Эрнст Генри Шеклтон (биографический очерк) (Болотников Н.)

Каждое общество, каждый социальный строй формирует свои типы, которыми данный строй держится. Эрнст Шеклтон типичен для капиталистической Англии - твердыни торговли и капитала. Отличный моряк, смелый исследователь, энергичный и удачливый предприниматель, он как бы олицетворяет британскую нацию, нацию мореплавателей и предпринимателей, с веками стяжавших своей родине славу "владычицы морей".

В характере Шеклтона, в его внутреннем облике, во внешности - прямой пристальный взгляд, крупные правильные черты мужественного лица, высокий умный лоб, энергичный абрис рта, крепкие челюсти - проступает истый англосакс. Шеклтон гордится своей нацией, он целенаправлен, настойчив. При осуществлении своих намерений, будь то достижение полюса или баллотировка в члены парламента, он трезво, пожалуй, даже холодно расчетлив. Ничто, кажется, не может остановить его, ни перед чем он не остановится сам, чтобы только достичь желаемого. Шеклтон честолюбив, верит в свою "счастливую звезду" - в свои силы, в успех. Он знает, что только он, и никто другой, должен добиться этого успеха любой ценой, любыми средствами, пока есть хоть один шанс, хоть полшанса на победу. И если не далась победа, то, следовательно, препятствия серьезней, сильней его: надо отступать, чтобы потом снова итти на штурм. Такова логика всех поступков, действий Эрнста Шеклтона.

Эти доведенные, кажется, "до совершенства" чувство долга, целеустремленность, рассудительность, незаурядная энергия - тот стержень, вокруг которого откладывались, выкристаллизовывались другие черты его характера.

"Стиль - это человек", сказал какой-то мудрец. В подтексте записок Шеклтона, опубликованных в этой книге, нетрудно видеть автора таким, каким он был в жизни. Рисунок его письма лапидарен, точен, сух, как запись в вахтенном журнале. Ничего лишнего, никаких отступлений от главного. Как всякий англичанин, Шеклтон внутренне сдержан. Он тщательно скрывает не только от посторонних, но и от самого себя свои эмоции. И все же, наблюдая необычные картины и явления природы, став участником острых приключений, Шеклтон не оставался равнодушным. По отдельным фразам его записей, полунамекам, видно, что и он бывал взволнован. Он цитирует Теннисона, Кольриджа, Мильтона - старых поэтов своей родины, как бы отыскивая в их рифмах отражение собственных переживаний, чувств...

Эрнст Шеклтон - отпрыск старинной ирландской фамилии - родился в Килки-хауз^* в семье врача 15 февраля 1874 года, в тот самый день, когда британская океанографическая экспедиция на бриге "Челленджер"^**

^* (Килки-хауз (Kilkea House) - имение Шеклтонов в баронстве Кайлк графства Килдэр (Kildare) в Ирландии, неподалеку от города Атай (Athy).)

^** ("Экспедиция на бриге "Челленджер" - см. прим. 1 к главе 8.)

пересекла Южный полярный круг. Английские биографы Шеклтона, отмечая это совпадение, видят в нем как бы перст судьбы, предзнаменование для будущего полярного путешественника. Позже это совпадение, как и предания семьи Шеклтонов, насчитывавших в своем роду немало моряков и даже участников полярных экспедиций, повлияло на воображение юного Эрнста, с ранних лет увлекавшегося описаниями путешествий.

В школе юный Шеклтон способностями не блистал, был не очень прилежен, не очень старателен, зачастую вызывая недовольство учителей и воспитателей своей непоседливостью и излишней бойкостью. Да разве усидишь за грамматикой, если позади каретного сарая полчища непокоренных туземцев грозят взять на абордаж галиот Эрнста - старый кузов кареты. Учебник летит в ящик стола, а мальчик пробирается по черной лестнице на двор. Через пару минут он, размахивая деревянным палашом, врезается в гущу врагов. Крапивные листья обжигают руки, колени, но храбрый капитан Джемс Кук^* в упоении битвы не замечает ран... Это - детство.

^* (Кук, Джемс (Cook, J.) (1728-1779) - национальный герой Англии, знаменитый мореплаватель. Сын батрака, Кук достиг известности благодаря своим способностям и знаниям.

С 1768 по 1779 год совершил три кругосветных плавания, в ходе которых открыл много островов в Тихом океане, в том числе Новую Зеландию, Гавайские острова, Новую Каледонию и др. Открытия Кука способствовали также значительному расширению владений Англии и ее колониальной торговли. Во время последнего плавания при высадке на Гавайских островах был убит. )

Юность Эрнста Шеклтона прошла в море.

Генри Шеклтон-старший хотел, чтобы его сын Эрнст был врачом, как он сам и как его тесть, дед мальчика, покойный мистер Гэйвен. Это имя произносилось всегда с особой почтительностью: мистер Гэйвен, крупный медик, был уполномоченным Королевской ирландской полиции, много плавал по свету и одно время занимал даже пост генерального инспектора полиции на Цейлоне. Узнав о желании сына стать моряком, Шеклтон-старший не стал противодействовать. Когда Эрнст окончил школу, отец использовал свои знакомства, чтобы устроить сына юнгой на 1600-тонный клипер "Хогтон Тоуер" ["Hoghton Tower"], отправлявшийся в дальнее плавание. В последних числах апреля 1890 года "Хогтон Тоуер" покинул берега Англии и направился через Атлантику вокруг южной оконечности Америки мыса Горн в чилийский порт Вальпараисо.

Предположение отца, что тяготы дальнего плавания развеют юношеские мечтания сына, заставят его отказаться от карьеры моряка, не оправдались. Плавание на "Хогтон Тоуере", на котором сохранялись добрые старые традиции парусного флота, было суровой, но отличной школой для Шеклтона. Он прослужил на клипере четыре года, совершил два дальних плавания в Чили и одно кругосветное.

"Море закалило его здоровье", - пишт биограф Шеклтона проф. X. Р. Милль, - хорошие задатки, бывшие в нем, развились. Он превратился в настоящего моряка, с открытым, веселым характером, твердого и настойчивого, обладавшего терпением и выдержкой, умевшего владеть собой и заставить других подчиняться его требованиям. Во время плавания Шеклтон не терял свободного от службы времени даром, а старался чтением пополнить недостатки своего образования. Вместе с тем обнаруживавшаяся еще в школе склонность к литературе и в особенности к поэзии развилась в настоящую страсть. Он читал и изучал английских поэтов и особенно пристрастился к произведениям Броунинга и Теннисона".

'Квэст'

По возвращении из кругосветного плавания Шеклтон смог без особого труда сдать экзамен на младшего штурмана и получить место третьего помощника на пароходе "Монмоусшайр" ["Monmouthshire"] Уэльской регулярной линии, совершавший рейсы в Японию, Китай и Америку.

Англо-бурская война^* застала Шеклтона в должности третьего помощника капитана транспорта "Тинтайгл кастл" ["Tintagel Castle"], перевозившего английских волонтеров из Соутгэмптона (Южная Англия) к месту военных действий против буров в Кэптаун. В январе 1901 года Шеклтон был переведен на транспорт "Карисбрук кастл" ["Carisbrooke Castle"] водоизмещением 7600 тонн - самое большое судно, на каком он когда-либо служил и на котором совершил свое последнее плавание как торговый моряк. В конце того же года младший лейтенант королевского военного флота Эрнст Генри Шеклтон уже правил вахту на мостике экспедиционного судна "Дискавери" Британской антарктической экспедиции.

