Борт 04198 выходит на связь

С Жаннеттой и Генриеттой лучше не встречаться. Это вам скажет любой полярник.

Но что поделать, если судьба распоряжается по-своему и иной раз все же бросает в их объятия.

Встречи с этими маленькими островами архипелага Де-Лонга никогда не сулили полярникам ничего хорошего. В 1966 году о грозные скалы острова Жаннетты разбилась льдина дрейфующей станции "Северный полюс-14". Она прошла по океану сотни и сотни километров и столкнулась с маленьким, похожим па карте на ушко иголки островком. Сколько бед принесла эта встреча! Огромное ледяное поле, где была станция, стояли домики, работали полярники, превратилось в крохотную площадку, куда с трудом сел даже спасательный вертолет.

Гидролог Валерий Купецкий

Поэтому, когда на стол к руководителю научно-оперативной группы штаба морских операций в Певеке легла телеграмма том, что станция "Северный полюс-24" дрейфует возле архипелага Де-Лонга, Валерий Николаевич Купецкий понял сразу же: эта встреча ничего хорошего не предвещает. Надо было дать прогноз дрейфа льдов, сказать, что же будет дальше, куда ветры и течения повлекут станцию, не придется ли срочно эвакуировать СП-24. Станция только начала свою жизнь - дрейфующая обсерватория имени 60-летия ВЛКСМ была высажена весной 1978 года, а в июне атомоход "Сибирь" доставил на СП-24 основные грузы. Когда "Сибирь" отправлялась в свой высокоширотный небывало сложный рейс, задумано было взять как можно больше грузов, пробиться к ледяному острову, чтобы завезти все необходимое для долгой жизни и работы в Ледовитом океане. Это было сделано. А теперь станцию несет к островам Де-Лонга.

Настроение у Купецкого было сумрачное, но начальнику СП-24 Игорю Константиновичу Попову он послал радиограмму шутливую: "Не увлекайтесь девушками Жаннеттой и Генриеттой. Рекомендую держаться на дистанции".

На станции, получив радиограмму, рассмеялись, хотя в те дни было не до шуток.

27 июня в своем дневнике начальник СП-24 записал: "Утром глянул в окно - видна Жаннетта. Стало неуютно. Пошел предупредил дежурного. Пока обсуждали ситуацию, остров пропал. Решили, что это был мираж. До Жаннетты от нас сейчас 50 километров. Может быть, пронесет?"

6 июля: "С утра видим Жаннетту довольно отчетливо. Это, пожалуй, не мираж".

11 июля: "У нас как назло непроглядный туман. Находимся в почти полном неведении о своем положении. На вторую половину дня назначил аврал. Подготовили два клипербота, палатку, разгрузили все сани и волокуши, проверили тракторы, собрали аварийный склад продовольствия. Купецкий срочно запросил наши координаты с 1 июля, чтобы составить прогноз дрейфа". Этого прогноза ждали, как ждут приговора судьбы: будет жить станция или придется срочно ее эвакуировать. Теперь уже два раза в день в штабе получали координаты СП-24, восемь раз в сутки - погоду.

Купецкий решил вылететь на ледовую разведку, посмотреть, что творится вокруг станции.

Из-за тумана с СП-24 самолет-разведчик не увидели, но полярники слышали его гул и понимали: о них волнуются, их не оставят в беде.

А льдину начало бить об остров. На месте, где была палатка молодых радиофизиков, вырос торос, палатка утонула в океане. На аэродроме - разводье шириной 300 метров.

Из Ленинграда, из Арктического и антарктического института, в Певек шли тревожные телеграммы: "Учитывая сложную обстановку, круглосуточно следите за станцией на судовом канале"... "Учитывая создавшуюся обстановку, диспетчерские сводки давайте серией "срочно"..."

В поселке Черском на берегу Колымы наготове стояли вертолеты. В любой час они могли вылететь на помощь полярникам.

1 сентября Купецкий снова полетел к архипелагу Де-Лонга. На этот раз он нашел СП-24 под самым боком у Генриетты. Он долго кружил над островом, говорил с начальником станции по радиотелефону.

- Южная часть льдины находится в двух километрах от Генриетты, - сообщил Купецкий. - Смотрите не снесите остров. А то с самолета Генриетта раза в три меньше вашей льдины. Передал он и прогноз. На сей раз циклон пошел с юго-запада и вот-вот отбросит ледяной остров от Генриетты километров на двадцать.

