1 Из истории полярных исследований

Полярные исследования подобно многим другим человеческим свершениям были обусловлены самыми различными причинами. Стремление к исследованию полярных областей было в меньшей степени продиктовано соображениями коммерческой выгоды, чем исследования остальных географических районов, и побудительные мотивы исследователей в общем были более бескорыстными. Изучение полярных областей, как и изучение космоса, открывает перед человеком благородный простор для проявления любознательности, патриотизма и любви к приключениям, побуждает к новым открытиям, к познанию неведомого, что является признаком высокой цивилизации. Эти мотивы побуждали альпинистов делать многочисленные попытки восхождения на Эверест, завершившиеся в 1953 году покорением этой вершины британской экспедицией, а также участников экспедиции Британского содружества совершить первый переход через материк Антарктиды в 1958 году. Аналогичными мотивами руководствовался и Эрнест Шеклтон, впервые предложивший в 1913 году пересечь Антарктиду. Он утверждал, что трансантарктический переход - это последнее великое путешествие, ибо Южный полюс и Северный полюс, покоренные санными партиями, уже не представляют достойной цели. Что касается перехода через Северный Ледовитый океан, то в те времена он считался невозможным.

Предложение Шеклтона об организации британской трансантарктической экспедиции было естественным очередным шагом в полярных исследованиях, который отвечал патриотическим чувствам англичан. Перед Шеклтоном открывалось широкое поле деятельности. Выступая на заседании Королевского географического общества в феврале 1914 года, Шеклтон сказал: "Основная цель экспедиции в первую очередь состоит в пересечении полярного материка. Некоторые осуждают эту цель как рассчитанную на внешний эффект и не сулящую особой пользы; они считают, что любая экспедиция должна преследовать прежде всего научные цели. До той поры пока не был достигнут Южный полюс каждый исследователь, проникавший в Антарктику, в глубине души лелеял желание достичь этой цели. Мое желание - пересечь Антарктический материк. Предпринимая эту экспедицию, ее участники чувствуют себя представителями британской нации. Я изменил бы своим убеждениям, если бы стал утверждать обратное. Пересечение материка я рассматриваю как великую цель этой экспедиции, и сегодня вечером нет ни одного человека в этом зале и ни одного британского подданного во всей империи, который не желал бы, чтобы первым национальным флагом, пронесенным сквозь ледяную пустыню, был британский флаг".

Далее он изложил свой план исследований и свою речь закончил утверждением, что его экспедиция явится прежде всего "спортивным подвигом". Эти слова, разумеется, вызвали беспокойство членов Королевского географического общества, считавших себя, по словам Шеклтона, "совестью географического мира". Тем не менее общество поддержало его начинание, ибо всякая экспедиция, носящая первооткрывательский характер, сама по себе является уже исследовательской^*.

^* (Экспедиция Шеклтона 1914 - 1916 годов окончилась неудачей - экспедиционное судно было раздавлено льдами.- Прим. перев.)

В начале XV века под флагами двух соперничавших государств - Португалии и Испании - были снаряжены многочисленные экспедиции на поиски морского пути на Восток, так как известия о несметных богатствах "Катая", доставленные преодолевшими пустыни караванами Марко Поло, поразили европейцев. К 1540 году, когда португальцы завладели морским путем вокруг Африки, а испанцы вокруг Южной Америки, у молодых морских наций Европы практически не оставалось иного выбора, как проникнуть с севера в поисках торговых путей к богатствам Востока.

Из всех северных стран, открытых викингами в X веке и в течение трех последующих столетий заселенных колонистами, только Исландия оставалась частью известного в то время мира. Древние норвежцы унесли с собой в могилу все накопленные сведения об Арктике. Однако кровь викингов, унаследованная от них храбрость и неугомонная страсть к мореплаванию помогли Англии стать морской державой, и через пять столетий, после того как викинги открыли арктический мир, в море вышли англичане.

Искусство мореплавания, впоследствии ставшее гордостью нации, - это не просто природный дар англичан. Этому способствовали и географические познания, заимствованные у других народов, а также методы мореплавания англичан. Но это искусство вскоре вошло в их плоть и кровь, и юный Эдуард VI, вступив на престол, первым делом пригласил Себастьяна Кабота (главного штурмана Испании) на должность главного кормчего Англии для подготовки моряков к великим свершениям. Англия вступала в эру расширения своих владений. Себастьян Кабот был назначен "главой цеха и компании купцов - искателей приключений для открытия неизвестных стран, владений, островов и мест"; компания немедленно принялась за составление плана путешествия для открытия новых земель и проникновения на Восток северо-западным путем.

