09.12.2012

Знаток холода: прогулка с Нансеном к полюсу

Стыдно признаться, но первой ассоциацией, которую вызвала у меня встреча с "Фрамом", судном, на котором совершал свои дерзкие полярные походы Фритьоф Нансен, оказалась кулинарной. Его шхуна, обретшая вечную стоянку в Осло, в музее на полуострове Бюгдей, напоминает яйцо, сваренное вкрутую, а потом аккуратно продольно разрезанное.

На его нижнюю половинку и походит легендарный корабль. Как знать, может, идея придать днищу будущего судна округлую форму родилась у Нансена во время утреннего завтрака. Вдохновение — штука капризная: достаточно вспомнить другой продукт питания — яблоко Ньютона.

Как бы там ни было, форма судна, над которой Нансен работал вместе с лучшим норвежским кораблестроителем Колином Ачаром, оказалась близкой к идеалу. При плавном, обтекаемом силуэте "Фрама" лед должен был ударять в корабль, обшитый стальными пластинами, по касательной. Давить на него, но не раздавливать, а выталкивать на поверхность. Ходить трехмачтовая шхуна могла под парусами и на паровом двигателе.

Несколько фактов из жизни "Фрама"

Порядки в музее, созданном в 1936 году решением короля Норвегии, оказались на редкость демократичными. Посетителям разрешается не только почтительно рассматривать мемориальный корабль, но и подниматься на борт, заглядывать во внутренние помещения. "Фрам" — судно небольшое: 35 метров в длину, 12 — в ширину, водоизмещение — 800 тонн. Так что оно без проблем разместилось в стенах стеклянного шатра, надежно защищающего от непогоды, Хотя что она значит для корабля, имевшего дело с паковыми льдами и прочими фирменными штучками полярной стихии!

Готовясь к переходу через ледяной панцирь Гренландии, что до него не проделывал никто, Нансен, мастер на все руки, изобрел множество полезных приспособлений. Рассматривать их и даже брать в руки было очень интересно. Вот, например, "нансеновский примус" — печка со спиртовой горелкой, позволявшей экономить керосин. А электричеством корабль подпитывала маленькая ветряная мельница, обеспечивая нормальный световой режим в условиях полярной ночи. Рядом — "сани Нансена", гибкие и легкие, изготовленные без единого гвоздя — отдельные части связывались ремнями. Сапоги из оленьих шкур имеют специальные прокладки из александрийского листа, поглощающего влагу, — лучшая защита от отмораживания. Утеплены были и стены кают с одинаковым набором более чем скромных удобств и дверями, выходящими в общую кают-компанию. На косяке каждой двери вырезаны имена всех 13 членов экипажа, включая Нансена.

Над этой цифрой кое-кто подшучивал — чертова дюжина! А некоторые моряки, народ суеверный, всерьез рекомендовали Нансену не дразнить дьявола. Однако в приметы он не верил — полагался только на разум и волю человека. По счастью, все экспедиции "Фрама" обошлись без жертв, если не считать одного случая, но он произошел на суше.

Первым директором судового музея стал знаменитый полярник Оскар Вистинг, в честь которого названа одна из гор в Антарктиде. Там он побывал в составе экспедиции Руаля Амундсена к Южному полюсу. Этот поход он проделал на том же верном "Фраме", который Нансен "одолжил" на один рейс своему коллеге и другу. Надо признать, что истории не известны другие случаи подобной щедрости. Что ж, Нансен тоже был человеком "штучного производства", не знавшим равных в благородстве. Это был истинный рыцарь без единого пятнышка на доспехах.

Так вот, во время торжественной и немного грустной церемонии перемещения "Фрама" на вечный прикол Оскар Вистинг находился на его палубе. В момент, когда днище корабля чиркнуло по бетонным стоякам, на которых ему предстояло навсегда разместиться, у 65-летнего полярного волка разорвалось сердце. Гадать, почему это произошло, — дело неблагодарное. Но то была красивая смерть.

Прогулялись до полюса

"Фрам", верно послуживший науке, помог Нансену решить давно занимавшую его проблему: можно ли достичь Северного полюса, используя в качестве средства передвижения дрейфующие льды? О самом полюсе в то время было мало что известно. Спорили даже о том, что это — суша, покрытая льдом, или под ним — водная бездна? Проникнуть в зону вечных арктических льдов на тот момент не удавалось ни одной экспедиции, хотя попыток было немало, в том числе с роковым исходом.