^* (Англо-бурская война - захватническая война Великобритании против южноафриканских бурских республик Трансвааля и Оранжевой (1899-1902 годы), завершившаяся превращением этих республик в английские колонии.)

Шеклтон плыл по пути Джемса Кука, любимого героя своих детских мечтаний, плыл к берегам неизведанного шестого материка.

Памятник на могиле Шеклтона в Грюнвикене

Антарктида и поныне не раскрыла даже сотой доли своих тайн, а шесть десятков лет назад она вовсе была "белым пятном" на карте нашей планеты. Много веков, много жертв, лишений, тяжких мук потребовалось перенести человеку, чтобы гипотетическую землю античных ученых - "Terra incognita australis" - "неизведанную южную землю" - он мог назвать твердью. Но кто, зачем разыскивал эту обледенелую твердь?

Одни искали там подтверждения своих умозрительных гипотез, другие - алмазные россыпи и золотоносные жилы, третьи - тучные, плодородные земли, на которых можно сеять хлеб, разводить скот без опасения, что тебя найдут отцы святой инквизиции или ландскнехты феодала-барона, четвертые стремились туда за драгоценными шкурками котиков или китовым жиром...

Много блестящих открытий было сделано в южных морях искателями легендарной земли, но сколько небылиц привозили они с собой в родные гавани. Встреча с проплывшим в тумане айсбергом породила легенду о "летучем голландце", в котором роль матросов - выходцев с того света играли доселе невиданные птицы пингвины или, как их называли раньше, - маншоты. Мелодичные горловые звуки, издаваемые некоторыми южнополярными тюленями воспринимались как пение сирен, заманивающих доверчивых моряков в пучину...

Среди этих искателей было немало и сынов Альбиона - соотечественников Шеклтона, искавших на планете новые места, где, пока не опередили их конкуренты, можно воткнуть древко "Юнион Джека" - полосатого флага его величества короля.

В конце восемнадцатого века туда, в антарктические воды, устремился знаменитый Джемс Кук. Он трижды пересек Южный полярный круг, совершил опасное плавание вокруг Антарктиды, но места для древка "Юнион Джека" и новых подданных его величества там не нашел. То ли для того, чтобы оправдаться перед лордами Адмиралтейства, то ли, чтобы дезинформировать возможных конкурентов, Кук, этот непререкаемый авторитет в вопросах открытия новых земель, высказался о полной невозможности достижения южного материка, если таковой вообще существует. Казалось бы, это должно было положить конец поискам шестого континента мира. Прошло полвека. Затем как "для открытия земель, так и для приближения к Южному полису" из далекого Кронштадта пришли русские шлюпы "Восток" и "Мирный". Их командиры Фаддей Беллинсгаузен и Михаил Лазарев провели корабли сквозь штормы и бури вплотную к окраине ледяного панцыря Антарктиды и тем самым открыли ее для человечества, для науки.

Протекли еще десятилетия, отдельные исследователи, китобоп, пытаясь проникнуть на дальний Юг, нанесли на карту новые участки побережья ледовитого континента, обогатили науку новыми сведениями, но до самого конца XIX века никто из людей не ступил на землю Антарктиды. Эта честь выпала на долю норвежского натуралиста Карстенса Эгеберг Борхгревинка в те дни, когда Эрнст Шеклтон плавал на "Монмоус-шайре".

Подвиг Борхгревинка и его товарищей, добровольно оставшихся зимовать в Антарктике, развеял ореол недоступности южного материка, открыл новую фазу в истории полярных стран.

Еще в семидесятых годах прошлого столетия австрийский арктический путешественник Карл Вейпрехт^* выдвинул проект международного сотрудничества в исследовании полярных областей. В основе его проекта лежали интересы мировой науки: без всестороннего, согласованного изучения природы полярных областей невозможно было развитие ряда отраслей физико-географических знаний. Идея эта нашла последователей в некоторых странах, но вскоре приняла искаженную форму соперничества наций в достижении полюсов. Тому в немалой степени способствовала международная общеполитическая обстановка.

^* (Вейпрехт, Карл (1838-1881) - австрийский полярный исследователь, лейтенант флота. В 1871 году вместе с другим австрийским исследователем Юлиусом Пайером возглавлял первую австро-венгерскую полярную экспедицию на судне "Исбьерн" ("Белый медведь"), имевшую целью изучение ледового режима Баренцова моря. В 1872-1874 годах они руководили другой экспедицией на судне "Тегеттгоф", отправленной с целью исследования моря к северо-востоку от Новой Земли. Эта экспедиция открыла архипелаг Земли Франца-Иосифа, существование которого, кстати, было предсказано раньше русскими учеными П. Кропоткиным и Ф. Шиллингом. В 1875 году К. Вейпрехт выступил на съезде немецких естествоиспытателей и врачей в Граце с докладом "Основные принципы арктических исследований". Он предлагал силами нескольких государств построить вокруг полюса сеть полярных станций, на которых бы проводилось комплексное изучение северной природы. Проект К. Вейпрехта, получивший позже название Международного полярного года, был осуществлен уже после смерти автора в 1882/83 г. Второй Международный полярный год состоялся в 1932/33 г. Третье подобное международное научное предприятие, но в сравнительно больших масштабах, получило название Международного геофизического года (с 1 июля 1957 г. до 31 декабря 1958 г.).)

Вступление в конце XIX - начале XX века ряда высокоразвитых капиталистических стран на стезю империализма вызвало борьбу этих стран за последние куски неподеленного мира, за передел уже разделенных кусков как за существующие, так и возможные в будущем источники сырья. К тому времени "ничейными" оставались лишь полярные области. Немудрено, что на различных международных ученых конгрессах, конференциях эти вопросы вышли из стадии благих пожеланий и обрели некоторую реальность. В частности, так было и в вопросе исследования Антарктики.

"Антарктические области являются величайшим объектом для будущих географических исследований", - констатировал в своей резолюции Шестой лондонский географический конгресс 1895 года. Спустя четыре года седьмой Берлинский конгресс уже выработал общий план исследования Антарктики. Для осуществления этого плана было послано пять крупных экспедиций: Германии, Франции, Швеции с Норвегией и Великобритании. Немецкая экспедиция профессора Эриха фон Дригальского^* отправилась на судне "Гаусс" обследовать побережье Антарктиды в индоокеанском квадранте, между Землей Уилкса и Землей Кемпа; французская экспедиция Жана Б. Шарко^** на судне "Франсэ", шведская доктора Отто Норденшельда на китобойном судне "Антарктик" и шотландская - У. С. Брюса^*** на пароходе "Скотия" занялись исследованием побережья южного материка и прилегающих к нему морей Уэдделла и Беллинсгаузена в атлантическом и тихоокеанском квадранте. Пятая английская экспедиция на судне "Дискавери" под начальством Роберта Скотта^**** должна была работать в море Росса - в новозеландском квадранте.

^* (Дригальский, Эрих (1865-1949) - немецкий полярный исследователь и географ, профессор Мюнхенского университета. В 1891 и 1892- 1893 годах возглавлял экспедицию по исследованию льдов Западной Гренландии. В 1901-1903 годах руководил немецкой антарктической экспедицией на судне "Гаусс". Экспедиция основала на острове Кергелена метеостанцию, открыла и обследовала в южной части Индийского океана участок побережья Антарктиды, названный Землей Вильгельма II. В 1910 - 1912 годах Э. Дригальский участвовал в Шпицбергенской экспедиции, изучавшей возможности применения дирижаблей в Арктике.)