Однако первоначально люди так боялись Севера, что даже смельчаки отваживались лишь на короткие летние плавания в моря, покрытые льдом. Полярная тьма пугала не меньше, чем муки ада; побывавшие в Арктике зимой рассказывали "о вечной тьме... без всякой надежды на просветление"; мореходы умирали мучительной смертью от цинги. В их дневниковых записях можно прочесть о страданиях и отчаянной смелости, о бурях, болезнях и жестоких холодах. Впрочем, англичане Елизаветинской эпохи отличались упорством: королева одобряла поиски торговых путей на Восток, сулившие обогащение государства и владычество над северными морями. Поэтому, если не считать кратковременного периода борьбы с испанской Армадой, полярные исследователи этой эпохи, в особенности Фробишер, Дейвис и Гудзон, были постоянно одержимы идеей поиска призрачного прохода на Восток.

Это был век открытий и сказочных богатств. Открытия распахивали двери перед торговлей. В это время возникли крупные торговые компании, прибыли которых шли на развитие дальнейших исследований. Объединение предприимчивых и отважных купцов в результате своей первой полярной экспедиции 1553 года основало Московийскую компанию, которая развернула выгодный торговый обмен между Англией и Россией через северные моря. Прибыли этой компании использовались для финансирования путешествий Генри Гудзона, открывшего ряд новых земель. Такое помещение капитала впоследствии себя полностью оправдало. После того как Гудзон обнаружил, что омывающие Шпицберген воды буквально кишат китами, разгорелась пиратская битва ракитовый жир. Конкурирующие флотилии китобойных судов морских государств безжалостно истребляли этих огромных исчерпал млекопитающих. Когда же китобойный промысел себя, началась эксплуатация новой территории, было создано новое предприятие - "Компания Гудзонова залива", нажившая миллионы фунтов стерлингов на скупке пушнины и шкур в Северной Канаде; помимо этого промысла компания всегда могла рассчитывать на уловы рыбы у Ньюфаундлендских мелей.

Не удивительно, что Север так сильно владел воображением англичан, кормившихся и богатевших за счет его изобилия.

Три с половиной века подряд, начиная с царствования короля Генриха VIII и до 1882 года (за исключением двенадцатилетнего периода, с 1594 по 1606 год, когда благодаря Виллему Баренцу рекорд держали голландцы), флаг Великобритании развевался ближе всего к вершине мира. В 1587 году Джон Дейвис достиг 72°41' с. ш. на западном берегу Гренландии. В 1607 году Генри Гудзон в поисках прохода сквозь плавучие льды Гренландского моря в открытый полярный океан и далее прямо через полюс на Восток продвинул рекорд до 80° 23' с. ш.

Сто шестьдесят пять лет рекорд Гудзона оставался непревзойденным, а в 1773 году капитан Константин Фипс, возглавлявший хорошо оснащенную научную экспедицию, которая пыталась достигнуть Северного полюса морским путем, проник в районе Шпицбергена на 25 миль дальше на север. Впрочем, память об этой экспедиции сохранилась не благодаря рекорду (в результате экспедиции составлены на редкость неудачные карты берегов Шпицбергена), а потому, что гардемарином на одном из судов был четырнадцатилетний сорванец Горацио Нельсон, которому суждено было прославить родину победами на море.

По окончании наполеоновских войн полярные исследования приобрели новый размах. Энтузиазм широкой публики все более уступал место серьезной научной заинтересованности, а британский военный флот, владычествовавший на морях со времени битвы при Трафальгаре, хотел испытать своих моряков и свои корабли в суровых условиях. Речь теперь шла уже не о поисках Северо-Западного прохода в "Катай", а об исследовании Арктики и о расширении в ней британских владений. Дополнительным стимулом для исследователей стал парламентский закон 1818 года (аналогичный закон был принят в 1776 году), устанавливавший награду 20 тысяч фунтов стерлингов за открытие Северо-Западного прохода и 5 тысяч фунтов стерлингов за достижение Северного полюса.

Офицеры и матросы королевского флота охотно принимали участие в арктических плаваниях. В обмундировании, более пригодном для Портсмута^*, чем для полярных областей, они смело направляли свои корабли во льды, преграждавшие путь к полюсу, отважно устремлялись в лабиринт проливов Канадского архипелага. Эти моряки - люди, крепкие духом и телом, - принимали лишения как должное. Вместо того чтобы с исчезновением солнца бежать на юг, как это делали моряки Елизаветинской эпохи, экипажи королевского флота зимовали на своих кораблях. Прикрыв палубы навесами из парусины, они превращали их в зимние квартиры.

