Глава 12. Завоевание вершины Эребуса

Устройство всяких второстепенных приспособлений для зимовки, окончательная отделка дома, постройка конюшен и метеорологической будки, наконец, наведение порядка в складах - все это занимало наше внимание до 3 марта. Затем мы начали искать приложения своей энергии к какому-нибудь другому предприятию, полезному для науки и содействовавшему целям нашей экспедиции. Мне очень хотелось устроить как можно южнее склад продовольствия для нашего путешествия, намеченного на следующее лето, но широкое пространство открытой воды, образовавшееся между мысом Ройдс и мысом Хижины, не позволяло продвигаться в этом направлении. Невозможно было организовать экскурсию к Западным горам, где геологические исследования дали бы, вероятно, очень интересные результаты. В данный момент было мыслимо лишь одно путешествие - правда, довольно трудное, но зато более интересное и увлекательное, - подъем на вулкан Эребус.

Это восхождение казалось желательным во многих отношениях. Прежде всего наблюдения над температурой и воздушными течениями на вершине этой большой горы могли бы иметь серьезное значение для изучения движения воздуха в верхних слоях - метеорологическая проблема, до сих пор еще не разрешенная полностью. С точки зрения геологии изучение Эребуса также могло дать ряд интересных фактов. Помимо научных соображений, восхождение на гору высотой больше 13 000 футов, находящуюся на крайнем Юге, могло доставить немало спортивного удовольствия как нашим альпинистам, так и всем остальным, желавшим им успеха.

Обсудив вопрос, я решил, что в партию, которая отправится с целью достичь вершины Эребуса, войдут профессор Дэвид, Моусон и Маккей. Они возьмут с собой продовольствия на десять дней. Вспомогательная партия в лице Адамса, Маршалла и Брокльхёрста сколько возможно будет сопровождать первую. Адамс должен возглавлять всю экспедицию до того момента, когда он решит, что его партии пора возвращаться, тогда начальство над передовой партией примет профессор Дэвид.

В данных мною Адамсу письменных инструкциях ему разрешалось также подняться на вершину, если он сочтет это возможным для своей партии. Адамс на самом деле так и сделал, несмотря на то что его вспомогательная партия не была снабжена так хорошо всем необходимым для восхождения, как главная, и имела с собой продовольствия всего на шесть дней. В инструкциях значилось также, что вспомогательная партия не должна чем-либо обременять главную, особенно в смысле распределения продовольствия. Фактически три члена этой партии не только не доставили каких-либо затруднений, но, напротив, оказали величайшую помощь передовому отряду и все время жили исключительно за счёт своего собственного продовольствия.

Подъем решено было начать 4 марта. Все на зимовке сразу же занялись приготовлениями к походу. Следовало подбить шипы к обуви, сшить мешки для продовольствия, наполнить их, осмотреть и отремонтировать спальные мешки, достать ледорубы и выполнить тысячу разных других мелких дел, потребовавших много энергии. Обе партии были готовы и выступили в путь в 8 ч. 30 м. 5 марта.

В предыдущей главе я описывал уже то снаряжение, которое необходимо для санной экспедиции, так что нет надобности касаться деталей подготовки этого путешествия - оно отличалось лишь размерами взятых с собой запасов продовольствия. При восхождении на такую гору, как Эребус, конечно, нельзя было итти с санями. Поэтому передовая партия приспособила ремни к спальным мешкам таким образом, чтобы каждый мог взять мешок себе на спину в виде ранца, уложив в него все остальное снаряжение. Участники вспомогательной партии, на случай, если им придется зайти далеко, до мест, свободных ото льда и снега, устроили такие же приспособления, чтобы переложить весь свой груз себе на плечи.

Когда они отправились в путь, я, надо сознаться, мало рассчитывал на то, что вся партия достигнет вершины. Однако уже на третий день после их ухода мы прямо из дома при помощи сильной подзорной трубы Армитеджа увидели шесть крохотных точек, медленно ползущих по огромному снежному полю к основанию крутых склонов конуса. Когда же на следующий день я опять увидел на горизонте те же крохотные точки, я убедился в том, что и вспомогательная партия собирается проделать весь путь. По возвращении из экспедиции Адамс и профессор Дэвид составили подробный отчет. На основании этого отчета я и попытаюсь проследить шаг за шагом весь поход, участники которого отличались не только тем, что совершили свое первое путешествие в Антарктике, но и тем, что вообще впервые в жизни принимали участие в серьезном горном восхождении.

Вулкан Эребус носит имя, достаточно прославленное в истории полярных исследований как севера, так и юга. Этот огромный вулкан, у подножья которого расположилась наша зимовка, получил свое наименование 28 января 1841 года от Джемса Кларка Росса по имени главного корабля его экспедиции. Трагическая гибель этого корабля связана с поисками экспедиции Джона Франклина - одной из наиболее захватывающих страниц истории исследования Арктики^*. И, хотя "Эребус" и "Террор" погибли далеко от тех мест, которые были ареной их наиболее славной исследовательской деятельности, память об этих отважных кораблях увековечена в Антарктике двумя величественными вулканами, получившими их имена.

^* (После возвращения Джемса Кларка Росса из своего третьего антарктического плавания (см. прим. 3 к главе "Предисловие") экспедиционные суда "Эребус" и "Террор" были приданы другой английской экспедиции, направлявшейся в Арктику для открытия Северо-Западного прохода, под начальством Джона Франклина. Экспедиция в составе 129 человек отплыла из Англии в мае 1845 года в Баффинов залив, чтобы разведать путь вдоль северного побережья Америки к Берингову проливу.