^** (Шарко, Жан Батист (1866-1936) - французский полярный исследователь, океанограф. В 1903-1905 годах возглавлял экспедицию на судне "Франсэ", посланную на поиски экспедиции О. Норденшельда. Узнав, что его опередили аргентинцы, Шарко занялся исследованием западного побережья Земли Греэма. В 1908-1910 годах возглавлял другую антарктическую экспедицию на судне "Пуркуа-па?" ("Почему бы нет?") и нанес на карту Землю Шарко (к западу от Земли Александра I), исследовал море до 124° з. д. Трагически погиб во время сильного шторма в Гренландии.)

^*** (Брюс Ульям (1867-1921) - шотландский полярный исследователь, океанограф. В 1902-1904 годах возглавлял антарктическую экспедицию на пароходе "Скотия". В море Уэдделла на 72° 18' ю.ш. экспедиция увидела край ледяного барьера. Обнаружив в этом районе моря падение глубин дна, большое количество птиц, Брюс высказал предположение, что ледяной барьер - окраина материка. Неизвестную землю, лежавшую за барьером, он назвал Землей Котса. С 1909 по 1920 год Брюс совершил семь экспедиций на Шпицберген.)

^**** (Скотт, Роберт Фалькон (Scott, R. F.) (1868-1912) - выдающийся английский исследователь, военный моряк. В 1901-1904 годах возглавлял Британскую национальную антарктическую экспедицию на судне "Дискавери", которая открыла Землю короля Эдуарда VII, обследовала Землю Виктории, центральную часть шельфового ледника Росса. Сам Скогг пытался достигнуть Южного полюса, но дошел только до 82°17' ю. ш. В 1910-1912 годах Скотт, будучи начальником другой экспедиции (на судне "Терра Нова"), совершил второй поход к полюсу. 17 января 1912 года он с четырьмя товарищами достиг цели, но его опередил норвежский исследователь Р. Амундсен, посетивший Южный полюс месяцем раньше. На обратном пути вся группа Скотта погибла от голода и стужи в 11 милях от склада. Дневники Р. Скотта, которые он вел на протяжении всей экспедиции вплоть до последнего дня жизни, считаются одними из замечательных и вместе с тем трагичных произведений полярной литературы (см. "Последняя экспедиция Р. Скотта". Географгиз, М., 1955).)

Значительно легче разрешился теперь и вопрос субсидирования этих экспедиций. Правительства, крупные капиталисты охотней ссужали исследователей деньгами. Так, на экспедицию Дригальского германский рейхстаг отпустил 1200 тысяч марок; 35 тысяч марок было собрано по подписке. На экспедицию Скотта парламент выделил 50 тысяч фунтов стерлингов; 30 тысяч фунтов пожертвовал крупный английский капиталист Л. Лонгстаф, шесть тысяч - другой меценат А. Хармсуорт; восемь тысяч было собрано по подписке Лондонским географическим обществом и 3,5 тысячи фунтов стерлингов составили пожертвования частных лиц, собранные редакциями газет метрополии и колоний.

Пресса, прославляя подвиги исследователей, будила в массах желание следовать их примеру. Тысячи добровольцев - ученых, моряков, людей других профессий и специальностей, влекомые лучшими побуждениями, готовы были жертвовать жизнью во имя науки. Они осаждали организаторов экспедиций просьбами взять их в высокие широты. Удавалось же попасть туда единицам. Одним из счастливцев оказался и ЭрнстШеклтон.

Таков социологический фон, на котором началась его карьера полярного путешественника

Британская национальная антарктическая экспедиция на судне "Дискавери" была организована по инициативе и стараниями президента Королевского географического общества сэра Клементса Маркема, активного поборника дела исследования полярных стран. Возглавлял экспедицию капитан Роберт Фалькон Скотт, энергичный, смелый военный моряк, горячо интересовавшийся научными исследованиями. Первым помощником его был лейтенант Чарльз В. Р. Ройдс [Charles W. R. Royds], вторым - лейтенант Мичелл Барни [Michael Barne], третьим - лейтенант Альберт Б. Армитедж [Albert В. Armitage] и четвертым - новоиспеченный младший лейтенант Эрнст Шеклтон.

6 августа 1901 года экспедиционное судно "Дискавери" покинуло берега Англии, а через пять месяцев его штевень уже резал воды моря Росса. Обследовав окрестности мыса Адэр - северо-восточную оконечность Земли Виктории - экспедиция продолжила плавание на юг у побережья Земли Виктории, а затем на восток вдоль шельфового ледника Росса или как его иначе называют Великого ледяного барьера Росса. У восточной окраины Барьера путь судну преградила полоса дрейфующих льдов, за которой виднелись горы неизвестной земли. Скотт назвал ее Землей короля Эдуарда VII. Мореплаватели вынуждены были повернуть обратно и плыть на запад, выискивая в Барьере удобное место для зимовки.

У юго-западной оконечности острова Росса, близ мыса, названного по имени лейтенанта Армитеджа, на берегу были построены вместительный дом - убежище для людей на случай гибели судна и домики для научных наблюдений. С первых же дней зимовки начались регулярные гидрометеорологические, магнитные и иные наблюдения, тренировочные санные походы, поездки на собачьих упряжках, работы по устройству вспомогательного склада на пути к Южному полюсу, куда намеревался итти начальник экспедиции.

К осуществлению своего намерения Скотт приступил только в начале весны. 2 ноября 1902 года Скотт, Уилсон и Шеклтон отправились на трех собачьих упряжках к полюсу. Две недели их сопровождала вспомогательная партия, но 15 ноября она возвратилась назад, а полюсная партия продолжала путь на юг. Продвижение шло очень медленно, давалось с большим трудом. Поверхность барьерного льда была изрезана глубокими трещинами, собаки вязли в рыхлом снегу. Люди страдали от недоедания, снежной слепоты.

14 декабря под 80°30' ю. ш. путешественники устроили склад, оставив в нем все, без чего можно было обойтись.

Последний день 1902 года застал группу Скотта на 82°15' южной широты, в восьми милях от Западных гор, против долины, прорезавшей хребет в западном направлении. Скотт назвал ее - проход Шеклтона [Shackleton Inlet], Путь к горной цепи преградил ледяной обрыв.

Группа Скотта вынуждена была возвращаться. Запасы пищи кончались, их едва могло хватить до склада. Собаки околевали. Более слабых псов приходилось убивать, чтобы кормить остальных. 14 января 1903 года путники добрались до склада. У всех трех обнаружились признаки цынги. Шеклтон кашлял кровью. С каждым днем ему становилось все хуже и хуже. Скотт и Уилсон взяли на себя труд везти сани, хотя сами также тяжко страдали. 3 февраля изнемогавших от холода и цынги путешественников встретила вспомогательная партия и помогла добраться до судна.

Состояние здоровья Шеклтона вынудило Скотта отправить его в Англию на вспомогательном судне "Морнинг", доставившем почту и запас свежего продовольствия и угля для второго года зимовки.

"Это было горчайшим разочарованием для Шеклтона, - пишет его биограф профессор X. Милль. - Он чувствовал, что приступ цынги не серьезней, чем у других, и что через месяц спокойной жизни он вполне мог бы поправиться. Дисциплина заставила Шеклтона беспрекословно подчиниться распоряжению начальника, но он решил, что впоследствии постарается доказать свою полную пригодность к полярным путешествиям".