...Полярники все же странные люди. Ситуация критическая, а начальник станции пишет в своем дневнике: "Благодаря сложившейся обстановке гидрологи сделали за месяц 82 измерения скорости дрейфа. Это поможет нам при анализе сейсмозаписей".

В тот же день Попов посылает телеграмму в Певек: "Желательно при прояснении еще раз оценить окружающую обстановку с помощью ледовой разведки. Все 16 человек здоровы, бодры, хотя немного устали от этих женщин".

И вот последняя радиограмма Купецкого, отправленная с борта самолета-разведчика сразу в несколько пунктов: в Москву и в Ленинград, в Певек и на СП-24. "Лагерь СП-24 в 37 километрах севернее Генриетты. К северу от острова разводье, к югу - поджатый массив. Ясно, штиль. На несколько недель станция в безопасном удалении". В ответ на самолет с бортовым номером 04198 приходит радиограмма от начальника станции: "Всегда рады вашим посещениям. Они приносили нам тепло и радость".

...После этого СП-24 распрощалась с коварным архипелагом Де-Лонга, она еще несколько лет путешествовала по океану и была эвакуирована со льдины осенью 1980 года.

А Купецкий, дав прогноз дрейфа станции, вернулся в штаб. Работы было много. В Восточно-Сибирском и Чукотском морях караваны судов застревали в непроходимых льдах. Год 1978-й был тяжелым - помощь "Сибири" в первом экспериментальном рейсе, тревога за СП-24, проводка судов к Певеку, к мысу Шмидта, на Колыму. Хотя, как утверждает Купецкий, легких навигаций не бывает.

В Арктике говорят: "Купецкий - серьезный ученый и несерьезный человек".

Ну скажите, какой серьезный человек с самолета ледовой разведки станет посылать радиограммы в стихах? Идет эксперимент, впервые атомный ледокол ведет по неизведанной высокоширотной трассе транспортное судно "Капитан Мышевский". За этим рейсом следит вся страна. Ледовый разведчик Купецкий участвует в поисках трассы - в серьезном, сложном деле. Целыми днями летает он над морями Арктики в поисках дороги для каравана. Но как только самолет ледовой разведки с бортовым номером 04198 появлялся над "Сибирью", моряки улыбались: "Вот и наш стихотворец прилетел". Радисты принимали очередную радиограмму Купецкого: "Весь мир в восторге - как красиво вы проломали два массива! Мы вас приветствуем! Теперь отворена Востока дверь!"

...Когда в начале июня "Сибирь" пробивала узкий участок перемычки, участок, найденный ледовым разведчиком, и настроение у всех на атомоходе было не очень-то хорошее, все же нельзя было не улыбнуться, прочитав очередное послание Купецкого: "Вам подкузьмило перемычку, чтоб не терять ко льду привычку!"

Даже домой, в Ленинград, он шлет телеграммы тоже в стихах: "Писать во все концы пора ликующие сводки. Ура-ура, завершена рекордная проводка".

О ледовом разведчике Купецком моряки всегда говорят с большим уважением. Однажды в разговоре с капитаном атомохода "Сибирь" Владимиром Константиновичем Кочетковым у нас зашла речь о помощи науки мореплавателям.

- Сегодня, хотя мы и работаем на мощных ледоколах, без помощи ученых не мыслим себе плаваний в Арктике,- говорил Кочетков. - Ленинградские ученые постоянно поддерживают крепкие связи с ледокольщиками, отлично понимают условия плавания по Северному морскому пути. Мы всегда с большим вниманием относимся к их рекомендациям. Валерий Николаевич Купецкий - один из них. У него обычно точные прогнозы. Мы знаем: если совет дает Купецкий, ему можно верить.

- Да и разведчик он неординарный, - продолжал Владимир Константинович.- По поведению моржей, белых медведей может судить о состоянии льдов... Мы плыли на "Ленине" у Новосибирских островов, и я ночью увидел моржей. Знал, что Купецкий интересуется их поведением, передал на "Владивосток", где в то время Валерий Николаевич плавал гидрологом: "Впереди моржи. Разбудите Купецкого", а мне в ответ: "Да он уже давно на мостике. Наблюдает за ними". И днем и ночью, как только моржи покажутся, он в ходовой рубке.

