), с равномерно разбросанными пятнами темно-бурого цвета. У одно-, двухлеток окраска не столь яркая и пятна выделяются не столь резко. Взрослые тюлени обычно придерживаются прибрежных районов, неполовозрелые же особи могут уходить и в открытое море, ведя бродячий образ жизни. По-видимому, таких бродяг-"сероспинок" и встретила Странница на своем пути.)

Оседлав вершины волн или плавно скользя под ними, сероспинки неслись, словно стая морских гончих. То тут, то там из волн высовывались их кареглазые морды, а затем все разом изящным маневром вновь исчезали в воде. Как будто забавляясь, они окружили стайки щенков, и те, только что казавшиеся такими быстрыми и элегантными, теперь стали смахивать на мешки с опилками. Взбудораженные скоростью и безудержным движением, сероспинки, некоторые размером со взрослого тюленя, принялись выделывать фантастические номера и резвились все неистовее. Они пулей вылетали из глубин, так что малыши в ужасе кидались прочь; преследовали друг друга с невероятным азартом; целиком выпрыгивали из воды, подобно гигантским лососям, и с великим шумом падали обратно.

Два дня юные гренландские тюлени провели бок о бок с серыми тюленями, которые не выказывали к ним никакой враждебности, разве что иногда бросались на них с шутливой свирепостью. Но затем площадка для игр у кромки льдов внезапно преобразилась. Тюленята сбились в группы поплотнее, и, словно вняв некоему безмолвному сигналу, повернули прочь от сероспинок и направились на северо-запад. Они совершили несколько вылазок, каждый раз возвращаясь назад, но потом поплыли вдоль кромки льдов еще быстрее, чем прежде. Они двигались без отдыха и днем, и ночью и назавтра проплывали немного больше, чем вчера. Однажды тюлени повстречали незнакомых детенышей, которые не играли и не прыгали, а ровно и целеустремленно плыли вперед и вперед, пока не скрылись из виду.

Юные гренландские тюлени неуклонно продвигались к северо-западу, с легкостью делая три-четыре мили в час. Они не знали, куда плывут и почему. Среди них не было ни одного взрослого тюленя, который бы руководил ими. И однако, сбившись в группы от шести до двенадцати пловцов, они бесшумно неслись вперед, не глядя по сторонам, не отвлекаясь на поиски пищи. Подобно крысам, послушно следующим за дудочкой Музыканта-невидимки, они следовали велению инстинкта. Через четыреста миль пути тюлени достигли восточного побережья Финмаркена и встретили тут один из огромных рыбных косяков, обитающих в здешних водах.

Это была мойва. Тюлени врезались в перепуганные стаи, хотя были еще слишком юны, чтобы нападать всерьез. Многие из них бросились на рыб, которые не сумели вовремя увернуться или оказались в стороне от стаи, но это было не настоящим нападением, а скорее жестокой игрой, некоей тренировкой - научившись опережать движения рыб, впоследствии тюленята уже не окажутся беспомощными перед лицом голода.

Странницу с ее непоседливым характером утомило однообразное путешествие, и теперь она с головой окунулась в развлечения. Она уже умела плавать не хуже рыб и всегда обгоняла их во время игры в преследование. Что это там за рыба в глубине? И Странница устремлялась вслед за нею, и зрачки ее расширялись, когда рыбу окутывал мрак глубин. Что это за непонятный предмет, убегающий от нее? И она пускалась за ним вдогонку, даже не подозревая, что сама уже не раз становилась объектом преследования.

День за днем Странница и разрисованный детеныш резвились в залитой солнцем воде, укрепляя свои мускулы, развивая навыки, жизненно необходимые для дальнейшего существования. Однажды, плывя под самой поверхностью воды, Странница увидела на поверхности утку-крякву, которая, завидев рыбу, то и дело опускала голову в воду. Странница метнулась к ней, и утка, с диким криком взлетев в воздух, молниеносно исчезла из виду. Разрисованный детеныш подхватил эту шутку, и с тех пор они высматривали водоплавающих птиц, чтобы вспугнуть их.

Однажды пошел обложной дождь, усеявший всю поверхность моря крохотными ямками, и снова тюленей словно кто-то тихо позвал. Этот неясный голос пришел с севера, куда в определенное время направляются все тюлени северного полушария. И хотя детеныши никогда не были там, куда манил этот голос, они вняли ему. Сквозь шипение пены морской донесся тайный зов, такой настойчивый, что противиться ему было невозможно. Эмигранты второго поколения знают этот властный зов: кроме того, что помнит мозг, есть память крови, которая отвечает: "Я иду!"