^* (Портсмут - главная база английского военно-морского флота.- Прим. перев.)

Среди множества видных полярных исследователей начала XIX века особое место занимает Уильям Парри. Руководителем своей первой полярной экспедиции он стал в возрасте двадцати девяти лет, имея к тому времени уже большие заслуги. Он был помощником Джона Росса в 1818 году во время неудавшейся попытки отыскать Северо-Западный проход. Это был искуснейший мореплаватель и прирожденный руководитель. Его экспедиция, отплывшая в 1819 году на кораблях "Хекла" и "Грайпер", была снабжена всем необходимым на три года, и целью ее было отыскание Северо-Западного прохода. В этом плавании Парри проник в лабиринт проливов дальше, чем кто-либо другой до него. Содержавшиеся в его отчете сведения о хорошем состоянии здоровья и высоком моральном духе команд говорят о том, что эта первая зимовка военных кораблей в Арктике знаменовала собой замечательный успех англичан. В Англии Парри чествовали как героя, и ему поручили командование последующими двумя морскими экспедициями, направлявшимися на поиски Северо-Западного прохода. Эти экспедиции хотя и не сделали таких открытий, как первая, но для столь опытного человека, как Парри, они дали достаточно материала, чтобы прийти к выводам о необходимости коренного изменения техники полярных путешествий.

До него полярники полагали, что достигнуть Северного полюса можно на корабле - стоит лишь преодолеть полосу плавучих льдов, тянущуюся вдоль границ Северного Ледовитого океана, и вы окажетесь в море, свободном ото льда. Парри не вполне разделял эту теорию "открытого полярного моря"^* и "предложил попытаться достигнуть Северного полюса, продвигаясь на санях-лодках по льду или плывя по воде, сколько бы ни была обширна акватория, встретившаяся на пути". Парри добрался на корабле до одного места на Шпицбергене, у края Северного Ледовитого океана, покинул корабль и дальше продвигался по льду пешком. Таким образом, он положил начало технике, которой предстояло стать обычной почти при всех последующих попытках достичь полюса.

^* (Теория "открытого полярного моря" была распространена среди географов XVIII - XIX веков. Согласно этой теории, воды в высоких широтах Арктики свободны ото льда и доступны для мореплавания. Этой теории придерживались, в частности, такие выдающиеся ученые, как М. Ломоносов и А. Петерман.- Прим. перев.)

На своем корабле "Хекла" он в начале июня 1827 года достиг залива Треуренберг на северном берегу Шпицбергена. Оттуда с двадцатью семью спутниками пустился он в путь к полюсу. Они тащили с собой лодки со стальными полозьями, нагруженные провизией на семьдесят один день, и испытывали невыразимые трудности, продвигаясь вслепую сквозь туман, дождь и морось по торосистому льду; они пробирались по узким проходам между торосами, плыли вдоль широких разводий, с неимоверными усилиями шли длинными полярными днями, делали часовую остановку на обед и снова трудились до "зари". Вытащив лодки на прочную льдину, они устраивали навес из парусов, собирались на молитву, терпеливо переносили часы бездействия, пока сигнальная труба не призывала их к еще одной ночи труда. Но эти люди все же сохраняли бодрость духа и проявляли подлинный героизм. С упорством выполняя однообразную тяжелую работу, они прошли так почти 1000 миль, хотя фактически отдалились от своего корабля не более чем на 172 мили. Все же, достигнув 82°45' с. ш., Парри установил рекорд, который продержался полвека, а по оригинальности плана его попытка добраться до полюса превосходила попытки всех остальных исследователей Арктики, за исключением Фритьофа Нансена.

Следующий шаг в развитии метода полярных исследований был сделан лишь через несколько лет. Это событие было, правда, менее драматичным, чем попытка Парри достигнуть Северного полюса. Плавание на корабле "Виктория" (1829 - 1834 гг.) в поисках Северо-Западного прохода впервые привело европейцев к тесному общению с эскимосами. Оно-то и дало возможность познакомиться с их способами передвижения. Эта экспедиция, во главе которой стоял капитан Джон Росс, прославилась открытием Северного магнитного полюса и тем, что ее участники четыре зимы подряд провели в Арктике, не потеряв ни одного человека.

В 30-х годах XIX столетия произошел перерыв в исследовании Арктики. Военно-морской флот был переключен на исследование Антарктики, пожалуй, главным образом в результате инициативы капитана Джеймса Кларка Росса (племянника Джона Росса), который на борту "Виктории" был специалистом по магнитным измерениям.