Перезимовав у острова Бичи (в Канадском архипелаге), летом 1846 года экспедиционные суда направились на юг по заливу Пил, но в сентябре были затерты паковыми льдами. В апреле 1848 года экспедиция оставила суда, намереваясь итти пешком к реке Бекс-Фиш, но в пути в полном составе погибла. Свою главную задачу экспедиция Франклина не выполнила, открытия, совершенные ею, были относительно невелики, но гибель ее послужила толчком к организации ряда новых, спасательных экспедиций (около 50), составивших целую эпоху в истории исследования американского Севера. (Подробности об экспедиции Джона Франклина, как и о важнейших спасательных экспедициях, имеются в сборнике "Арктические походы Джона Франклина". Издательство Главсевморпути, Л., 1937.))

Стоя, как страж, у окраины Великого ледяного барьера, Эребус являет собою великолепное зрелище. Огромная гора поднимается от уровня моря до высоты более 13 000 футов, с нее открывается вид на бесконечное пространство Барьерного льда, возвышающееся над белыми склонами побережья. На вершине горы громадная впадина отмечает положение древнего кратера, а сбоку от нее расположен действующий конус, из которого обычно выходит столб паров или дыма. Восхождение на такую гору достаточно трудное дело в любой части света и едва ли возможно без опытных проводников. В этих же широтах все трудности, конечно, значительно увеличиваются прежде всего уже чрезвычайно низкой температурой. Наши исследователи вполне понимали предстоящие трудности, но в то же время сознавали, какое большое научное значение будет иметь их поход. Поэтому они приложили все старания, чтобы дойти до самого кратера. О том, как совершалось восхождение, и об его результатах лучше всего рассказать, пользуясь выдержками из представленного мне отчета.

Уже с места нашей зимовки можно ясно видеть следы трех кратеров Эребуса. Это отмечено еще наблюдениями, сделанными издали научным персоналом экспедиции "Дискавери". От уровня моря до высоты примерно 5500 футов склоны вулкана поднимаются постепенно, становясь все более крутыми к основанию первого кратера. Они обильно покрыты снегом и глетчерным льдом, спускающимся до самого берега, где этот лед либо образует обрывы, либо, как у Ледникового языка, вдается в море в виде узкого голубого мола длиной около пяти миль. Однако вблизи мыса Ройдс имеются длинные ровные гряды из коричневого ледникового гравия, а также морены, большей частью непокрытые снегом, которые прерываются массивами черных вулканических скал, достигающих высоты около 1000 футов. Над ними до высоты 5000 футов над уровнем моря все покрыто снегом и льдом, за исключением случайных выступов темной лавы, или паразитических конусов, черные силуэты которых четко вырисовываются на светлом фоне неба или снега.

На уровне приблизительно 6000 футов к северу от второго или главного кратера выдается утес в виде огромного черного клыка. Это остаток самого древнего и наиболее низко расположенного кратера. Непосредственно к югу от него поднимается изящным изгибом главный конус, выпуклый наверху и вогнутый в нижней своей части, что так характерно для вулканов. Местами выступают нагромождения обломков вулканических пород, перемежающиеся с крутыми снежными склонами, которые поддерживают края этого второго кратера, достигающего высоты 11 400 футов. От его северного края склон опять поднимается сперва постепенно, затем более круто к третьему кратеру, расположенному еще южнее. Именно над этим последним кратером и видно постоянно огромное облако пара.

Во времена экспедиции Росса это облако имело красноватый оттенок из-за отсвета расплавленной лавы, а из кратера по склонам стекали потоки лавы. Во время экспедиции "Дискавери" мы видели красный отсвет лишь раз или два, в зимние месяцы, но тогда мы находились на расстоянии примерно 28 миль от вершины. Возможно, слабые отблески были и в другое время, только мы их не замечали. К тому же, чтобы как следует увидеть гору - она закрывалась местными небольшими холмами, - необходимо было пройти от стоянки судна 200-300 ярдов.

С нашей теперешней зимовки мы гораздо лучше могли наблюдать вершину вулкана. До нее было всего около 15 миль, и с нашей стороны подъем склонов горы к вершине был более плавным. Нам стоило лишь открыть дверь дома, чтобы увидеть полностью большую часть вулкана. Наблюдатели, через каждые два часа производившие метеорологические наблюдения, постоянно видели перед собой Эребус и даже специально смотрели на него, так как он был нашей высокогорной метеорологической обсерваторией. По его вершине мы определяли направление воздушных течений на данной высоте, а потому, конечно, видели и все фазы его внутренней вулканической деятельности. Без сомнения, именно вследствие этих причин за время нашего пребывания на мысе Ройдс, особенно в зимние месяцы, мы смогли отметить почти непрерывную вулканическую деятельность горы. Стало обычным явлением, что люди, выходившие зимой из дома, возвращаясь говорили, что заметно "сильное свечение вершины Эребуса". Временами это свечение было сильнее, иногда слабее. В одном особом случае, когда барометр устойчиво показывал чрезвычайно сильное давление, свечение было особенно интенсивным. Оно то появлялось, то исчезало ночью, примерно через каждые четверть часа. В другое время нам приходилось наблюдать также и сильные вспышки пламени на вершине кратера.