Купецкий утверждает: моржи помогают точнее прогнозировать ледовую обстановку. И объясняет:

- Где можно встретить животных, птиц? Конечно, там, где наиболее благоприятные условия для их жизни. Если в непроходимых, казалось бы, сплошных льдах встречаешь стадо моржей, - значит, где-то есть полынья или рядом проходит граница теплых и холодных вод и в ближайшие дни полынья появится. Морж ведь не может все время жить без воды.

В 1965 году Купецкий перед навигацией прилетел на мыс Шмидта. Встретил старика чукчу и слышит: "Однако вы рано прилетели, лета в этом году не будет". И он оказался прав. Навигация была тяжелейшей. Многие грузы на Чукотку доставить не смогли, их пришлось завозить самолетами. Старый охотник с детства привык наблюдать за животными, за природой и по поведению моржей, птиц судить о будущем.

Двадцать пять лет работает Валерий Николаевич в Арктике: был ледовым разведчиком, плавал гидрологом на ледоколах. Последние годы кандидат географических наук Купецкий возглавлял научно-оперативную группу штаба морских операций в Певеке и сейчас там работает - в обсерватории.

А заинтересовался он Арктикой еще задолго до того, как впервые там очутился, - как многие ленинградские мальчишки, еще в детстве. К тому же семья жила на Васильевском острове и Валерий часто гулял по набережной лейтенанта Шмидта, откуда отправлялись в путь в предвоенные годы почти все арктические экспедиции.

Какие проводы им устраивали! Гремел оркестр. Собирались толпы людей. Мальчишкам было шесть-семь лет, и они играли в челюскинцев, в чкаловцев, завидовали Папанину.

В Ленинградском университете, на географическом факультете, куда поступил Купецкий, кафедрой заведовал профессор Владимир Юльевич Визе - участник легендарного плавания на "Святом Фоке", первой русской экспедиции к полюсу - экспедиции Седова. На факультете преподавал Герой Советского Союза Виктор Харлампиевич Буйницкий, тоже личность легендарная. Еще студентом он попал в дрейф на ледокольном пароходе "Седов", уже на борту его застало сообщение: "За неявку к началу занятий вы отчисляетесь из гидрографического института". Дипломную работу Валерий писал под руководством известного полярного исследователя Николая Александровича Волкова.

После университета, в 1954 году, Купецкий отправился в научно-оперативную группу штаба морских операций - на восток Северного морского пути, в Певек.

Он летел на первую в своей жизни разведку. Он знал - ледовую обстановку на карту нужно наносить значками. Но впечатлений было столько, что он исписал целую тетрадь. И ледовые разведчики смеялись: "Ну вот, еще один ученый появился. Вместо того, чтобы дорогу судам искать, все пишет да пишет". В ту навигацию ему удалось не только поработать на самолете, но и пройти гидрологом на дизель-электроходе "Лена" по всему Северному морскому пути: от Певека до Провидения, от Певека до Архангельска.

Он увидел Арктику - прекрасную северную страну.

В 1963 году атомоход "Ленин" врубился в Таймырский массив. Лед и лед кругом. А у капитана Бориса Макаровича Соколова - день рождения. Ну чем можно удивить капитана, когда судно третий месяц, как говорится, без берега, когда все запасы кончились? Гидролог Купецкий вспомнил про полярные маки - он видел их однажды на острове Бегичева - и предложил командиру вертолета: "Давай упросимся на ледовую разведку и нарвем цветов". Ему говорили: "Да откуда сейчас в этой ледяной пустыне цветы?" Но Купецкий предложил лететь на остров Бегичева. В распадках набрал целую шапку цветов и в день рождения принес их капитану.

...Человек увлеченный, он о своей работе спокойно рассказывать просто не может - сразу же загорается:

- Самый сильный ледокол может завязнуть в самом тонком льду, как муха на липкой бумаге. Да, увязнуть во льду в два пальца толщиной. Есть такое редкое явление - адгезия, прилипание. Так вот, бывает, что лед облипает судно и оно тащит за собой полморя.

Можно огромный айсберг объехать на лодке и застрять на мощном ледоколе в тонком льду. Ледокол должен маневрировать среди льдов. Ведь за ним идет транспортное судно, которое в десятки раз слабее. Это судно нужно привести в порт живым и невредимым. Именно наука может подсказать, как наиболее эффективно пройти тот или иной участок трассы. Природа дышит: ходят циклоны, меняются ветры, работает прилив. Лед то сжимается, то расходится. Задача ученых - найти в этом хаосе закономерности, понять природу океана, дать советы морякам.