Плавания Джеймса Кларка Росса в Антарктике привели к значительным географическим открытиям XIX века. Не успел он вернуться в Англию, как Адмиралтейство предложило ему командовать великолепным "решающим" штурмом Северо-Западного прохода. Однако сэр Джеймс Кларк Росс (как его теперь величали) по настоянию жены вежливо отказался, и вместо него был назначен сэр Джон Франклин - тоже полярник, человек в возрасте пятидесяти девяти лет, чьи подвиги в Арктике стали уже легендарными.

Ни одна экспедиция в истории исследований Арктики не начиналась с большими надеждами на успех, чем экспедиция Франклина в 1845 году. Два его корабля, "Эребус" и "Террор", только что отремонтированные после выдающегося по своим достижениям плавания в Антарктику под командованием Росса, считались гордостью военно-морских верфей и были щедро снабжены всем необходимым. Сто тридцать четыре человека команды - это был цвет британского флота, а Франклин - народный кумир, но их поглотила тайна, на раскрытие которой ушло целое десятилетие; четыре десятка кораблей и свыше двух тысяч человек потребовалось для того, чтобы шаг за шагом восстановить картину бедствий, болезней и даже людоедства.

Впрочем, эта трагедия и последующие поиски экспедиции Франклина ускорили открытие и исследование Канадского архипелага, и наконец был решен вопрос о Северо-Западном проходе. В это время выдвинулись новые люди, была создана новая техника и возникли новые побудительные причины для стремления на Север. К концу десятилетия исследователи отказались от устаревших методов прошлого - от экспедиций на кораблях, где сверкало столовое серебро, отливалась синевой шерстяная военно-морская форма, звучала музыка шарманок,- и по примеру Леопольда Мак-Клинтока перешли к эскимосским способам передвижения. В результате этих перемен оставалось теперь недолго ждать открытия полюса.

Мотивы, побуждавшие людей идти на Север, были тождественны мотивам альпинистов. Северный полюс рассматривался как желанная цель, как вершина какой-то сверхгоры, вершина мира. Он привлекал заядлых путешественников и возбуждал фантазию романистов. Щедрые пожертвования широких слоев населения, взносы за исключительное право публикации о новых исследованиях Севера и другие сборы создавали материальную основу для отважных исследователей, чтобы пуститься в путь. Американец Элайша Кент Кейн был первым из этих полярных "героев".

Американцы не принимали активного участия в исследованиях Арктики до тех пор, пока поиски Франклина не пробудили в них сочувствия, и Кейн, играя на этом сочувствии, без труда собрал деньги на экспедицию, которая должна была сочетать поиски Франклина с попыткой достичь Северного полюса через пролив, отделяющий Гренландию от острова Элсмира (этот путь получил название американского пути к полюсу). Несмотря на неопытность Кейна, результатом которой были цинга, смертные случаи среди экипажа корабля и потеря самого корабля, он своими достижениями в 1853 - 1855 годах заслужил всеобщее одобрение, и вскоре за ним последовал другой американец - Исаак Израил Хейс. Оба они верили в теорию "открытого полярного моря", но первым человеком, достигшим границы Полярного моря, был еще один американец - Чарлз Френсис Холл.

Холл, разорившийся печатник, на первый взгляд не обладал никакими данными, чтобы стать полярным исследователем. Свои вылазки в Арктику он часто совершал в одиночку; однако, живя среди эскимосов и приспособившись к их способам передвижения, он был ближе, чем любой его предшественник, к тому, чтобы совершить успешный штурм полюса. На буксирном пароходе, подготовленном Военно-морским министерством США к плаванию в Арктике и получившем новое название "Полярис", Холл в 1871 году вышел на север. Его путь проходил по проливам, которые вели из Баффинова залива в Северный Ледовитый океан. Холл достиг рекордной для этих вод точки - 82°11' с. ш. Но годы напряженных усилий сказались на нем - Холл умер, а "Полярис" налетел на плавучую льдину, и, когда участники экспедиции покинули накренившееся судно, оно было унесено, на льду остались девятнадцать человек (включая две семьи эскимосов), скудный запас продовольствия, два каяка, два вельботаи компас. Всю зиму они дрейфовали к югу на постоянно уменьшавшейся в своих размерах льдине и проплыли 1300 миль, пока их, умирающих от голода, не подобрали у берегов Лабрадора в 1874 году.

1874 год был годом рождения Эрнеста Генри Шеклтона. Еще мальчиком Шеклтон с захватывающим интересом читал сообщения о плавании "Поляриса". В умах широкого круга людей это драматическое событие вырисовывалось как смесь беззаветного героизма (приукрашенного, конечно, народной фантазией) и спортивного интереса к попытке достичь полюса.