Огромный столб пара, поднимавшийся из кратера в холодный воздух, временами достигал высоты 3000-4000 футов. Прежде чем начать распространяться в стороны, он принимал направление тех воздушных течений, которые в данный момент обнаруживались в верхних слоях атмосферы. По временам это облако паров становилось особенно отчетливым. Мы заметили, что лучше всего его бывало видно, когда луна восходила в восточной части горизонта и поднималась позади вершины горы. В этом случае пары проектировались на диске луны, и было ясно видно, что это большое облако движется вверх не спокойно и равномерно, а толчками выбрасывается снизу. Иногда становилось очевидным, что магма находится уже недалеко от краев кратера, так как на облаках пара было заметно яркокрасное отражение. Мы часто спрашивали себя, какое направление принял бы лавовый поток и какое влияние он оказал бы на колоссальные глетчеры и снежные поля, прилегающие к склонам горы, если бы он вышел за пределы кратера. Эти внезапные подъемы лавы были, очевидно, результатом сильнейших взрывов паров внутри вулкана и служили верным доказательством того, что Эребус все еще обладает значительной активностью.

5 марта, после хлопотливого дня и ночи, заполненных приготовлениями, партия отправилась в путь. В 6 час. был подан завтрак, затем все имущество нагружено на одиннадцатифутовые сани. Общий вес груза вместе с санями составлял всего 560 фунтов. Перед тем как партия отправилась в путь, я ее сфотографировал. Она выступила в 6 ч. 15 м. Мы проводили путешественников, помогли им перетащить сани на руках через скалистый хребет позади зимовки, а затем тащить их вдоль берега Задней бухты, через Голубое озеро и по восточному склону до первого подъема. Здесь мы распростились с горной партией и пожелали ей счастливого пути.

Исследователи направились прямо по снежному склону, ближе к скалам и моренам, чтобы избежать глетчеров с их трещинами. Примерно в миле расстояния на высоте 400 футов им преградила путь ледниковая морена. Сани пришлось перетаскивать через нее на руках, пропустив ледорубы между полозьями и рамой. По другую сторону морены находился склон, покрытый льдом и фирном, где сани в первый раз перевернулись. Шел небольшой снег, дул слабый ветер. Дэвид и Адамс довольно живописно изображают в отчете этот первый опыт партии в передвижении с санями.

Местами тащить сани было очень тяжело. В одном месте, на крутом склоне небольшого ледника, партии пришлось приложить много усилий, передвигаясь ползком на руках и коленях, чтобы протащить сани по голубой поверхности льда, покрытой тонким слоем рыхлого снега. Едва было преодолено это препятствие, как встретились снежные поверхности с застругами, которые тоже замедлили продвижение. Застругами называют снежные борозды и гребни, наметенные ветром. При путешествии с санями - это одно из наиболее неприятных препятствий. Под воздействием снежной метели в снегу образуются ямы, особенно в том случае, когда ветер встречает препятствие в виде каких- либо скал или участков земли, мешающих ему дуть свободно. Глубина этих заструг колеблется от двух-трех дюймов до трехчетырех футов в зависимости от положения ближних скал и силы ветра. Гребни наметенного между ложбинами снега затрудняют движение, особенно если их направление более или менее параллельно направлению движения саней. Как ни неприятны заструги, в некоторых случаях присутствие их приветствуется путешественником, особенно когда небо затянуто тучами и низкие слоистые облака закрывают все приметы на горизонте. Серое расплывчатое освещение делает совершенно невозможным как-либо направлять свой путь, и заструги с их всегда определенным направлением - единственное спасение. Можно отметить их угол по отношению к стрелке компаса, поставленного на снег, и таким способом точно определить направление. Руководствуясь застругами, удается довольно точно придерживаться намеченного курса, особенно если время от времени останавливаться и проверять по компасу направление. Последнее является необходимой предосторожностью, так как временами направление заструг все же меняется.

В данном случае путешественники с трудом удерживались на ногах. Кое-кому из них даже изменило обычное хладнокровие. Замечания по поводу заструг перекрывали шум поступи финеско, поскрипывание лыжных ботинок и легкий свистящий звук полозьев, скользящих по мягкому снегу. Вечером около 18 час. партия остановилась лагерем у невысокой, одиноко торчащей черной скалы на высоте 2750 футов над уровнем моря в 7 милях от зимовки. После хорошего горячего ужина путники забрались в палатки и скоро заснули в своих спальных мешках. На следующее утро перед ранним завтраком температура была - 10°Ф [-23,5° Ц], тогда как у нас на зимовке она в это время была на нуле [-18° Ц]. Отправившись в путь, участники экскурсии заметили, что подъем стал круче: 1:5. Заструги, шедшие в косом направлении по отношению ко взятому ими курсу, нередко заставляли сани опрокидываться. Температура была -8°Ф [-22,2°Ц], но чтобы тащить сани приходилось прилагать усилия, и от этого путники согрелись.

Вечером 6 марта исследователи остановились лагерем на высоте 5030 футов, пройдя за день всего около трех миль, но зато поднявшись на 2800 футов выше предыдущей своей стоянки. Температура в эту ночь была -28°Ф [-33,3° Ц]. Второй лагерь находился на одном уровне с самым древним кратером Эребуса. Познакомившись с природой обломков вулканических пород, разбросанных вокруг, профессор Дэвид пришел к убеждению, что Эребус еще сравнительно недавно выбросил некоторое количество лавы из этого кратера.