Впрочем то, что Шеклтон считал неудачей, принесло ему такую славу, о которой недавний штурман "Карисбрук кастл" и не мечтал.

Непосредственный участник смелой вылазки к Южному полюсу, он был первым, кто поведал миру об открытиях экспедиции Скотта, ему и достались первые лавры. Доклады, сообщения Шеклтона в научных обществах, аристократических клубах, публичные выступления, собиравшие многочисленную аудиторию, статьи в газетах и журналах, способствовавшие повышению тиража этих изданий, - создали ему широкую популярность. Шеклтон получил звание лейтенанта флота, и вместе с ним новое назначение - руководить подготовкой вспомогательной экспедиции для освобождения прочно вмерзшего в лед "Дискавери". Теперь посылалось два судна - "Морнинг" и вновь приобретенная деревянная шхуна-тюленебой "Терра Нова". Шеклтон принялся за дело с присущей ему энергией и отлично справился с ним: вспомогательная экспедиция была снаряжена и отправлена в срок. Позже она вызволила "Дискавери" из ледяных оков и экспедиция Скотта возвратилась на родину.

К тому времени Шеклтон занимал должность скорее почетную, нежели доходную, секретаря и казначея Королевского шотландского географического общества в Эдинбурге.

"В Эдинбурге, - пишет X. Милль, - молодой энергичный секретарь сумел расшевелить несколько заглохшее географическое общество и вдохнуть в него новую жизнь. За год своей службы он привлек большое число новых членов в общество, поднял его издательскую деятельность, организовал ряд научных экспедиций, заседаний, докладов".

Женитьба на Эмилиа Дорман, дочери капиталиста, укрепила связи Шеклтона с финансовыми кругами, создала ему сравнительно прочное положение в обществе.

"Счастливая звезда", в которую так верил Шеклтон, сулила успех в его начинаниях. Теперь-то он имел больше возможностей целиком посвятить себя делу исследования полярных стран, "доказать свою полную пригодность к полярным путешествиям". Однако честолюбие увело его в другом направлении - на скользкую стезю буржуазного политического деятеля. Во время парламентских выборов 1905 года Шеклтон отказался от поста секретаря географического общества и выставил свою кандидатуру в члены парламента от партии либерал-юнионистов в округе города Данди. Вряд ли Шеклтона глубоко волновал ирландский вопрос - добьются ли его земляки самоуправления или нет, но принадлежность к партии могла открыть ему путь в парламент, в высшее общество, к богатству. Мечты о полярных путешествиях временно отошли на задний план.

Кандидатура Шеклтона на выборах провалилась, он оказался на четвертом, предпоследнем месте, собрав лишь 3865 голосов, тогда как его соперники, кандидаты либералов и лейбористов, получили от шести до девяти тысяч голосов.

Потерпев поражение на этом поприще, Шеклтон переехал в Лондон, где занялся "охотой за счастьем", иначе игрой на бирже, однако, как свидетельствует его биограф, по неопытности потерпел неудачу. Большие выгоды сулил контракт на перевозку морем русских солдат - защитников Порт- Артура, возвращаемых на родину из японского плена, с Тихого океана на Балтику. Шеклтон собрался было уже отправиться в пятимесячное плавание, но дело лопнуло: и тут его опередили более ловкие конкуренты.

В эту полосу невезения выручил друг Шеклтона - крупный капиталист Уильям Бирдмор (позжелорд Инвернэйрн). Он предложил Шеклтону прилично оплачиваемую должность секретаря технического комитета в Глазго. Это было нечто вроде экспериментально-конструкторского бюро, которое занималось созданием новых типов экономичных газовых двигателей.

Спокойная, размеренная служба в техническом комитете не удовлетворяла Шеклтона, поэтому мысль о новом походе к Южному полюсу все настойчивей и настойчивей терзала его, еще больше разжигала его честолюбие. В то время, когда имя Скотта было у всех на устах, пестрело в заголовках газет, он, Шеклтон, моряк "летучей рыбы", избороздивший весь свет, должен довольствоваться пресной, скучной работой в комитете. Он, и только он должен водрузить полосатый флаг Соединенного Королевства на Южном полюсе! Нельзя допустить, чтоб его опередили другие. Конкурентов пока не было, но они могли внезапно появиться теперь, когда Скотт доказал возможность передвижения по ледниковому щиту Росса. Разве тот же Скотт не откажется от вторичной попытки достичь полюса? Правда, ему понадобится год-другой, чтобы разделаться с отчетами, а потом столько же, чтобы подготовить новую экспедицию. Поэтому нужно немедля организовать свою, свою экспедицию. У него есть полярный опыт, обширные знакомства, популярность. Нет только денег.

И это было главным препятствием. Шеклтон здраво оценивал обстановку. На сбор денег по подписке мало надежды. Он знал своих соотечественников. Английская публика, возлагавшая столько надежд на экспедицию Скотта, ждавшая от нее великой славы для Англии и поэтому не скупившаяся тогда на пожертвования, - теперь испытывала разочарование, мало была расположена, чтобы снова давать деньги. Значит, надо добывать средства иным путем. Надо расшевелить публику, отыскать меценатов, которые согласились бы дать несколько тысяч гиней, чтобы прославить свои имена, надо заключить договора с издателями книг, газет, запродать им монопольное право на опубликование экспедиционных материалов. Шеклтон готов был продать душу дьяволу, только бы достать, достать во что бы ни стало денег. Он добьется успеха, достигнет полюса! Риск - удел смелых. Если "счастливая звезда" его еще не угасла, то он выйдет победителем и тогда, тогда место в парламенте ему обеспечено...

Заручившись поддержкой своего друга Бирдмора, Шеклтон выступил с проектом новой экспедиции в газетах, а затем в "Географическом журнале" ["Geographical Journal"], органе Королевского географического общества.

Вызов был брошен. Отступление назад невозможно. Свою репутацию, свое состояние, свою жизнь Шеклтон поставил на карту. Или победа или...

О том, как и чего достиг он, читатель уже прочел в этой книге.

"Дома все обстояло благополучно, весь мир был доволен нашей работой, и, казалось, что отныне в жизни нам предстоит только счастье".

Этими словами Шеклтон заканчивает книгу "В сердце Антарктики". Да, мир остался "доволен" победой англичан, ибо подвиг - а они совершили подвиг - всегда заставит биться человеческие сердца. "Счастливая звезда" Шеклтона разгорелась еще ярче.

Что из того, если он не достиг заветной цели, если "Юнион Джек", сшитый руками королевы Александры, оставлен на 88°23' ю. ш., в каких- нибудь 97 милях от Южного полюса, у Шеклтона был другой козырь, ради которого Англия простила ему неудачу - британский флаг, некогда воздвигнутый Джемсом Россом на Северном магнитном полюсе, теперь развевался и на Южном.

14 июня 1909 года Англия приняла Шеклтона и его товарищей как национальных героев. Отважных полярников встречали тысячные толпы лондонцев. Они готовы были выпрячь лошадей из экипажа Шеклтона и везти на себе. Торжественные приемы, заседания в научных обществах, клубах, учебных заведениях страны следовали одно за другим. Так длилось несколько месяцев. Затем - полуторагодичное турнэ четы Шеклтонов по странам Европы и Америке, превратившиеся в сплошной триумф: повсюду встречи, овации, почести. После "великого норвежца" - Нансена - таких лавров никто из исследователей еще не собирал.

