|
В палаткеПалатка сотрясается от порывов ветра. Покачиваются развешанные на веревках для просушки носки, портянки и пиджак Володи-философа. На вьючном ящике около постели главного геолога полупустая банка растворимого кофе, пачка прессованного сахара и обледенелый зеленый чайник. Все еще спят. Пэпик потонул в своих ярко-голубых пуховых мешках. Миша и Женя закутаны в собачьи меха. Главный геолог нежится в росомахе. Лиц не видно, только чернеют отверстия для дыхания. Порой из мешка наружу высовывается чей-нибудь нос, но вскоре уходит вглубь, хоронясь от холода. - Мишенька, газик бы раскрутить. Никакого ответа. - Миша, газ пора зажигать. В палатке безмолвие, из мешков слышится подчеркнуто ровное дыхание. Кто-то даже захрапел. - Михрюта, симулянт, вставать пора! - взрывается главный геолог. - Сейчас я разожгу, - говорит Володя-философ. Он вылезает из мешка, засовывает босые ноги в унты, шарит в кармане пиджака и, наконец, находит спичечный коробок. - Вот молодец, - ласково одобряет главный геолог и, передернув плечами, скрывается в мешке. - Ох, холодина какой, братцы. Палатку за ночь действительно сильно выдуло. Пэпик смотрит температуру на полу - минус 12 градусов. Просыпается Миша. - Ты что же, не слышал, когда тебя звали? - обращается к нему главный геолог. - Нет, я же уши ватой закладываю. С детства они у меня простужены. - Ой, Миша, жук, ой жучина, - укоризненно приговаривает главный геолог. - Ну за это польешь мне на руки из чайника. - Это пожалуйста, - соглашается Миша, вылезая из мешка и расправляя свои богатырские плечи. - Подожди, не торопись, пусть водичка согреется. Куда торопиться. Погода все равно нелетная... После завтрака садимся за разбор образцов. Главный геолог усаживает около себя Пэпика, достает полевой дневник, подталкивает ногой к Пэпику свой рюкзак. Поплевывает на кончики пальцев. - Пэпик, дай-ка сюда девятый мешочек. Так, де-вять-а, девять-б... Это же липа. Ой, халтурщик профессор. Давайте-ка сюда девять-б. И что бы я делал без Пэпика. Так, девять-б. Э, черт, палец болит. Вот что Антарктида делает с человеком. Я уже тридцать лет не работал коллектором. Девять-б уложите в ящик. Тьфу, чертов Миша, тоже ящик нашел, весь разваливается. А, черт (главный геолог схватился за ящик и наткнулся на ржавый гвоздь). Заражение здесь еще получишь. Ну-ка дай мне десять-а. Вот классический образец. Классический образец! Контакт двух пород. А где же десять-б? Пэпичка нет десяти-б. Или вот он. Нет, не то. Пэпичка, кто-то сейчас заработает по одному месту. - Что такое одно место? - спрашивает Пэпик. - Пардон, при универсантах я не могу вам объяснить, - кивает профессор в нашу с Мишей сторону. - Тьфу, с этой болтовней я все перепутал. Надо быть внимательней. Сукин сын, камаринский мужик. Пэпик, вы знаете, что такое камаринский мужик? - Камаринский мужик? - повторяет Пэпик. - Не знаю. - Вот и я тоже не знаю. Пэпичка, все верно, десяти-б и не должно быть. А то меня чуть кондрашка не хватил. Пэпик, а вы знаете, что такое кондрашка? - Кондрашка - очень смешное слово, - отвечает Пэпик. - Нет, грустное, Пэпик, грустное... Так давайте мне двенадцатый образец. Нет, не надо. Погодите, погодите. Мы с вами торопимся. Надо сначала одиннадцатый. Подождите, подождите заворачивать. Где мой красный карандашик? Вот теперь все в порядке. Вот видите, Пэпик, ваши мешочки, моя система - и результат налицо. ...Женя, если кто в институте будет говорить вам, что главный геолог белоручка, вы плюньте тому в глаза. ...Пэпичка, тринадцать-а. Вот прелесть! Что б мы без вас делали. Молодец, Пэпичка... Весь день дует порывистый юго-восточный ветер. Метет сильная поземка. Набегает волнами. Снежное облако обволакивает лагерь. Снег сочится, течет, извивается между валунами, лижет зыбкими языками борта палаток и вдруг исчезает. Становится тихо. Промчавшееся снежное облако взлетает на ближайшие скалы, А через мгновение уже набегает новое, бросает острые, жгучие кристаллы в лицо. Из палатки лучше не выходить. После разбора каждый занимается своим делом. Женя зашивает порванную куртку, разложив вокруг себя коробочки со всевозможными хозяйственными принадлежностями, которые он предусмотрительно захватил из дома. Миша не спеша расчесывает бороду. Володя-философ продолжает читать «Блеск и нищету куртизанок». Переутомленный Пэпик задремал, обхватив руками подбородок. У него от холодной воды, которую мы пили из озера, разболелись зубы. Главный геолог бодрствует. Быстро строчит что-то в большую клеенчатую тетрадь - пишет книгу об Антарктиде. - Еще одну главу осталось дописать. Если пурга продержится денька три, справлюсь... А потом за метеоритами полетим. Может, опять найдем. Мне ведь тогда за него