На следующее утро Адамс решил, что их вспомогательная партия должна принять участие в подъеме на вершину вместе с передовой партией. Я оставил это на его усмотрение, но полагал, что едва ли трое участников вспомогательной партии будут иметь возможность подняться на вершину, и не обеспечил их снаряжением. Они были снабжены одним большим спальным мешком на троих, и это громоздкое сооружение пришлось нести одному человеку. Точно так же мы не снабдили их широкими ремнями для ношения тяжестей на спине, какие были у передового отряда, и им пришлось заменить ремни кусками веревки. Обувь членов вспомогательной партии не имела шипов на подошвах, отчего они с трудом могли подниматься по скользким склонам, покрытым снегом. Впрочем, у профессора Дэвида были лыжные ботинки, которые Он подбил на подошвах полосками кожи. Дэвид находил, что полоски эти действуют не хуже шипов на горных ботинках и ссудил свою пару Маршаллу. Профессор и Адамс в течение всего восхождения были в лыжных ботинках. Лыж с собой они не брали, так как карабкаться по такому неровному склону на лыжах было бы невозможно. У каждого из участников похода имелось по паре финеско и лыжных ботинок и прочее необходимое снаряжение, причем в отношении одежды были в известной степени учтены индивидуальные вкусы.

Шестеро путешественников устроили склад на месте второго лагеря, оставив здесь сани, кое-что из провизии и часть кухонных принадлежностей. Далее решили подниматься налегке. Они захватили было с собой среди прочего снаряжения шесты от палаток, но пройдя с полмили, убедились, что взбираться на гору с этими предметами совсем невозможно и доставили их обратно в склад. Каждый из участников нес на себе около 40 фунтов груза, причем груз экспедиции состоял в основном из спальных мешков, двух палаток, походной кухни и трехдневного запаса провизии. Снежные склоны становились все круче и круче. Однажды Маккей, выбивавший ледорубом ступени в твердом снеге, поскользнулся, скатился со своим грузом футов на 100 вниз и едва успел задержаться за снежный выступ, спасшись от дальнейшего падения. На третий вечер, 7 марта, партия устроила лагерь на высоте 8755 футов над уровнем моря. Температура была -20°Ф [-28,9° Ц].

Вечером между 21 и 22 час. поднялся сильный ветер. Когда на следующее утро путники проснулись, жесточайшая метель задувала с юго-востока. С наступлением дня метель разбушевалась еще больше и с ужасающей силой несла снег вниз по скалистой долине, где находился лагерь. Снег был так густ, завывания ветра так сильны, что, хотя расстояние между обеими отрядами было не больше 10 ярдов, путешественники не могли ни видеть, ни слышать друг друга. Шестов у палаток не было, и палатки растянули просто над верхними концами спальных мешков, чтобы защитить их отверстия от снега. Однако, несмотря на предосторожности, много снегу проникло внутрь мешков. После полудня Брокльхёрст вылез из трехспального мешка. Сильный порыв ветра моментально подхватил и унес одну из его рукавиц, подбитых волчьим мехом. Брокльхёрст бросился за ней, но ветром его самого отнесло вниз в ущелье. Адамс, который вылез из мешка одновременно с Брокльхёрстом, увидел, что товарищ внезапно исчез. Он только собрался вернуться к мешку и попросить, чтобы Маршалл помог отыскать Брокльхёрста, как сам подвергся той же участи. Между тем Маршалл, оставшись единственным обитателем мешка, держался с величайшим трудом, всячески стараясь, чтобы не сдуло ветром мешок с ним самим и прочим содержимым. В конце концов Адамсу как-то удалось добраться на карачках до мешка, затем появился ползком и Брокльхёрст, взобравшийся на скалы ценой отчаянных усилий. И как раз во-время, так как совершенно изнемогал от пронизывающего холода. Они с Адамсом забрались в мешок. Оказалось, что пока Маршалл оставался в нем один, мешок закрутило ветром и набило внутрь снегу. Адамсу и Маршаллу пришлось снова вылезть и попытаться растянуть мешок. Попытка была мало успешна; они окоченели от холода, а мешок, в котором оставался лишь один человек, вздувался, вырываясь из рук, так что они снова кое-как забрались в мешок. Вскоре Адамс решил еще раз попытать удачи, но в то время, как он старался закрыть отверстие, ветер проник в мешок и раскрыл его во всю ширь. Адамс поспешил залезть обратно и на этом приключение благополучно закончилось. Теперь им больше ничего не оставалось, как лежать неподвижно, пока не прекратится буря. Время от времени они грызли плазмоновые сухари или съедали по кусочку шоколада.

Весь этот день, 8 марта, а также и следующую ночь они ничего не пили, так как зажечь примус и растопить снег не было никакой возможности. Впрочем, несмотря на бурю, путники ночью все же немного поспали. Проснувшись в 4 часа на следующее утро, они увидели, что метель кончилась, и после завтрака, в 5 ч. 30 мин. отправились дальше.