Экспедиция на "Полярисе" и нарастающий интерес американцев к загадке полюса побудили британский флот к решительной попытке быть первым на полюсе, и в 1875 году два прекрасно снаряженных корабля, "Алерт" и "Дискавери", под командованием капитана Джорджа Нэрса отправились по следам Холла, который незадолго перед этим достиг границы южного края Полярного моря. Хотя Нэрсу, когда он был еще лейтенантом, посчастливилось служить с Мак-Клинтоком, однако над его экспедицией 1875 - 1876 годов витал дух прежнего самодовольства, какой был свойствен флоту поздней Викторианской эпохи.

То, что этой экспедиции удалось превзойти все ранее установленные рекорды проникновения на Север, ни в коем случае не объяснялось применением новой техники, скорее, это был результат необыкновенного искусства, с каким Нэрс привел свои два корабля к самой границе Северного Ледовитого океана. Это объяснялось также выдержкой его офицеров и матросов, которые, как и экипаж Парри полвека назад, тащили тяжелые шлюпки на север и, движимые одним лишь патриотическим рвением, водрузили английский флаг севернее прежней рекордной точки. Однако с самого начала дух трагедии витал над экспедицией, и цинга делала свое разрушительное дело - из ста двадцати одного человека пятьдесят шесть были больны ею. И все же эти люди достигли новых высот героизма и выжили.

В последующие годы было много попыток добраться до полюса, но англичане утратили интерес к нему; в 1882 году их рекорд был побит американской экспедицией, которой руководил майор Адольф Грили. Впрочем, вследствие нерешительности и неспособности, проявленных американским правительством при организации спасательных операций, из партии Грили численностью двадцать пять человек остались в живых всего лишь семь, но и они едва не умерли от голода.

Однако бедствия, которыми отмечен этот период в истории Арктики, происходили не только вблизи острова Элсмира - героическому дрейфу нансеновского "Фрама" по Северному Ледовитому океану в 1893 - 1896 годах предшествовало трагическое плавание "Жаннетты". Руководителем этой экспедиции был лейтенант Джордж Вашингтон Де Лонг, американский моряк, уже закалившийся в полярных путешествиях. Это был человек исключительной храбрости. Он находился под сильным влиянием теории двух молодых австрийских исследователей, Карла Вейпрехта и Юлиуса Пайера, которые полагали, что Земля Франца-Иосифа (открытая ими при попытке достичь Северного полюса в 1872 - 1874 годах) была некогда отторгнута от большого материка - предположение столь же странное и ничем не обоснованное, как и "теория открытого полярного моря". Это свидетельство скудности знаний о характере полярного бассейна, царившее даже в XIX веке. Де Лонг рассчитывал обнаружить эту новую землю, отправившись в Северный Ледовитый океан через Берингов пролив и воспользовавшись теплыми течениями, идущими к северу от Японии, которые, как он думал, помогут ему проложить путь сквозь плавучие льды.

В конце августа 1879 года Де Лонг прошел Берингов пролив, и через неделю "Жаннетта" очутилась среди плавучих льдов. За островом Геральд ее затерло, и в течение следующих семнадцати месяцев она медленно дрейфовала к северо-западу, проделывая извилистый путь. "Тридцать три человека старились телом и душой, как люди, осужденные к пожизненному заключению". В 1881 г. "Жаннетта" была раздавлена льдами к северо-востоку от Новосибирских островов, а ее команда, поставив три своих лодки на сани, потащила их по предательскому паковому льду в сторону материка - к устью Лены. Во время шторма один катер затонул, и с ним погибли восемь человек; на катере Де Лонга из десяти человек только двое выдержали долгий и утомительный путь через дельту Лены, и сам Де Лонг был среди тех, кто умер от холода и голода. Только команда вельбота под начальством Джорджа Мелвилла перенесла все испытания, но один человек из нее кончил свои дни в сумасшедшем доме.

Через три года после гибели "Жаннетты" обломки ее и клочки одежды, усеивавшие льдину близ могилы корабля, были обнаружены вмерзшими в лед, прибитый к юго-западному берегу Гренландии. Норвежский ученый Фритьоф Нансен, которому было всего двадцать три года, осенью 1884 года прочел об этом в газетной статье, написанной профессором Моном, и сразу же сообразил, что "если льдина могла продрейфовать через никем не изученные районы, то таким дрейфом можно воспользоваться для исследовательских целей". Тогда зародился его отважный план - построить корабль, который взгромоздится на поверхность льда, когда сжатие сдавит его корпус. Это должно быть небольшое прочное судно с парусами и вспомогательными паровыми машинами, снабженное всем необходимым на пять лет; оно будет охвачено льдами вблизи Новосибирских островов и начнет дрейф через Северный Ледовитый океан в сторону Гренландского моря. Такое плавание разрешит многие загадки полярного бассейна. Оно даст окончательный ответ на вопрос о том, существует ли какой-нибудь материк в районе полюса, или там простирается открытое полярное море, определит характер течений, глубину и температуру воды, характер дрейфующего льда и установит, есть ли животная жизнь в Северном Ледовитом океане.