премию отвалили. - Неужели за метеориты платят? - удивляется Володя-философ. - А то как же. Да потом первый железный метеорит в Антарктиде найти - это не фунт изюма. Шквальный порыв ветра налетает на палатку, осыпает борта с морены, но затем стихает. Огонь нашей газовой плиты постепенно хиреет. - Надо поставить новый баллон, пока начальника нет, - советует главный геолог. - Может, засорился вентиль? - сомневается Володя-философ. - Ничего, новый лучше. Меняем баллон, и плитка снова разгорается. Главный геолог, отложив тетрадь, достает бритву «Спутник». - Даже в сложных условиях не надо опускаться, - говорит он нам. Пэпик по-прежнему дремлет, держась за зубы. Женя укрепляет пуговицы на штанах и куртке, чтобы, не дай бог, не оторвались. Пуговиц в запас он забыл взять, недосмотрел. Миша перешел к подсчетам своего антарктического заработка. Хватит или не хватит на взнос в жилищный кооператив. Володя-философ составляет месячную сводку по первичным посадкам, для бухгалтерии. Через несколько минут в палатку заглядывает начальник. Хмурится. - Что это газ сильно раскрутили, так нам не хватит до конца, осталось только пять баллонов. - Можно и подкрутить, - соглашается главный геолог. - А я вам спиртянского немного приволок. - Начальник достает из кармана бутылку. - Чем угодили руководству? - лукаво осведомляется главный геолог. - Работа процентов на восемьдесят уже сделана, можно отметить, и погода располагает, - поясняет начальник и разливает спирт в кружки. - Мне самую малость. Ой, будет, будет, а то кондрашка хватит. Верно ты удумал, - воодушевляется главный геолог. - Нам есть за что выпить. Вернемся домой - такой докладик на конгрессе сделаем! Шутка ли, карту какую составили! ...Эх, ребята, хорошие вы ребята, - продолжает главный геолог. - Дай бог, вернемся - ко мне домой приходите, всех коньяком угощу... Чтобы проветриться, я вылезаю наружу. Ветер наконец стих. Над горами небо покрылось голубыми, розовеющими по верху пятнами. После замкнутого мирка палатки так широко надо мной разверзлось небо, воздух кристален, краски ярки. Именно в такие мгновения, сразу после пурги, возникают в ледяной пустыне удивительные миражи. Нет, это не тенистые пальмы и прозрачные ручьи, которые уже приелись путешественникам в Африке. Здесь, в холодном антарктическом воздухе, возникают нежные, размытые силуэты, похожие на полотна импрессионистов. Вот над мерцающей ледяной поверхностью, почти касаясь ее носками, в плавном танце движутся легкие фигуры. Я узнаю их. Это Голубые танцовщицы... А в стороне; среди скал, все густо-коричнево. Но в это мгновение низкое полярное солнце трогает скалы, и вижу я прямо перед собой смуглую гогеновскую красавицу, и она шепчет мне: «А ты ревнуешь?» - «Да, мне нравилась женщина в белом, но теперь я люблю в голубом», - говорю я в антарктическое безмолвие, удивляясь странному звучанию собственного голоса. И снова смотрю туда, где были Голубые танцовщицы. Но их уже нет. Просветы чистого неба закрыло облаками, и только одно окно, словно голубой шар, летит по небу. Возвращаюсь в палатку. Там все устраиваются на ночлег. Последним приходит в палатку Миша. Довольный: играл с летчиками в карты на леденцы и крупно выиграл. Леденцы, правда, все сам высосал, нам не принес. - Ой, Миша, жуковатый, - радуется главный геолог. У него отличное настроение, и, влезая в мешок, он мурлычет свою любимую песенку. - «Кто о чем говорит: геморрой или колит. У меня же очень даже до сих пор здоровый вид». Эх, написал бы кто про то, как мы здесь живем, - расправляясь в росомашьем мешке, мечтательно произносит главный геолог. - А то за что боролись? Журналиста бы сюда толкового. Нет, не напишут о нас, братцы. Не напишут. Ну ничего. Мы люди негордые. Без славы обойдемся, да так оно и спокойнее. Постепенно все стихает. Замерли на веревках тяжелые носки. Окаменели поставленные на ящики для просушки огромные альпинистские ботинки. Беспомощно обвис пиджак Володи-философа. Сладко, как ребенок, спит Пэпик. Размеренно похрапывает Женя, а рядом аккуратно сложены его коробочки, очки на веревочке в футляре и прочее. Володя-философ заснул с книгой в руках, и во сне ему, конечно, снятся бальзаковские куртизанки во всем своем блеске и нищете. Спит и главный геолог, как всегда с полуоткрытыми глазами. И Миша спит, обмотавшись вокруг поясницы полотняным вкладышем, так как влезть в него он не мог, не помещался. Все замерло на Земле Королевы Мод...
Снять телку в Новосибирске на сайте Nsk.dosug.site не представляет труда. Самые красивые девушки ждут твоего звонка |
|
|
© ANTARCTIC.SU, 2010-2020
При использовании материалов сайта активная ссылка обязательна: http://antarctic.su/ 'Арктика и Антарктика' |