Угол подъема становился все более крутым и достиг 34°, то есть увеличился до 1:1¹/₂. Склоны, покрытые плотным снегом, были слишком круты, чтобы можно было взбираться по ним не прорубая ступеней ледорубом, поэтому путники насколько возможно придерживались голых скал. Подчас гребень скалы оканчивался вверху широким снежным склоном, тогда они вырубали в этом склоне ступени, ведущие к другим голым скалам, расположенным еще выше. Брокльхёрст, обутый в лыжные ботинки, почувствовал, что ноги мерзнут, но не придал этому серьезного значения и не сменил ботинки на финеско. Около полудня путешественники нашли место, удобное для остановки, и вскипятили чай. В это время они находились всего в каких-нибудь 800 футах ниже краев древнего кратера. Влияние большой высоты и сильного холода здесь заметно ощущалось.

Внизу расстилалась величественная панорама облаков, сквозь которые проглядывала окраина Барьера. Но путники не могли тратить много времени на созерцание красот. Наскоро закусив, они снова начали подъем. Неподалеку от края главного кратера, Маккей, вместо того чтобы итти менее трудной и более надежной дорогой по скалам, где шла остальная партия, вздумал проложить себе путь с домощью ледоруба по очень крутому фирновому скату. Только он скрылся из виду, как путники услышали его крик о помощи: он устал и боялся, что долго не продержится. Маршалл и профессор Дэвид бросились к краю обрыва и тут чрезвычайно удачно прямо наткнулись на Маккея. Он имел вид человека совершенно обессилевшего. Маршалл тотчас же освободил его от заплечного груза. Оказалось, что прорубать ступени с тяжелой ношей на плечах - работа гораздо более трудная, чем предполагал Маккей. Он едва смог достичь места, как тут же свалился и потерял сознание. Несомненно, что это отчасти было вызвано горной болезнью. Суровые условия и большая высота привели к тому, что горная болезнь поразила и Брокльхёрста.

Отыскав место для лагеря и сбросив на землю свои тюки, члены горной партии осмотрелись вокруг. Они представляли себе, что внутри кратера найдут ровную поверхность фирна или глетчерного льда, заполняющего потухший кратер до самого края и спускающегося постепенно к действующему конусу на южной стороне горы. Вместо того оказалось, что они находятся на самом краю обрыва, сложенного из черной лавы, - это была стена древнего кратера. Обрыв большей частью был вертикальным а кое-где и нависал, причем высота стены достигала 80-100 футов. Основание этой скалы отделялось от снежной равнины, простиравшейся внизу глубоким рвом, возникшим, очевидно, в результате снежных метелей. Юго-восточные ветры, ударяясь с силой в эту огромную стену древнего кратера, завихряются, дают начало мощным обратным токам воздуха у самого основания скалы. Эти токи и вырыли глубокую траншею в плотном снегу. Глубина траншеи достигала 30-40 футов, а стены ее были более или менее вертикальны. В районе нашей зимовки у каждой отдельно стоящей скалы или утеса, обращенных одной своей стороной к юго-восточным ветрам, обнаруживалось то же самое явление, но, конечно, в гораздо меньшем масштабе.

За стеной в траншее простиралось обширное снежное поле. На южном конце поля виднелись действующий конус и кратер вулкана, из которого поднимались массы пара. Больше всего поразили путешественников какие-то совершенно необычайные образования, разбросанные в разных местах на поверхности снежного поля. Они имели вид холмиков или башенок самой фантастической формы. Одни из них походили на пчелиные ульи, другие представлялись какими-то огромными вентиляционными трубами парохода или поднимались в виде отдельных башенок; некоторые даже напоминали своими формами различных животных. С первого взгляда казалось невозможно определить происхождение этих странных фигур. К тому же пришло время еды, и было решено произвести тщательное исследование попозже.

Восхождение на Эребус 6-12 марта 1908 г.

Когда путешественники бродили по краю стены древнего кратера в поисках удобного места для лагеря, их силуэты на горизонте можно было видеть с зимовки в подзорную трубу Армитеджа. В эту трубу Армитедж наблюдал весь путь отряда в течение двух первых дней. Затем путники пропали из поля зрения, когда начали взбираться по скалам, и Армитедж снова поймал их в подзорную трубу как раз на краю кратера.

Место стоянки, выбранное для обеда, находилось в небольшой расщелине между скал на северо-западном склоне главного конуса, примерно на 50 футов ниже края древнего кратера. Пока другие стряпали обед, Маршалл осмотрел ноги Брокльхёрста, который жаловался на то, что они потеряли всякую чувствительность. Когда лыжные ботинки и носки были сняты, оказалось, что оба большие пальца на ногах Брокльхёрста совершенно черны; остальные пальцы, хотя и менее сильно, но тоже поморожены. По виду можно было судить, что обморожение произошло несколько часов назад. Маршалл и Маккей принялись тотчас же восстанавливать кровообращение в ногах, растирая и согревая их. Для данных обстоятельств их усилия можно было считать успешными, но также стало очевидно, что полное излечение пойдет медленно и трудно. Когда ноги согрелись, Брокльхёрст надел сухие носки и финеско, выложенные сеннеграсом. В 15 ч. 30 м. все принялись за завтрак.

Брокльхёрстом были проявлены, можно сказать, колоссальное упорство и выносливость. В течение предыдущих девяти часов он, несмотря на обмороженные ноги, взбирался по крутым и трудным для подъема склонам. После завтрака его оставили в лагере, тщательно закутав в трехспальном мешке, а остальные пятеро путешественников отправились исследовать дно древнего кратера. Они поднялись на край кратера и шли вдоль него, пока не добрались до места, где в стене кратера была удобная для прохода брешь. У ее основания, как мост через фирновую траншею, лежала узкая полоса снега.