Некоторые исследовательские группы бесследно исчезали, что попахивало мистикой. Правда, один из кораблей под названием "Жаннет", принявший на борт американскую экспедицию, след все-таки оставил. Затонул он в 1881 году у побережья Сибири, а его обломки спустя три года обнаружились у берегов Гренландии. Это подтверждало догадку Нансена, что существует сильное течение с направлением от Сибири к Северному полюсу и Гренландии. "Фрам" с его округлыми формами вполне может ужиться с какой-нибудь дрейфующей льдиной и вмерзнуть в нее. Забегая вперед, скажу, что так и произошло.

Весть о готовящейся экспедиции вызвала столь большой интерес, что принять в ней участие пожелали более 600 человек. Я прикинул: конкурс получается примерно такой, как в престижный вуз в советские времена — 46 человек на место, а их, как вы помните, на "Фраме" было всего 13. Корабль прочно вмерз в паковый лед и двинулся вместе с ним по направлению к Гренландии. Северный полюс оказался чуть в стороне от направления дрейфа и не так близко, как рассчитывал Нансен. И тогда командор решился на чрезвычайно смелый, если не безумный шаг. 14 марта 1895 года, взяв себе в партнеры самого опытного и сильного лыжника лейтенанта Йоганссена, Нансен отправился вместе с ним к Северному полюсу. До него было не так уж далеко, но и не близко: 645 километров. Путь оказался тяжелым, да еще и голодным. Взять с собой существенный запас продовольствия было нельзя, а отыскать что-либо съедобное в ледяной пустыне невозможно.

На 25-й день путешествия эти отважные лыжники решили повернуть обратно. Поскольку точное местонахождение дрейфующего "Фрама" было им неизвестно, путники, проведя рекогносцировку, решили двинуться к Земле Франца-Иосифа. Но она тоже была далековата, и в конце августа удалось добрести лишь до острова Фредерика Джексона. Дальше двигаться было нельзя — путь преградила вода. Никакого укрытия, насколько хватало глаз, не было. Но опытный полярник Нансен и здесь нашел выход — энергично работая лопатой, отрыл некое подобие землянки, обложив ее найденными неподалеку сплавными бревнами и неизвестно откуда взявшимися кусками моржовой шкуры. В общем, получилось весьма наглядное занятие в школе выживания.

У истории оказался счастливый конец. 17 июня на них случайно наткнулся богатый английский яхтсмен Фредерик Джексон, оказавшийся владельцем одноименного острова, занимавшийся исследованиями в этом районе Арктики. Все вместе они вернулись в Норвегию. Тем временем "Фрам" тоже выбрался из ледового плена. И 9 сентября все участники экспедиции встретились в Христиании, как раньше называлась норвежская столица.

Драка за Северный полюс

Нансен был одним из немногих, если не единственным руководителем полярных экспедиций, в которых все участники, независимо от своих обязанностей, были равны и доверяли друг другу абсолютно. В этом, наверное, и заключался главный секрет, почему его сложнейшие полярные походы обошлись без человеческих жертв, а страдания, неизбежные в Арктике, делились поровну и переносились без осложнений.

И еще одно немаловажное обстоятельство: слава Нансена никогда не ставилась под сомнение. А между тем вокруг мира вечных льдов и безмолвия тоже случались склоки на уровне кухонных разборок. Для сравнения приведу запись из дневника Роберта Пири, в которой он изложил свое представление об идеальной полярной экспедиции; "Один белый человек должен стоять во главе, двое белых, приглашенных в экспедицию из-за их смелости, решительности, физической выносливости и преданности руководителю, должны составлять руки, а погонщик собак и другие местные жители — тело и ноги экспедиции.

Для спокойствия мужчин необходимо взять в путешествие женщин; помимо этого они во многих отношениях так же полезны, как мужчины, а по силе и выносливости зачастую им почти не уступают". Упомянутое "спокойствие мужчин" — если требуется пояснение — поддерживалось секс-услугами выносливых и послушных туземок.

Показательно, что, вернувшись из второй высокоширотной экспедиции, Пири для поправки своего финансового положения продал Американскому музею естественной истории вместе с двумя метеоритами кости нескольких туземцев. А шестерых живых эскимосов передал — тоже не бесплатно — для исследований ученым.

Заслуги Роберта Пири, претендовавшего на лавры первооткрывателя Северного полюса, были отмечены званием контр-адмирала ВМС США, орденами и медалями. А между тем большинство исследователей в наши дни считают, что первым человеком, ступившим на Северный полюс, был не Пири, а Фредерик Кук, в прошлом его врач и соратник, а в дальнейшем заклятый враг.

Удар в спину своему хозяину нанес и темнокожий слуга Мэтью Хенсон, сопровождавший его во всех полярных экспедициях. В 1959 году, с полувековым опозданием, он объявил, что первым на Северном полюсе был именно он. Надо заметить, что эта версия весьма популярна среди афроамериканского населения США. Но это уже другая история.