Шеклтон был избран почетным членом двадцати географических и иных научных обществ мира, награжден золотыми медалями этих обществ. Правительства России, Швеции, Дании, Италии, Германии наградили его орденами.

В Петербурге, куда Шеклтон прибыл по приглашению Русского географического общества, он встретил теплый прием. Его приветствовали П. П. Семенов-Тян-Шанский, Ю. М. Шокальский, другие видные ученые России. Царь Николай II, к которому Шеклтон имел рекомендательное письмо от принца Генри, соизволил дать аудиенцию, длившуюся около двух часов, а затем собственноручно приколол гостю орден святой Анны. Такой чести не был удостоен даже Нансен. Этот жест последнего царя ни в какой степени не был вызван жгучим интересом Романова к вопросам полярных исследований. Дело обстояло проще: приезд Шеклтона в Петербург совпал с расцветом англо-русского альянса.

По этому поводу X. Милль острит: Скотт, Амундсен побороли льды моря Росса, перебрались через зияющие трещины ледника Бирдмора, преодолели тяготы пути по пустынному плато короля Эдуарда VII, однако не смогли, как Шеклтон, проникнуть ко дворам трех прославленных, но обанкротившихся династий Европы - Гогенцолернов в Берлине, Габсбургов в Вене, Романовых в Петербурге.

Громкой славе Шеклтона способствовал наблюдавшийся в те годы повышенный интерес мировой общественности к полярным странам. Экспансионистские устремления, узконациональное самолюбие, сугубо спортивный азарт, с одной стороны, жажда познания, готовность самопожертвования ради торжества науки, с другой - сплелись в сложном клубке страстей, меркантильных расчетов и благородных побуждений. Все это и вызвало то, что вошло в историю под названием "полярного гандикапа", когда ряд государств в опасении, что их опередят другие, усиленно снаряжал полярные экспедиции с целью утвердить свое право на еще "ничейные" земли.

Особенно манил исследователей шестой материк с его огромными пространствами, неизведанными недрами, возможными запасами полезных ископаемых. В Англии шотландец Уильям Брюс, а в Германии Вильгельм Фильхнер^* выступили с проектом трансантарктической экспедиции, которая должна пересечь южный материк через полюс. Бывший участник экспедиции Шеклтона Дуглас Моусон^** готовился исследовать Землю Уилкса. Впервые в истории отправлялись в полярные страны японцы; они тоже стремились к Южному полюсу.

^* (Фильхнер, Вильгельм (род. в 1877 г.) - немецкий путешественник, исследователь Тибета. В 1911-1912 годах возглавлял антарктическую экспедицию на судне "Дейчланд". Экспедиция предполагала совершить поход через антарктический материк. Этого ей сделать не удалось. В море Уэдделла на 77° ю. ш. открыла неизвестный участок побережья Антарктиды - Землю принца-регента Луитпольда.)

^** (Моусон, Дуглас (Mawson, D.) (род. в 1882 г.) - новозеландский исследователь Антарктики, геолог, участник экспедиции Э. Шеклтона на "Нимроде" (1907-1909 годы). В 1912-1914 годах возглавлял австралийскую антарктическую экспедицию на судне "Аврора". Экспедиция исследовала побережье Антарктиды между Землями Виктории и Вильгельма II, положила на карту Земли короля Георга V и королевы Мэри, собрала ценные материалы по океанографии антарктических морей. В 1929-1931 годах Д. Моусон возглавлял англо-австрало-новозеландскую экспедицию на судне "Дискавери", открывшую Землю Мак-Робертсона, уточнил линию побережья антарктического материка между Землями Сабрина и принцессы Елизаветы. По настоянию Д. Моусона в 1947 году были основаны австралийские правительственные станции на островах Маккуори и Хэрд.)

Слишком много появилось соперников, чтобы Англию это не взволновало. Она не могла допустить, чтоб на Южном полюсе развевался другой флаг, кроме "Юнион Джека". С этой целью была снаряжена новая экспедиция Роберта Скотта, который и не подозревал, какой удар готовила ему судьба.

В соперничестве наций тогда победила Норвегия: Амундсен пришел к Южному полюсу на четыре недели раньше Скотта и благополучно возвратился. Группа же Скотта погибла на обратном пути от голода и стужи в каком-нибудь десятке миль от склада. Фильхнер не смог высадиться на берег Антарктиды: его судно "Германия" было зажато дрейфующими льдами моря Уэдделла и вынесено к северу. Японская экспедиция лейтенанта Тиоку Ширазе высадила два отряда: один на шельфовом леднике Росса, другой - на Земле короля Эдуарда VII. Первый отряд дошел до 80°5' ю. ш.; другой - совершил восхождение на одну из вершин горной цепи королевы Александры. Австралазийская экспедиция Дугласа Моусона, в составе которой находился и другой соратник Шеклтона - Фрэнк Уайлд, открыла Землю королевы Мэри, обследовала ледники Земли Адели.

Сколь ни значительны были научные достижения Шеклтона и Скотта победа норвежцев сильно ударила по национальному самолюбию британцев. Чтобы вернуть "обиженному" английскому флагу былую славу, требовался какой-то необычайный подвиг, который удивил бы мир своей дерзостью, размахом и вместе с тем позволил бы Англии застолбить именем короля новые пространства ледового материка.

Это взялся сделать Шеклтон.

Он перехватил идею Брюса и Фильхнера и выступил с проектом трансантарктической экспедиции Огромная популярность, поддержка правящих и финансовых кругов Англии помогли Шеклтону сравнительно легко получить нужные средства и в конце 1913 года он занялся снаряжением и укомплектованием штата новой экспедиции. Из старых полярников дали согласие на участие в экспедиции Фрэнк Уайлд, бывший штурман "Нимрода" Энэас Макинтош, художник Джорж Марстон, моряки Томас Крин и Альфред Читэм. Остальной состав был набран из новичков.

Экспедиция разделялась на два самостоятельных отряда. Главный отряд Шеклтона отправлялся на парусно-паровом судне "Эндьюранс"^* в море Уэдделла. Судно должно было высадить сухопутную партию Шеклтона с собачьими упряжками и запасом продовольствия на Берег принца Луитиольда. Отсюда партии предстояло совершить переход через материк: до полюса - по абсолютно девственным местам, дальше, уже на север, знакомой дорогой - по плато короля Эдуарда VII, леднику Бирдмора, ледяному щиту Росса к проливу Мак-Мёрдо. К тому времени вспомогательный отряд Макинтоша, отправлявшийся в море Росса на судне "Аврора", должен был устроить базу на мысе Хижины или мысе Эванс и расставить склады продовольствия от базы до ледника Бирдмора.

^* ("Эндьюрэнс" ("Endurance"), что значит - терпение. Название это Э. Шеклтон взял из девиза фамильного герба своей семьи: "Терпением побеждаем" ("By endurance we conquer").)

К концу июля 1914 года все приготовления в Лондоне закончились. "Эндьюрэнс" готов был к отплытию, но, видимо, удача изменила Шеклтону. Его "счастливая звезда", до сих пор столь безмятежно сиявшая на небосклоне, закатилась. Весь ход этой экспедиции - сплошная цепь злоключений. К чести Шеклтона следует сказать: борьба была мужественной и он устоял под ударами судьбы.