Связавшись веревкой, путники добрались до плотного снега в кратере и осторожно, остерегаясь расселин, стали продвигаться по снежной поверхности. Они направились к одному из вышеупомянутых холмиков и, рассмотрев его подробнее, заметили тянувшиеся к нему странные полосы вроде канав с нависающими краями. Медленно продвигаясь вперед, примерно в тысяче ярдов выше лагеря и на расстоянии немногим более мили, они встретили небольшой паразитический конус. Из-под снега торчали обломки лавы, огромные кристаллы полевого шпата длиной в один-три дюйма, куски пемзы; как полевой шпат, так и пемза частично были покрыты серой. Осмотрев конус с тщательностью, какую допускало время, путники направились обратно в лагерь, уже не прибегая к помощи веревки, поскольку на пути сюда не было ни одной существенной трещины. По пути им встретился ледяной холмик, удивительно похожий на лежащего льва, - обнаружилось, что из него выходит дым. Профессор Дэвид понял загадку происхождения этих странных образований - это было не что иное, как внешние, видимые признаки фумарол. В обычных климатических условиях фумаролы, то есть отверстия, через которые выделяются пары из вулкана, узнаются по облачку пара над ними. Если подержать руку в струе пара, можно сразу ощутить тепло. Но в суровом антарктическом климате на Эребусе пары фумарол, как только достигают поверхности земли, немедленно превращаются в лед. Так появляются ледяные холмики, несколько сходные по форме с холмиками из известковой накипи, которые встречаются возле гейзеров в Новой Зеландии, Исландии и в Йеллоустонском парке^*. Исследуя такую фумаролу, Маккей вдруг провалился выше колен в один из скрытых ее протоков и спасся от дальнейшего падения только благодаря ледорубу. Примерно тогда же и Маршалл пережил подобное приключение.

^* (Иеллоустонский национальный парк - обширный заповедник в США, в штате Уайоминг, площадью около 7,6 тыс. кв. км. Находится в возвышенной котловине, окруженной высокими горами с многочисленными серными, грязевыми, горячими ключами, водопадами и гейзерами.)

Отряд возвратился в лагерь около 18 час. Оказалось, что Брокльхёрст чувствует себя значительно лучше. После чая все расселись на скалах, любуясь великолепным зрелищем, открывшимся на западе. Под ними катилось огромное море кучевых облаков, а вдали на горизонте в лучах заходящего солнца пылали Западные горы.

На следующее утро исследователи поднялись в 4 часа; им представилось еще более поразительное зрелище - тень Эребуса, отбрасываемая восходящим солнцем на плывущие внизу облака. Силуэт горы вырисовывался очень четко, можно было рассмотреть каждую деталь. После завтрака Маршалл занялся обмороженными ногами Брокльхёрста. К этому времени оттаял гипсометр^*, замерзший по дороге, и путешественники произвели определение точки кипения. После соответствующих поправок и сверки с отсчетами анероида^** высота края древнего кратера в этом месте, непосредственно над лагерем, была определена в 11 400 футов. В 6 час. партия оставила лагерь и с максимальной поспешностью направилась к конусу действующего кратера. По пути через древний кратер Моусон сфотографировал фумаролу, похожую на льва, а также вид на действующий кратер с расстояния около 1,5 мили. Съемка производилась с большими затруднениями, так как моментальный затвор на морозе перестал действовать.

^* (Гипсометр, гипсотермометр, термобарометр - прибор для определения высоты места над уровнем моря по температуре паров кипящей воды.)

^** (Анероид - металлический барометр, служащий для определения высоты места над уровнем моря по разности давления атмосферного столба.)

Недалеко от крайней точки, достигнутой накануне, путешественники увидели обломки желтого льда. Исследовав его, они убедились, что желтая окраска обусловливалась присутствием серы. Поднимаясь по довольно крутым склонам, образованным чередующимися массами твердого снега, скоплениями крупных, правильных кристаллов полевого шпата и кусков пемзы, исследователи достигли основания действующего конуса вулкана. Их продвижение вперед теперь шло мучительно медленно, так как большая высота в сочетании с морозом очень затрудняли дыхание.

Действующий конус Эребуса сложен главным образом из серых или зачастую желтых вследствие отложения серы кусков пемзы размерами от нескольких дюймов до нескольких футов в диаметре, имеющих на изломе темнокоричневую окраску.

Партия подошла к краю действующего кратера в 10 час. 10 марта и остановилась на его вершине, куда теперь впервые ступила нога человека. Достижение этой, быть может, самой замечательной в мире горной вершины было блестящей победой. От своего последнего лагеря путники прошли около 2,5 мили, поднявшись точно на 2000 футов, что заняло у них более четырех часов. В своем отчете они живо описывают развернувшееся перед ними прекрасное и величественное зрелище.