В разгар игр тюленята внезапно замерли, как будто прислушиваясь. Сотни карих русалочьих глаз обратились к северу, однако не увидели там ничего, кроме бескрайнего моря. И они вновь принялись играть, еще неистовее, чем прежде, прыгая по волнам, катаясь на спинах,- но вскоре опять устремили глаза в сторону севера, вопрошающе поглядывая друг на друга.

Странница и разрисованный детеныш глядели друг на друга особенно пристально. Они постоянно играли вместе, чаще всего - в свою излюбленную игру с преследованием металлической пластинки. Они утратили всякую память о своих матерях, и каждый воспринимал другого как некую неотъемлемую часть жизни - как море, где они родились, или воздух, которым дышали; их соединяла дружба, совершенно лишенная полового влечения. И теперь, когда морем завладел дождь, пришедший с севера, и шквалистый ветер с шипением гнал перед собой волны, эти двое глядели друг на друга, словно надеясь найти утешение.

Вместе с дюжиной других тюленей они повернули к северу и поплыли под дождем, а за ними последовали и остальные группы. Вновь началась миграция, в том же неспешном, но неуклонном ритме. Отталкиваясь то одним ластом с расправленными перепонками, то другим, они словно бы прогуливались, но так лишь казалось - тела их скользили в воде, как торпеды, поглощая милю за милей. Вскоре все морс окрест заполнилось тюленями. Они то плыли на полной скорости все вместе, бок о бок, то делали рывок вперед и, перевернувшись на спину, продолжали плыть так же легко и быстро, как в нормальном положении. Время от времени целые группы тюленей разом выпрыгивали из воды, а затем вновь мчались вперед в прежнем темпе. По пути к ним постепенно присоединялись другие мигрирующие группы, и вскоре тюлени выстроились в некое подобие треугольника, в вершине которого шел вожак. Все повторяли его действия: если он менял направление, меняла направление и вся плывущая армада, если он останавливался, останавливались все.

Тюлени плыли, следуя изгибам кромки льда: сначала они шли вдоль нее на север, затем повернули к северо-западу. На бледном небе появилось солнце, осветившее темное море.

Странница уже научилась находить вкусных рачков и, откормившись на этой пище, теперь вся лоснилась и была полна той особой прелести, которая отличает юных самок. Иногда она пускалась в погоню за какой-нибудь маленькой рыбкой, и та, извиваясь, кидалась прочь, мерцая, словно металлическая пластинка разрисованного детеныша.

В одном месте тюлени видели кайр, которые с пронзительными криками носились над своими соперниками по рыбной ловле. Затем тюленье войско по гигантской дуге понеслось сквозь полярное море к Шпицбергену. Там, в холодных сверкающих водах, Странница едва не нашла свою смерть.

В воде сновали тучи крошечных созданий, привлеченных осадками, смытыми волнами с отдаленной суши. Разрисованный детеныш и его приятельница набросились на них и так наелись, что впали в дремоту. Слишком еще неопытные, чтобы, по тюленьему обычаю, выставить часовых, детеныши сонно плыли, безотчетно следуя за дрейфующими скоплениями пищи. Вскоре трое из них уснули, в том числе и Странница. Удерживая себя на плаву слабыми движениями задних ласт, они дрейфовали с течением, не испытывая никакого страха, ибо до сих пор им приходилось сталкиваться с опасностью только на льду.

Внезапно Странница проснулась и увидела поднимающуюся из глубины тень раза в четыре длиннее ее самой. Другой детеныш, в метре от нее, спокойно спал, почти стоя в воде. Когда Странница со свойственным ей любопытством поднырнула под спящего, чтобы разглядеть приближающуюся тень, она увидела, как в изогнутой пасти тускло блеснули острые зубы и тут же прозрачная вода окрасилась кровью. Челюсти гренландской акулы перекусили спящего детеныша пополам, так что тот только вскрикнул и пустил пузыри. Акула изогнулась всем своим гигантским телом. Плечо Странницы царапнуло что-то грубое и шершавое, и тут же ее коснулся трепещущий ласт умирающего товарища. Судорожно рванувшись, она обратилась в бегство и увидела на секунду стеклянно уставившийся на нее холодный, огромный глаз чудовищной акулы.