Сначала отплытие "Эндьюрэнса" из Англии чуть не сорвала начавшаяся первая мировая война. Затем по пути на юг выяснилось, что судно не столь уж прочно, как казалось при покупке, а часть команды, завербованной в связи с войной из белобилетников, оказалась мало пригодной для полярного плавания. Но главные испытания ждали Шеклтона впереди.

Чрезвычайно трудная ледовая обстановка в море Уэдделла отняла у экспедиции много времени на поиски прохода к югу и на борьбу со льдами. Только 10 января 1915 года "Эндьюрэнс" подошел к берегам Антарктиды. Казалось, счастье улыбнулось мореплавателям - здесь была открытая вода. Судно быстро продвигалось к цели - заливу Вакселя на Береге Луитпольда, который Шеклтон избрал отправным пунктом санного похода. Улыбка судьбы была мимолетной. Через пять суток на 76°36' ю. ш. и 31°31' з. д. "Эндьюрэнс" встретил льды и был зажат ими. Начался многомесячный дрейф. Судно, влекомое льдами, сначала дрейфовало на юг, а затем - на север. Планы Шеклтона на достижение берега полюса безнадежно рухнули. Теперь все его мысли были направлены на то, чтобы сохранить судно и людей. В октябре 1915 года "Эндьюрэнс" был раздавлен льдами и затонул. Люди высадились на лед, разбили лагерь. Льдина продолжала дрейфовать к северу. Пока хватало продуктов, спасенных с раздавленного судна, пока удавалось охотиться на тюленей, жизнь на льдине была довольно сносной. Все были заняты своими делами: ученые - наблюдениями, моряки - укреплением и оснащением шлюпок, чтобы в случае надобности на них можно было бы переправиться на сушу. С приближением зимы положение экспедиции ухудшилось. Под влиянием лишений среди команды начались несогласия. Шеклтон сумел наладить дисциплину и тем самым спасти коллектив от развала.

В начале апреля 1916 года, когда дрейфующий лагерь находился в проливе Брандсфилда, льдина начала ломаться, быстро уменьшаться в размерах, появились разводья. Шеклтон принял решение покинуть ледовый лагерь и добираться на шлюпках на один из Южно-Шетландских островов. Шлюпки были спущены на воду, но понадобилось еще несколько дней, чтобы они смогли выбраться из ледяного крошева в открытое море. Здесь экспедицию ждали новые, еще более серьезные испытания. Сильная качка, мороз, сырость, нехватка пресной воды изнуряли людей. На рассвете 15 апреля они все же добрались до острова Мордвинова (Элефант)^*. Впервые за последние 17 месяцев под ногами измученных людей была земля, голая, безжизненная, обледенелая земля.

^* (Остров Мордвинова (или остров Элефант), был открыт русской антарктической экспедицией Беллинсгаузена - Лазарева 29 января 1821 года. Название Элефант (Слоновый) дано позже английскими китобоями.)

Но было ли это спасением? На этот вопрос никто ответить не мог. Шеклтон понимал: никакая спасательная экспедиция не станет искать их на этом острове, отстоявшем на тысячи миль от Берега Луитпольда. Надежды на помощь извне не было, следовало полагаться лишь на самих себя. Перед Шеклтоном встала дилемма: либо отправить на Южную Георгию, где находился поселок китобоев, одну шлюпку с наиболее опытными людьми, чтобы они добились там присылки на остров спасательной экспедиции, либо всем оставаться здесь, уповая на волю божью. Шеклтон избрал первый, наиболее трудный вариант и взялся сам его осуществить.

24 апреля Шеклтон и с ним еще пять моряков, в том числе капитан "Эндьюрэнса" Уорслей и второй помощник Томас Крин, отправились на вельботе "Джеймс Кэрд" в невероятно трудное плавание по бурному океану. В течение нескольких суток они не могли не только отдохнуть, обсушиться, согреться, но даже встать и выпрямиться - разве что на минуту и то держась за мачту и снасти. Чтобы разогреть скудную пищу, одному из них приходилось держать на руках примус, а двум другим поддерживать котелок, приподнимая его, когда вельбот кренился. В таких условиях выдержка, спокойствие и уверенность начальника были особенно важны.

"Шеклтон, - пишет X. Милль, - оставался все время внешне спокойным и даже как бы веселым, он пользовался каждым случаем отпустить какую-нибудь шутку, рассмешить товарищей, чтобы поднять их настроение. В этом отношении ему превосходную помощь оказывал Уорслей, отличавшийся полной невозмутимостью".

9 мая, на пятнадцатые сутки кошмарного плавания, уже вблизи от Южной Георгии, "Джемс Кэрд" был захвачен сильным штормом, чуть не погубившем растерзанное суденышко и людей. Еще двое суток заняли поиски места высадки - из воды повсюду торчали отвесные скалы. Чтобы спасти людей, страдавших от холода, голода и жажды, Шеклтон решился на риск. Высадка происходила в темноте в какой-то узкой расщелине между скал. Шеклтон выскочил первым, чтобы закрепить шлюпку, но сорвался со скалы и чуть не погиб.

На следующий день мореплаватели выяснили, что они высадились в Фьорде короля Гаакона, на юго-западном берегу Южной Георгии. Селение китобоев находилось на противоположной стороне - в заливе Гритвикен. Чтобы попасть туда, надо было обогнуть остров, но вельбот пришел в полную негодность. Тогда Шеклтон решился на отчаянный шаг. Больные были оставлены в Фьорде, а он с Уорслеем и Крином отправились пешком через заснеженный горный хребет в Гритвикен.

Нерадостные вести ждали здесь Шеклтона. Его блестящий проект трансантарктического похода явно провалился. По воле обстоятельств оба отряда экспедиции оказались разбросаны в разных концах Антарктики. Сам Шеклтон, глава всего предприятия, находился в Гритвикене в сотнях миль от ближайшего телеграфа, лишенный возможности сообщить в Англию о положении дел. Три участника плавания на "Эндьюрансе" лежали на скалах Фьорда короля Гаакона, двадцать два других - ждали спасения на острове Мордвинова. В столь же плачевном состоянии находился и второй отряд экспедиции. Судно "Аврора", доставившее в конце декабря 1914 года группу Макинтоша в пролив Мак-Мёрдо, встало на зимовку у мыса Эванс. В начале мая следующего года буря взломала лед и вынесла судно на север. Несмотря на серьезные повреждения в корпусе, "Аврора" в марте 1916 года все же выбралась из ледяных оков возле острова Баллени и благополучно возвратилась в Новую Зеландию. Судьба же десяти человек, высадившихся в проливе Мак-Мёрдо, оставалась неизвестной. Еще во время пребывания "Авроры" в проливе Мак-Мёрдо шесть человек во главе с Макинтошем отправились на юг устраивать склады для Шеклтона. Вернулись ли они, живы ли остальные четверо - никто не знал.

Шеклтон выдержал и этот удар судьбы. Он напряг всю свою энергию, весь свой организаторский талант, чтобы спасти товарищей. В тот же день он отправил капитана Уорслея на паровом катере, взятом у китобоев, в Фьорд короля Гаакона за больными. Сам Шеклтон, не теряя времени, занялся изысканием средств к спасению с острова Мордвинова 22 других полярных робинзонов. Ему удалось заполучить 80-тонный китобойный пароходик "Саутерн Скай" ["Southern Sky"], оставленный владельцами на зимовку в Гритвикене, подобрать из добровольцев-китобоев команду. Через несколько дней он уже плыл к острову Мордвинова. В 70 милях от острова встретились льды. Слабый пароходишко не в силах был справиться с ними, и Шеклтону пришлось возвращаться. Он направился на Фолклендские острова, в Порт-Стэнли, где находилась радиотелеграфная станция, чтобы сообщить в Англию о беде, постигшей экспедицию. На Фолклендских островах не нашлось судна, пригодного для плавания в полярных водах. После долгих хлопот Шеклтону удалось добиться согласия правительства Уругвая послать к острову Мордвинова тральщик "Инститюто де Песка" ["Instituto de Pesca"]. Но в 30 милях от цели тральщик попал во льды и вынужден был возвратиться.