Фриц измеряет скорость ветра и температуру воздуха

Нансену удалось осуществить свой план спустя лишь много лет, в течение которых исследователь испытывал свое мужество, совершая первое пересечение Гренландии. Но он все время думал о своей теории полярного дрейфа и в ноябре 1892 года приехал в Лондон, чтобы изложить свой план (точно так же, как это было сделано мною семьюдесятью тремя годами позже) перед Королевским географическим обществом. На этом историческом заседании простота и революционная смелость нансеновского плана насторожили почти всех ученых мужей, занимавшихся Арктикой. Однако, несмотря на многочисленные возражения, Географическое общество с чисто английской непоследовательностью все же ассигновало на проведение экспедиции триста фунтов стерлингов. 24 июня 1893 года, через девять лет после того, как Нансен впервые прочел статью, внушившую ему идею о полном риска предприятии, корабль "Фрам" с тринадцатью людьми на борту пустился в плавание, чтобы проверить теорию Нансена.

"Фрам" вел себя превосходно, взбираясь на льдины, которые раздавили бы любое другое судно, и дрейфовал, как Нансен и предсказывал, по полярному бассейну. Но с течением времени стало ясно, что "Фрам" не пройдет через полюс - он минует его, и искатель приключений в Нансене одержал верх над ученым. Он вместе с лейтенантом Ф. Я. Иохансеном сделал бросок к северу на нартах с собачьими упряжками по ледяным полям. 14 марта 1895 года они покинули "Фрам" на 84° с. ш., имея запас продовольствия на сто дней. Они взяли с собой двадцать восемь собак и трое нарт. Почти через месяц на 86°13' они достигли самой северной точки, где их взорам представился "настоящий хаос" - невероятное нагромождение ледяных глыб. Узнать отсюда, где находился "Фрам", теперь не было никакой возможности, И поэтому они двинулись к Земле Франца-Иосифа, делая меньше пяти миль в день по ненадежному льду. Проведя тяжелую зиму в холодной землянке, они через пятнадцать месяцев после того, как покинули "Фрам", снова двинулись в путь и 17 июня 1896 года наткнулись в конце концов на английскую экспедицию Джексона и Хармсуорта. 25 августа 1896 года Нансен и "Фрам" благополучно соединились в Тромсё. Вопреки скептицизму и обескураживающим высказываниям корабль Нансена продрейфовал с движущимся полярным льдом через неведомый океан. Это смелое путешествие, задуманное и проведенное с исключительным пониманием дела, представляло собой неповторимую эпопею.

Новых дрейфов никто не замышлял, а полюс по-прежнему оставался незавоеванным спортивным призом для аэронавтов, участников санных экспедиций и летчиков. Еще до опубликования в 1897 году книги Нансена ""Фрам" в полярном море" швед Саломон Андрэ с двумя спутниками вылетел на воздушном шаре со Шпицбергена, чтобы достигнуть Северного полюса, но эта попытка стоила жизни аэронавтам.

Следующая попытка достигнуть полюса была гораздо более традиционной, чем полет Андрэ. Речь идет об итальянской экспедиции, во главе которой стоял принц Луиджи Амадео Савойский (герцог Абруццкий), знаменитый исследователь Гималаев. Его вдохновил подвиг Нансена, совершившего санное путешествие по плавучим льдам. В 1899 году итальянцы устроили базу на Земле Франца-Иосифа и следующей весной предприняли штурм полюса. Но, обморозившись, принц передал командование капитану Каньи. Девять участников экспедиции с тринадцатью нартами и ста двумя собаками тремя группами отправились в путь по плавучим льдам. Группа Каньи двигалась к северу сорок пять дней и 24 апреля достигла самой северной точки на 86°34', побив рекорд Нансена на 22 мили. Обратное путешествие оказалось чрезвычайно опасным, и одна из групп не вернулась на базу. Выводы, сделанные герцогом Абруццким из опыта участников его экспедиции, сводились к тому, что с базы на Земле Франца-Иосифа полюс никогда не будет достигнут и что последующие попытки следует предпринимать с северного берега острова Элсмира. Однако осуществить эту идею выпало на долю самому неутомимому из всех исследователей Роберту Пири.