"Мы стояли на краю колоссальной пропасти и первоначально не могли ничего различить ни на дне ее, ни по другую сторону из-за массы паров, наполняющих кратер и поднимающихся вверх столбом высотой в 500-1000 футов. После непрерывного громкого шипящего звука, продолжавшегося несколько минут, внизу вдруг раздавался сильный глухой шум и тотчас же колоссальные клубы пара взвивались вверх, увеличивая собою объем белого как снег облака, обычно парящего над кратером. Это явление повторялось через некоторые промежутки все время, пока мы находились на кратере. Окружающий воздух был наполнен едким запахом горящей серы. Но вот удачный порыв северного ветра раздул облако пара, и кратер предстал перед нами на всем своем протяжении и во всю свою глубину. Моусон засечками определил глубину его - 900 футов и наибольшую ширину - около полумили. На дне пропасти виднелось не менее трех хорошо намеченных отверстий, из которых и выбрасывался взрывами пар. В стене юго-западной части кратера был огромный пролом глубиной в 300-400 футов. Стена кратера против того места, где мы стояли, представляла некоторые интересные особенности. Слои темной пемзовой лавы или пемзы чередовались с белыми полосами снега. Определенных доказательств, что снег перемежался именно с лавой, правда, не было, но возможно дело обстояло именно так. С поверхности одного из наиболее толстых слоев лавы или пемзы, как раз там, где этот слой соприкасался с полосой снега, поднимались мелкие струйки пара, вытянувшиеся в ряд. Их было слишком много, и они слишком близко находились одна от другой, чтобы можно было принять их за отдельные фумаролы. Внешний вид их скорее заставлял думать, что снег превращается в пар от действия теплоты расположенного под ним слоя горной породы".

Здесь на краю кратера была также определена гипсометром точка кипения, но результат оказался менее удовлетворительным, нежели полученный утром в лагере. Взяв среднее из определения анероидами и гипсометром на краю древнего кратера, можно определить высоту Эребуса в 13 370 футов над уровнем моря. После того как были закончены все измерения, а Моусон сделал несколько снимков, партия возвратилась в лагерь, так как было решено в тот же день спуститься к основанию главного конуса, то есть проделать спуск примерно в 8000 футов.

На обратном пути партия пересекла главный кратер и произвела определение уровней для геологического разреза. Были собраны в большом количестве образцы единственных в своем роде кристаллов полевого шпата, а также образцы пемзы и серы. По возвращении в лагерь путешественники быстро поели, собрались, взвалили на плечи каждый свою ношу и отправились вниз по крутому склону вулкана. Брокльхёрст настоял на том, чтобы самому нести свой тяжелый груз, несмотря на помороженные ноги. Путники взяли теперь несколько западнее пути, по которому совершали восхождение. Скалы были покрыты мелкими камнями, беспрестанно осыпавшимися под ногами, отчего нередко приходилось падать.

Спустившись на несколько сот футов, они обнаружили, что каменистая осыпь внезапно оканчивается длинным и крутым спуском, покрытым фирном. У них было только три выхода: либо вернуться назад, к месту, где скалистый отрог, по которому они шли, отклонился от основного гребня, либо выбивать ступени в фирновом склоне, либо попытаться просто съехать вниз на 500-600 футов туда, где виднелась скалистая поперечная перемычка. Путешественники уже настолько устали, что избрали путь наименьшего сопротивления, перепаковав свой груз, чтобы скатываться было легче.

Все испытывали сильную жажду. Обнаружилось, что если собрать немного снегу, скатать в шар и положить его на камень, то под лучами солнца снег тает почти моментально. Таким образом путешественники получили суррогат питья. Они спустили свои ноши вниз по откосу и следили за тем, как свертки катились и подпрыгивали на волнистой поверхности фирна. Сверток Брокльхёрста, в котором были кухонные принадлежности, катился со страшным шумом. Алюминиевая походная кухня оказалась сильно помятой, когда мешок, в конце концов, докатился до камней внизу. Затем и сами путешественники, крепко держа ледорубы, последовали за своим снаряжением. Скорость спуска быстро нарастала, острие ледоруба все глубже врезалось в твердый фирн, обдавая затылки и лица людей градом ледяных осколков.

Спуск прошел вполне благополучно. Этот прием отряду пришлось применить еще несколько раз на других склонах, пока они не добрались до подножья главного конуса. Временами они крепко стукались о твердые заструги, так что и одежда и снаряжение пострадали от быстрого спуска. К несчастью, при этом был потерян анероид и сломан один из гипсометров. Наконец, спуск стал более пологим и перешел в террасу с небольшим уклоном, на которой находился склад, устроенный путешественниками перед восхождением. Всего партия спустилась на 5000 футов, проделав это расстояние между 15 и 19-ю часами.

Адамс и Маршалл добрались до склада первыми, так как остальным участникам экскурсии, за исключением Брокльхёрста, пришлось проделать некоторый крюк влево, чтобы подобрать кое-какой груз, скатившийся поодаль. Дойдя до склада, они увидели, что метель 8 марта натворила немало бед с их снаряжением. Сани были перевернуты, а некоторые из вещей отнесены ветром на большое расстояние и засыпаны снегом. Собрав все свои пожитки, Адамс и Маршалл пошли навстречу отставшему Брокльхёрсту, так как заметили признаки начинающейся метели. К счастью, ветер вскоре прекратился, погода прояснилась, и они втроем спокойно вернулись в лагерь. Скоро был готов чай, а к 22 час. подошли и остальные товарищи. На ночь устроили лагерь у склада. На следующий день поднялись в 3 часа утра. После завтрака пришлось заняться поисками еще кое-каких недостающих вещей, затем груз был уложен на сани и в 5 ч. 30 м. отряд отправился в обратный путь домой.