Неудачи не обескуражили Шеклтона. Он предпринял новую попытку спасти товарищей. В чилийском городке Пунта-Аренос, где находилась небольшая шотландская колония, он собрал по подписке среди земляков деньги, на которые зафрахтовал небольшую старую парусно-моторную шхуну "Эмма". С разрешения чилийского правительства казенный пароход "Иелчо" ["Yelcho"] отбуксировал шхуну на 200 миль к югу от мыса Горн. На этот раз льды остановили спасателей еще дальше - в ста милях от цели.

По возвращении в Южную Америку Шеклтон с еще большим рвением хлопочет о последней, как уверяет он, попытке пробиться к острову Мордвинова. Ему удается заполучить от чилийского правительства пароход "Иелчо". И вот 30 августа 1916 года он смог ступить на берег острова. Его товарищи были невредимы, и через час все находились на борту "Иелчо".

Теперь Шеклтону предстояло выяснить судьбу группы Макинтоша. На Новой Зеландии к отправке на юг готовилось судно "Аврора". Спасательную экспедицию возглавлял капитан Джон Дэвис. "Шеклтон, - пишет X. Милль, - считал неудобным ехать на своем судне пассажиром, поэтому, пожертвовав во имя долга своим самолюбием, зачислился сверхштатным помощником капитана на "Аврору".

В начале января 1917 года экспедиция была в проливе Мак-Мёрдо. На мысе Эванс, в доме построенном второй экспедицией Р. Скотта, находились семь участников группы из отряда Макинтоша. Они и рассказали прибывшим о событиях, разыгравшихся на этих широтах за последние два года.

Санная партия Макинтоша совершила два похода к югу и заложила четыре склада по пути к полюсу. Макинтош пробыл в пути 160 суток, в течение которых прошел около 1500 миль. Дорого, очень дорого стоило ему и его спутникам выполнение в сущности теперь уже бесцельного задания. На обратном пути с ледника Бирдмора, неподалеку от мыса Хижины, умер от цынги один из путешественников - Спенсер Смис, после того как товарищи везли его на санях в течение шести недель. Сам Макинтош и третий больной Хейвард также не могли двигаться. Друзья привезли их на мыс Хижины полуживыми. Отдохнув несколько недель Макинтош с Хейвардом отправились по льду на мыс Эванс, чтобы узнать о судьбе остальных членов отряда. Буря взломала лед в проливе Мак-Мёрдо и унесла их в открытое море.

Поиски смельчаков остались тщетны, и "Аврора" возвратилась в Новую Зеландию.

Несмотря на все неудачи, постигшие Шеклтона, его экспедиция в целом сделала немало полезного для науки, пополнив знания о метеорологическом и ледовом режиме, глубинах морей Уэдделла и Росса.

"По возвращении в Лондон, - пишет X. Милль, - Шеклтон несколько месяцев занимался чтением публичных лекций о своих полярных путешествиях и исполнял различные мелкие поручения, дававшиеся ему английским правительством".

Почтенный биограф грешит против истины: поручения, выполнявшиеся Шеклтоном, были не столь мелки, сколь далеки от вопросов полярных исследований. Сначала это были секретные задания министерства иностранных дел Соединенного королевства разведочного характера, а затем... Право, горько вспоминать об этом, но ведь именно Эрнст Шеклтон, почетный член множества научных обществ мира, в том числе и Российского географического общества, стал одним из руководителей британских интервенционных войск, действовавших на севере России, а затем в содружестве с белогвардейским "правительством" Миллера-Чайковского пытался превратить Кольский полуостров, искони русскую землю, в английскую колонию!

Нельзя оправдывать заведомую подлость только потому, что человек, свершивший ее, благородно вел себя в других условиях. Шеклтон проявил высокое благородство, самопожертвование, спасая участников трансантарктической экспедиции. Участием же в интервенции на Русском Севере он запятнал свое имя. В то время когда другой полярный исследователь - "великий норвежец" Фритьоф Нансен всячески способствовал тому, чтобы спасти советских людей от голодной смерти, прославленный полярник Эрнст Шеклтон голодом, силой оружия пытался сломить их волю.

Майор Шеклтон был прикомандирован к штабу командующего английскими оккупационными войсками на Мурмане генерала-палача Чарльза Мейнандера в качестве советника по вопросам снаряжения, обмундирования, питания и транспортировки подвижных (точнее: карательных) отрядов интервентов. По свидетельству X. Милля, Шеклтону была предоставлена полная самостоятельность в его действиях. Помощниками он взял своих старых друзей - участников прежних полярных экспедиций - капитана "Эндьюрэнса" Фрэнка Уорслей, старшего офицера "Авроры" капитана Стенхоуз, метеоролога Хуссей, врача Маклин. Стремясь показать Шеклтона с лучшей стороны - как английского патриота, X. Милль в сущности раскрывает самые отвратительные его черты, показывая как вдохновителя карательных отрядов, активного интервента, хищника. В главе "За родину" (какой горькой иронией веет от такого заголовка) X. Милль так описывает мурманский период биографии своего героя:

"Шеклтон собирался надолго осесть в штабе генерала Мейнандера в Мурманске и говорил своим друзьям, что наконец-то получил работу себе по сердцу: поездки на санях, а затем сражение. Но, к сожалению, возможность для вооруженных схваток не появлялась, и человек, который по своей природе был всю жизнь борцом, оказался лишен высшего счастья встретиться на поле брани с врагом своей страны".

Нет, русские рабочие и крестьяне не были врагами английского народа. Они боролись за свою жизнь, защищали свою родину от интервентов, и Шеклтон должен благодарить "счастливую звезду", что не встретился с ними на поле брани. Иначе его ожидала бы участь многих других его соотечественников, оставшихся в вечномерзлых тундрах русского Заполярья.

Генерал Мейнандер в воспоминаниях, опубликованных после смерти Шеклтона, характеризует своего помощника как "разностороннего человека", деятельность которого не ограничивалась лишь кругом прямых его обязанностей руководителя подвижных... то бишь, карательных отрядов, но и как человека, "принимавшего активное участие во многих мероприятиях, направленных к развитию английской внешней торговли".

"Несомненно, - пишет генерал-палач, - у Шеклтона были свои собственные деловые проекты, в которых он был лично заинтересован. И это вполне естественно: он всегда принимал близко к сердцу интересы всей Британской империи. Понятие Британская империя для него было наполнено реальным содержанием. Она представлялась ему сокровищницей громадной ценности, сохранение и увеличение которой является основной обязанностью каждого англичанина".

Эту "основную обязанность" Шеклтон, повидимому, постиг достаточно хорошо. Доказательством тому служит его маневр с концессией на эксплуатацию природных богатств Кольского полуострова сроком на 99 лет. Проект Шеклтона сводился к превращению Русского Мурмана в английскую колонию с хищнической эксплуатацией всех богатств Кольского полуострова и вывозом сырья в метрополию^*.