Пири, американский морской офицер, был одержим честолюбивым желанием достигнуть Северного полюса и готовился к этому двадцать лет, пока не решил, что достижение полюса не только его долг, но и его священное право. Это был незаурядный, одержимый своей идеей человек; он тщательно готовился к экспедиции и продумал ее план до мелочей. Пири развил и усовершенствовал методику полярного путешествия. Эта операция должна была носить характер военного штурма с участием в ней целых эскимосских поселений. Он заимствовал эскимосские способы передвижения на нартах и использовал эскимосов в качестве непременных участников, разделив их на несколько групп, которыми руководили его опытные помощники - американцы. Этот человек был одним из первых полярных путешественников, понявших, что зима - лучшее время года для передвижения, и свою последнюю попытку достичь полюса (тогда ему было пятьдесят три года) начал 22 февраля 1909 года, выступив с мыса Колумбия на северном берегу острова Элсмира (Земля Гранта), где он основал свою базу.

В июне 1909 года, за несколько месяцев до того, как мир облетела весть о покорении полюса, американец Харрисон, обладавший несколько ограниченным полярным опытом, представил Королевскому географическому обществу план пересечения Северного Ледовитого океана по его самой длинной оси - от Аляски до Шпицбергена. Географическое общество сочло проект Харрисона нереальным, и подобно многим другим проектам, не получившим признания, этот проект остался неизвестным историкам. Я сам ничего не знал о существовании этого плана, когда разрабатывал проект экспедиции, и не смог вовремя воспользоваться приведенными в нем доводами. В июле 1967 года, когда я вернулся в Англию после зимы, проведенной с эскимосами в северо-западной Гренландии, и 1400-мильного путешествия из Гренландии в Канаду, я впервые узнал о предложении, сделанном Харрисоном Королевскому географическому обществу. Это была часть тренировочной программы перед моей собственной трансарктической экспедицией, план которой был составлен четырьмя годами раньше и уже приводился в исполнение.

Совершенно независимо друг от друга Харрисон и я пришли к одному и тому же общему выводу, а именно: "если судно дрейфует, то санная партия тоже будет дрейфовать". Впрочем, на этом сходство наших проектов кончалось, так как его проект был основан на арифметических расчетах, которые только он один мог понять:

"Я намереваюсь отправиться в путь с девятью эскимосами и с сотней собак, чтобы пересечь Северный Ледовитый океан от острова Пуллен до Шпицбергена; до него надеюсь добраться за 912 дней. Возьму с собой приборы для промеров глубины и для других океанографических наблюдений, а также инструменты для съемки любой земли, какая может нам встретиться.

Передо мной стоит следующая проблема. С собой я беру 72 тысячи фунтов груза, которые надо перевезти на 150 миль за первые 182 дня. У меня 100 собак; считая по 10 собак на нарты, это составит 10 нарт, на каждой из них будет 1200 фунтов груза. Делая многократные рейсы, я рассчитываю передвигать весь груз на 0,82 мили ежедневно. Десять нарт, поднимающих каждые по 1200 фунтов, должны будут делать по шесть рейсов, чтобы перевезти 72 тысячи фунтов. Следовательно, мне придется каждый день шесть раз проходить по 0,82 мили туда и обратно. Это составит 9,02 мили в день. Когда я говорю, что в ходу будут 10 нарт, это не значит, что у меня будет всего 10 нарт. Весь мой запас продовольствия будет погружен на 60 нарт, и собаки, протащив 10 нарт на расстояние 0,82 мили, будут возвращаться еще за десятью гружеными нартами. Таким образом, собаки будут делать с грузом 4,92 мили. Если все пойдет гладко, то по истечении шести месяцев я пройду 150 миль и будет съеден груз 11 нарт. Это уменьшение груза облегчит мое дальнейшее путешествие, так как для перевозки остающихся 58 тысяч 800 фунтов при той же скорости 0,82 мили в день мне придется ежедневно делать всего по пять рейсов. Таким образом, пробег собак уменьшится с 9,02 мили в день до 7,38 мили. При такой скорости к концу первого года я достигну 75° с. ш., а количество перевозимого груза уменьшится с 72 тысяч до 45 тысяч 600 фунтов. К концу второго года я надеюсь достигнуть 87°30', то есть пройти 750 миль.