Мыс Барии. Скала справа - вулканического происхождения

Путешественникам очень мешали заструги, образовавшиеся во время последней бури. Высота гребней доходила до 4-5 футов и располагались они под острым углом к направлению пути отряда. Пришлось привязать к полозьям саней веревки; два человека шли впереди, чтобы тащить сани, когда это требовалось, двое придерживали с боков, а еще двое шли сзади и в случае надобности оттягивали сани назад. Передвижение в таком виде было более чем трудным. Сани то не двигались с места, то внезапно раскатывались и перегоняли шедших впереди людей. Поминутно происходили аварии. Было скользко, и те члены отряда, у которых не было шипов на подошвах сапог или хотя бы лыжных ботинок, подбитых полосками кожи, испытывали неприятную встряску от частых и неожиданных падений. В цивилизованном мире нечто подобное испытываешь, если случайно наступишь на полосу льда, раскатанную на тротуаре уличными мальчишками. Маршалл изобрел способ управлять санями. Когда сани раскатывались, он вскакивал на них сзади и при ударе о заструги или перескакивании через них направлял сани ногами. Подчас, несмотря на 82-килограммовый вес Маршалла, его перебрасывало через сани и швыряло об лед с другой стороны.

В 7 ч. 30 м. отряд добрался до скалы, у которой был устроен первый лагерь, милях в шести от мыса Ройдс. К этому времени появились уже явные признаки приближения снежного бурана. Поднялся пронзительный юго-восточный ветер, начало мести снег. Путники опасались, что им не удастся в этот день добраться до зимовки. Они страшно устали, одна из палаток была сильно прожжена и не защищала от ветра, запас керосина почти кончился, а один из примусов в результате кувырканий по склонам вулкана пришел в полную негодность. Тогда исследователи решили итти на мыс Ройдс налегке, оставив сани и все снаряжение с тем, чтобы забрать их впоследствии. При пасмурном небе и неопределенном освещении заструги стали почти неразличимыми, так что то и дело кто-нибудь из участников экскурсии спотыкался и распластывался на снегу. Наконец, путешественники, к своему облегчению, увидели блестящую поверхность Голубого озера, от которого до зимовки оставалось всего полмили. Теперь, когда тихая гавань была уже близко, и напряжение спало, усталость особенно чувствовалась. Ноги налились, как свинцом, и эти последние полмили показались им самой трудной частью всего пути. На счастье, погода не ухудшилась.

Большой кенитовый валуи неподалеку от зимовки

Все это время мы на зимовке занимались раскупориванием ящиков и разборкой содержащихся в них запасов, отчего каморки отсутствующих членов экспедиции были в большей или меньшей степени загружены разными вещами. Накануне их возвращения Армитедж сообщил, что видит в трубу, как они спускаются с горы, и мы решили очистить их кабинки от лишнего имущества. В 11 час., когда мы только принялись очищать помещение профессора Дэвида, я вышел зачем-то из дому и вдруг, к своему изумлению, увидел в каких-нибудь 30 ярдах шесть молчаливых фигур, медленно ползущих к дому. Я бросился к ним, спрашиваю: "Что же, добрались до вершины?" Ответа не было. Спрашиваю еще раз. Тогда Адамс в полном изнеможении поднял вверх палец. Меня это не удовлетворило. Я снова пристал к нему с тем же вопросом. Наконец, Адамс произнес: "Да." Тогда я бросился в дом и позвал остальных. Все высыпали наружу, чтобы приветствовать вернувшихся и поздравить их с успехом. За рукопожатиями и криками последовало хлопанье пробок шампанского - нашим усталым путникам оно показалось нектаром. Впрочем, Маршалл прописал некоторую порцию этой жидкости и остававшимся дома, чтобы они могли в более спокойном состоянии слушать рассказы вернувшегося отряда.

За исключением Джойса, Уайлда и меня, видевших подобные вещи во время прежней экспедиции, все остальные были поражены способностью вернувшихся к поглощению еды и питья. Робертс в несколько минут приготовил огромную кастрюлю овсянки на молоке и ее содержимое исчезло молниеносно. За этим последовала значительная часть окорока и большое количество самодельного хлеба со свежим новозеландским маслом. Все шестеро, повидимому, принесли с собой со склонов Эребуса великолепно развитый полярный аппетит.

В конце концов еда прекратилась; за ней снова последовали рассказы, курение и, наконец, заслуженный отдых для усталых путешественников.

Вид с зимовки на вулкан Эребус. Слева - древний кратер, справа поднимается действующий конус

Из-за дурной погоды за оставленными одиннадцатифутовыми санями и снаряжением только через несколько дней отправилась партия, состоявшая из Адамса, Дэвида, Армитеджа, Джойса, Уайлда и Маршалла. На случай плохой погоды они взяли с собой маленькие семифутовые сани, палатку и продовольствие. После довольно трудного пути по рыхлому, только что выпавшему снегу при туманной погоде и при температуре в середине дня около - 20°Ф [-28,9° Ц] с сильнейшим юго-восточным ветром, они добрались до скалы. Откопав из-под снега оставленные там сани и привязав свои маленькие поверх них, партия дотащила все это имущество до Голубого озера, где я ее встретил. Мы решили оставить все здесь до следующего дня. Позже наши маньчжурские лошадки привезли сани на зимовку.