^* (Полностью переписка Э. Шеклтона с "правительством Севера России" о концессии опубликована в журнале "Красный Архив", т. VI (19) за 1926 год)

Читая биографию Шеклтона в изложении проф. X. Милля, невольно удивляешься правдивости автора, который сам того не желая рисует подлинное лицо своего героя, лицо интервента, агента империализма. Но предоставим слово биографу:

Карта дрейфа 'Эндьюрэнса' и маршрутов спасательных экспедиций 1914-1916 гг.

"Шеклтон, - пишет, он, - видел как богат Север России, понимал, что было бы большим бизнесом для английской торговли, если бы английский капитал смог заполучить концессию на разработку огромных пространств земли. Шеклтон также понимал, что если бы он смог договориться о концессии с правительством Северной России (читай: белогвардейским "правительством" Миллера-Чайковского. - Н. Б.), которое оставалось независимым от Московского Совета, то одним ударом разрешил бы все свои денежные затруднения, добыл бы себе состояние, которое - Шеклтон всегда верил в это - он призван был иметь".

И дальше:

"...Ему уже мерещилось золотое будущее, какое, впрочем, не раз мерещилось ему и в прошлом. И если бы Московский Совет не оказался более мощным, а Северный Совет (так по своей политической наивности почтенный биограф называет продажное "правительство" Миллера-Чайковского - Н. Б.) слабее, чем тогда предполагалось, то и Шеклтон и его страна, а более всего жители Севера сказочно бы обогатились".

Трудно представить что-либо более циничное по своей откровенности, нежели эти сентенции! Население Русского Севера понимало, какой "сказочный барыш" сулила им концессия Шеклтона. Оно видело, испытало на себе "прелести" пребывания в ледовых тюрьмах Печенги, Иоканьги, Мудьюга. Русские рабочие, хлебопашцы, моряки, саамские и ненецкие оленеводы, охотники, рыбаки знали, что концессия означала закабаление, превращение их в рабов английских империалистов. И они вливались в отряды красных бойцов, чтобы с оружием в руках защищать свой край, свободу, свое будущее.

Многое удавалось Шеклтону, из многих невероятно трудных положений выходил он победителем, но здесь, на Русском Севере, он потерпел неудачу. Шеклтону не помогли ни его "счастливая звезда", ни организаторский талант, ни сила воли. Происки конкурентов - французских империалистов, рост революционного сознания английского пролетариата, требовавшего отзыва оккупационных войск из России, а, главное, победоносные действия Красной Армии сорвали его планы. Эрнст Шеклтон пытался пойти против исторического хода вещей и потерпел поражение! Его "счастливая звезда" закатилась окончательно.

Потерпев неудачу на Мурмане, Шеклтон обратил свои взоры на американский Север и начал переговоры с канадским правительством об организации экспедиции, которая обследовала бы море Бофорта. Трудно сказать, что влекло туда Шеклтона: любовь ли к приключениям, неутолимая ли жажда научного познания, манящие "голоса эльфов" или таинственность и очарование неизвестного - все то, о чем он писал в начале этой книги. Жизнь показала, что в основе его предприятий всегда лежали более реальные побуждения. Ведь это был 1920 год. Советская республика была зажата в кольце блокады. Флаги Антанты развевались у берегов Крыма. Японцы хозяйничали на Дальнем Востоке. Империалисты готовились к дележу России. Возможно и море Бофорта влекло Шеклтона не столько "голосами эльфов", сколько своей близостью к богатствам русской Чукотки, на которую весьма откровенно зарились американские хищники. Но переговоры с Канадой сорвались, и внимание Шеклтона снова обратилось на Юг: там тоже намечалась крупная добыча.

Еще в июле 1908 года, а затем в марте 1917 года Англия односторонними дипломатическими актами заявила о "передаче" в управление своей колонии - Фолклендским островам - обширного района Антарктиды, включающего все территории от Земли Котса до Земли Грейама. Тем самым было положено начало территориальным захватам в Антарктике. Свои захватнические притязания британские империалисты прикрывали ссылками на то, что часть "присоединенных" Англией земель была открыта подданными его величества короля. Шеклтон, достаточно поднаторевший в вопросах внешней политики Англии, понимал, что теперь всякий проект создания новой антарктической экспедиции может найти поддержку у лордов Адмиралтейства. Так и получилось. Его предложение послать океанографическую экспедицию для обследования побережья Антарктиды в африканском квадранте - от Земли Котса до Земли Эндерби было принято. А 24 сентября 1921 года экспедиционная шхуна "Квэст" уже отплыла из Плимута на юг. Небольшое, менее 200 тонн водоизмещения судно, было оборудовано по последнему слову мореходной техники, приспособлено для серьезных океанографических работ. На нем имелась радиостанция, гирокомпас, приборы для наблюдений над верхними слоями атмосферы, глубоководные лоты, моторные лебедки и многое другое, вплоть до электрических грелок в "вороньем гнезде". В далекий путь с Шеклтоном отправились его старые друзья Фрэнк Уайлд, капитан Френк Уорслей, врачи Маклин и Мак-Ильрой, метеоролог Хуссей.

4 января 1922 года "Квэст" бросил якорь в бухте Гритвикен у знакомого поселка китобоев. Шеклтон сошел на берег, чтобы повидать своих старых друзей, принимавших такое живое участие в спасении экспедиции "Эндьюрэнса". Вечером он вернулся на судно, оживленный, довольный тем, что кончились все приготовления и что утром можно отправляться на юг. Перед сном Шеклтон по обыкновению сел писать свой дневник. "С наступлением сумерек я увидел одинокую, поднимавшуюся над заливом звезду, сверкающую, как драгоценный камень" - записал он последнюю фразу и лег спать... А в 3 ч. 30 м. 5 января он скончался от приступа грудной жабы.

С согласия вдовы покойного тело Шеклтона было погребено в Гритвикене, на оконечности вдающегося в море мыса. А когда "Квэст" на обратном пути из Антарктики снова зашел на Южную Георгию, друзья Шеклтона воздвигли на его могиле памятник - крест, увенчивающий вершину холма, сложенного из гранитных обломков.

Такова жизнь Эрнста Генри Шеклтона, человека, в котором отвага и дерзость недюжинного исследователя, талант волевого организатора, самоотверженность по отношению к своим друзьями сочетались с жадностью, честолюбием английского буржуа, с его ненавистью и жестокостью ко всему революционному. Но таким его сделала среда - капиталистическое общество, выковавшее характер Шеклтона по образу своему и подобию.

Н. Болотников

Миля уставная (иначе: статутная, английская) = 1760 ярдов = 1609 метров

Миля морская (иначе: географическая, адмиралтейская) = 6080 футов = 1852 метра

Сажень морская = 1,83 метра

Фут = 12 дюймов = 30,5 сантиметра

Ярд = 36 дюймов = 3 фута = 91,44 сантиметра

Кабельтов = 200 ярдов = 182,8 метра

Дюйм = 25,4 миллиметра

Галлон = 4 кварты (8 пинт) = 4,546 литра

Тонна ("длинная") = 2240 фунтов = 1,016 тонны

Тонна ("короткая") = 2000 фунтов = 0,907 тонны

Фунт (коммерческий) = 16 унций = 453,6 грамма

Унция (коммерческая) = 16 драхм = 28,35 грамма Драхма = 1,77 грамма