Первый правозащитник ХХ века

После Первой мировой войны Норвегия, остававшаяся нейтральной страной, остро нуждалась в авторитетном дипломатическом представителе, и лучшей кандидатуры, чем Нансен, представить было нельзя. Нансен не был дипломатом, но он был человеком долга и после нелегких раздумий дал согласие. Так он стал послом Норвегии в Великобритании, представителем своей страны в Лиге Наций и верховным комиссаром по делам военнопленных.

У прославленного полярного исследователя много заслуг. Но его дочь Лив Нансен-Хейер, написавшая книгу об отце, убеждена, что его главным делом стал "нансеновский паспорт". Такое название получили введенные Лигой Наций по инициативе Нансена в 1922 году временные удостоверения личности, заменявшие паспорта для лиц без гражданства и беженцев, которые были рассеяны по многим странам мира. Некоторые брюзгливые представители русской эмиграции прозвали эти документы "нонсенс-паспортами". Но небольшие марки с портретом Нансена и надписью Societe des Nati облегчили жизнь сотням тысяч перемещенных лиц, брошенных на произвол судьбы, и помогли большинству из них вернуться на родину.

Особенно больших душевных и физических затрат потребовал от Нансена, ставшего также верховным комиссаром по оказанию помощи голодающим, объезд территорий, пораженных этой страшной бедой. В России и на Украине голодом была охвачена территория с населением свыше 40 миллионов человек. Собирая пожертвования, Нансен показывал западной аудитории сделанные им в зонах бедствия снимки-диапозитивы, при демонстрации которых некоторые зрители теряли сознание.

Выступление Нансена в Лиге Наций 30 сентября 1921 года его биограф Пер Эгель Хегге назвал "самой великой речью в его жизни". В аудитории, перед которой он выступал, были люди разных убеждений, в том числе его непримиримые оппоненты, считавшие, что нельзя помогать бедствующей России, поскольку это может укрепить позиции большевистской власти. Нансен не был политиком, не владел ораторским искусством, но, может быть, именно поэтому ему удалось найти самые точные слова, радикально поменявшие настрой аудитории. "Даже если это и так, — сказал он, — неужели найдется хоть кто-нибудь в этом собрании, кто готов сказать, что скорее допустит смерть 20 миллионов человек, чем поможет России? Я призываю присутствующих ответить на этот вопрос".

В это трудно поверить, но такой человек нашелся, причем им оказался "славянский брат" — делегат от Сербии, который в запале заявил, что предпочтет увидеть, как погибнет вся русская нация, чем рискнет оказать помощь советскому режиму. По счастью, у этого безумца, имя которого я даже называть не буду, последователей не оказалось.

Нансен победил. В его честь ежегодная правозащитная премия была названа "Медалью Нансена". А сам он получил Нобелевскую премию мира, значительную часть которой потратил на реализацию проекта помощи русским крестьянам. Замысел его был благороден, но утопичен. Он предусматривал, в частности, кредитование крестьян, выдачу им семян, скота, земледельческих орудий, ввоз в Россию сельскохозяйственных машин.

К сожалению, у большевиков имелись другие планы: на пороге была коллективизация сельского хозяйства, а чуть подальше своей очереди ждал год "великого перелома". Дальнейшее известно.

Мужество ожидания

Потомок викингов Фритьоф Нансен был человеком спортивным. Рослый, плечистый, с сильными, неутомимыми ногами лыжника. Став в 17 лет чемпионом Норвегии по бегу на лыжах, он 12 раз защищал это звание. И с будущей супругой его свела снежная трасса. Фритьоф помог очаровательной лыжнице по имени Ева выбраться из сугроба. Она оказалась дочерью знаменитого зоолога Михаэля Сарса и одной из лучших певиц Норвегии. Так забавный случай обернулся судьбой. Перед свадьбой, сыгранной в 1890 году, Фритьоф предупредил невесту, что отправляется на Северный полюс, однако Еву это не напугало. Через год, перед очередным отъездом Фритьофа на Север, у супругов родилась дочь Лив. А позже появились еще девочка и трое мальчиков.

Именно Ева освящала "Фрам" при его спуске на воду и дала судну имя, в переводе на русский означающее "вперед", — слово, которое можно считать девизом всей жизни Нансена. Фритьоф, подарив супруге книгу о своем очередном путешествии, сделал на ней надпись: "Той, которая дала имя кораблю и имела мужество ожидать". В честь своих дорогих женщин — Евы и Лив — Фритьоф назвал два острова на Земле Франца-Иосифа. А когда выяснилось, что остров все же один и только кажется "двойняшкой", на картах появилось новое название Евалив.

Источники:

1. news.day.az