Если уж природа закрыла дорогу, лучше постоять, подождать, пока обстановка изменится. Открылась дорога - иди. Правда, есть люди, которые утверждают, что я пропагандирую возврат к временам парусного флота. Нет. Но я считаю, что сегодня, как и во времена парусного флота, с Арктикой, с ее нравом нельзя не считаться. Только поняв этот нрав можно добиться успеха.

В 1969 году Купецкий возвращается осенью в Ленинград и ему говорят: "Ну, поздравляем, у вас на востоке была легкая навигация. За июнь шесть караванов провели". Да, провели, хотя обстановка была тяжелой. Циклоны шли один за другим. Лед стоял непроходимый. На пару дней подуют с Чукотского побережья южные ветры, отожмут чуть-чуть льды, и снова ветер меняется - дорога закрыта. В штабе эту закономерность приметили. Решили так: пусть суда стоят наготове. Как только южный ветер подует, они должны торопиться, чтоб за два-три дня проскочить тяжелый участок. Закрылась дорога - стоять, ждать.

- Если на западе на участке Северного морского пути суда плавают во льдах, то у нас, на востоке, во льдах не проплывешь, все время нужно искать обходные пути, - говорит Купецкий. - Если из западной Арктики течение всю зиму лед выносит, то на восток оно его приносит. И хотя, казалось бы, моря расположены южнее, плавать по ним сложнее. Лед на востоке - это мини-айсберги, которые преодолеть практически невозможно. Их можно только обойти.

В 1971 году Купецкий плавал на "Владивостоке", вместе с атомоходом "Ленин" ледокол шел из Мурманска в Чукотское море. А между ледокольщиками всегда существует соперничество. Так вот, идут Карским морем, и Юрий Сергеевич Кучиев с борта атомохода "Ленин" говорит капитану "Владивостока" Юлию Петровичу Филичеву: "Вот какой у нас лед тяжелый". А Филичев смеется: "Да это семечки! Вот у нас на востоке"... Обогнули Новосибирские острова, влезли в Айонский массив, а там такие торосы, что Кучиев признался: "Да, если в нашем районе мы на лед смотрим сверху, то у вас на востоке приходится поглядывать на этот лед снизу вверх".

Через несколько дней попали в лабиринт, караван накрыло туманом. Остановились. Вызвали самолет-разведчик. На нем вылетел капитан-наставник, известный ледоколыцик Николай Федорович Инюшкин, тот самый Инюшкин, про которого Купецкий сочинил стишок: "Где всем - хана, ему - игрушки. Таков ледовый кэп Инюшкин". Прилетел Николай Федорович и спрашивает с самолета:

- Ну как вы тут себя чувствуете? Что видите?

- Да ничего не видим. Вам с самолета виднее.

- Да мы тоже ничего в таком тумане не видим, - говорит Инюшкин. - А вы хоть куда носами стоите?

- Ну, носами мы стоим на восток.

В динамике раздался голос капитана-наставника:

- Правильно стоите, товарищи.

И все-таки дорогу на следующий день нашли. А шутка помогла, подняла настроение, оно у моряков тогда было не очень веселым.

- Без шутки, без юмора в Арктике мы сами бы в лед превратились,- любит повторять Купецкий. - Умение не унывать даже в самой тяжелой ситуации там необходимо, без него работать было бы в сто раз сложнее.

Однажды моряки, идущие около острова Врангеля, присылают в штаб морских операций радиограмму: "Лед четыре балла, серый". А по терминологии гидрологов серый лед - молодой, сантиметров 15 толщиной. Откуда там такой в августе? Почему новый лед образовываться начал? Купецкий пишет: "Проверьте ваши данные, этого не может быть. А если так - то уходите быстрее, пока лед не вырос". И вдруг капитан сообщает: "Серый лед объясняется серостью моих штурманов. Это старый лед, покрытый серой пылью. Не волнуйтесь".

Люди стараются общаться с Купецким на той же волне.

...В конце навигации, когда покидают суда Арктику, на стол Купецкого ложатся радиограммы вроде той, которую прислал капитан теплохода "Ханко" Уманский: "Прогнозы точные давали. Они нам много помогали. Науку высоко ценю. Иду домой. Благодарю".

Купецкий, конечно же, не удерживается и шлет в ответ: "Природой трудно воевать. Старались мы поменьше врать. Ваши слова нам как бальзам. Счастливейшей дороги вам".