С утра оба наших АН-6 вылетают в горы, где сейчас работает Тони Аутенбоер с товарищами. До гор всего 100 километров, но надо подниматься на юг, на ледниковый купол. Самолеты медленно набирают высоту.
Ровная плита шельфового ледника остается позади. Под крылом крутые, испещренные трещинами склоны ледникового щита. Скоро показываются первые нунатаки - одинокие, торчащие изо льда скалы, напоминающие пирамиды в пустыне.
Я протираю запотевшее изнутри стекло иллюминатора.
То ли от качки, то ли по какой другой причине, тело охватывает слабость, на кончик носа набегают капли пота. Сердце бьется тяжело.
В молочной дымке за окном постепенно, как на переводной картинке, проступают все четче и четче контуры большой горной страны. Это те самые горы, где в 1958 году потерпел аварию самолет бельгийского принца Де Линя.
Над горными выходами самолет сильно встряхивает.
- Восходящие токи воздуха, - объясняет Миша. Он сидит напротив и жует корочку черного хлеба - от укачивания. Я снова смотрю в окно.
Вот здесь летел на поиски бельгийцев самолет Перова. Летчики всматривались тогда до рези в глазах в сверкающие под крылом ледники и, когда горючее было на исходе, нашли все же бельгийцев...
Наш АН-6 начинает снижаться; где-то здесь находится полевой лагерь Тони Аутенбоера. К сожалению, никто из бельгийцев не полетел с нами, хотя многим хотелось. Оказывается, финансирующая экспедицию фирма снимает с себя все обязательства по контракту при авиационных катастрофах, за исключением тех случаев, когда летчик имеет международные права. У наших летчиков таких прав нет, и бельгийцы предпочли не рисковать.
- Вот лагерь, - показывает Миша. Действительно, внизу у подножия горного хребта разбросаны на снегу черные точки. Вот и палатка, узкая, заостренная кверху. Из нее выходит человек.
Посадка. Мужчина не спеша направляется к нам. За ним показывается второй, но останавливается позади. Сбоку из-за ледяного пригорка выскакивает собачья упряжка с нартами, она быстро и легко мчится под уклон к лагерю.
Встречающий нас высокий рыжебородый блондин с тяжелым подбородком, в яркой меховой куртке и есть Тони Аутенбоер.
Обмениваемся обычными вопросами. Главный геолог дарит бельгийцу кое-какие антарктические книги, в том числе изданный в Москве сборник переводов научных статей, где есть статья и самого Тони Аутенбоера. По профессии Тони Аутенбоер тоже геолог, но его интересуют и вопросы гляциологии - науки о льде. Среди его товарищей два геодезиста, измеряющие скорости движения льда в горных ледниках, и механик.
Спутники Тони Аутенбоера, стоящие поодаль, наконец, подходят к нам. (Как это непохоже на встречи у нас, когда набегают все сразу.)
Главный геолог предлагает Тони Аутенбоеру совершить совместный полет. Видно, что тот колеблется, но затем соглашается...
Мы летим вдоль северной кромки гор, по местам, где на собачьих упряжках прошли бельгийцы. Те расстояния, на которые у них уходили дни, мы покрываем за считанные минуты.
Самолет садится, и Тони Аутенбоер показывает главному геологу наиболее интересные разрезы.
Геологическое строение этих гор во многом сходно с районами Южной Африки, где, как известно, находятся богатейшие месторождения полезных ископаемых.
Но изучение антарктических гор только начинается, и еще рано ждать открытий. Разве случай поможет.
Главный геолог и бельгиец довольны друг другом и обмениваются на прощание геологическими молотками. Тони Аутенбоер значительно моложе главного геолога, ему за сорок. В Брюсселе его ожидают двое детей. А у главного геолога уже родилась внучка.
- Дней через пять мы спустимся вниз, на станцию, - говорит Тони Аутенбоер.
Мы тепло прощаемся, и два наших самолета, сделав круг над бельгийцами, уходят на работу в горы.