Это означает, что ежедневно надо будет продвигаться на 2 мили, но ввиду уменьшения груза мне придется делать всего четыре рейса, и средний дневной пробег составит, таким образом, 14 миль. Иначе говоря, собакам придется делать в день по 8 миль с грузом на протяжении по меньшей мере шести месяцев. К концу первых шести месяцев второго года будет съеден груз еще 11 нарт, а груженых нарт останется всего 27. Количество рейсов туда и обратно сократится, таким образом, с четырех до трех. Это означает 10 миль в день, в том числе с гружеными нартами - 6. В течение следующих шести месяцев второго года я надеюсь пройти от 85° с. ш. до Шпицбергена, то есть расстояние в 750 миль. Это означает, что надо будет делать по 4 мили в день с 16 гружеными нартами при наличии 100 собак. В течение первых трех месяцев третьего года некоторым из собак необходимо будет делать по 12 миль в день, но по истечении трех месяцев у меня останется всего 10 с половиной груженых нарт; при попутном дрейфе в 2 мили в день это будет означать, что мне придется ежедневно проходить всего по 2 мили".

Предложение Харрисона, представленное в Королевское географическое общество, было тщательно рассмотрено специальным комитетом, и, несмотря на благожелательное отношение всех членов комитета к этому энергичному исследователю, оно все же было отклонено. Как указал сэр Льюис Бомонт, предложение Харрисона "противоречило всему предыдущему опыту полярных исследований". "Конечно, нельзя не восхищаться смелостью и мужеством человека, задумавшего подобную экспедицию и готового предпринять ее, - сказал он, - и все же, коль скоро вопрос передан на рассмотрение Королевского географического общества и мне как человеку, побывавшему в Арктике, предложено высказать свое мнение, я, сознавая ответственность перед обществом, не могу не прийти к выводу, что проект Харрисона не дает разумных оснований к тому, чтобы надеяться на успех".

Гораздо больше надежд на успех было у сторонников Роберта Эдвина Пири, в экспедиции которого принимали участие двадцать четыре человека с девятнадцатью нартами и ста тридцатью тремя собаками. В данном случае имелось достаточно оснований ожидать, что Пири достигнет цели: это, несомненно, была его последняя решительная попытка, последняя возможность прославиться.

В строгом соответствии с планом все группы одна за другой возвратились на твердую землю, и среди льдов осталась лишь группа самого Пири. Он утверждал, что 6 апреля 1909года достиг Северного полюса и прошел якобы 800 миль от самого северного лагеря Бартлетта (его заместителя) на 87°47' до полюса и обратно по своим следам до мыса Колумбия, продвигаясь со средней скоростью 34 мили в день. При этом на протяжении восьми дней подряд он должен был в среднем делать по меньшей мере по 46 миль в день. Даже если мы будем исходить из наиболее благоприятного для Пири предположения, что к общему расстоянию, покрытому им за восемь дней, на обходы препятствий следует добавить только десять процентов (вместо двадцати пяти процентов, которые по опыту его предыдущих путешествий по плавучему льду следует добавлять к основному расстоянию), такие переходы кажутся невероятными. Средняя скорость, с какой двигался капитан Каньи по полярному паку на протяжении 601 мили, составляла всего 6,3 мили в день, а в течение самых лучших шести дней он проходил в среднем 21,2 мили. Скорость движения Пири, когда он шел на юг от лагеря Бартлетта, была значительно меньше, но, опять-таки допуская самые благоприятные для Пири возможности и принимая в расчет, что дрейф плавучего льда в более южных широтах мог дать ему несколько дополнительных миль в день, все же его рекордная скорость во время обратного пути вызывает сомнение почти у каждого специалиста-полярника и вообще у всех, кроме его самых горячих сторонников.

Вернувшемуся на родину Пири не устроили торжественной встречи, которой он ожидал. За несколько дней до того, как он послал свою победную реляцию "Американский флаг водружен на полюсе!", мир был потрясен более драматическим сообщением. Доктор Фредерик А. Кук, опытный и всеми уважаемый американский исследователь, заявил, что он в сопровождении двух эскимосов достиг Северного полюса 21 апреля 1908 года - на год раньше, чем Пири.

3 июля 1907 года Кук выехал из Глостера (штат Массачусетс), направляясь на север в путешествие, цель которого он держал в тайне от всех, кроме ближайших друзей. Он имел большой опыт в полярных исследованиях. Кук был врачом на корабле Бельгийской антарктической экспедиции 1897 - 1899 годов, впервые предпринявшей зимовку за Южным полярным кругом. На этом корабле Руал Амундсен (впоследствии завоевавший Южный полюс) служил первым помощником капитана. Эта экспедиция широко прославила Кука как исследователя, ученого и писателя, а в 1907 году, после того как он еще больше укрепил свою репутацию исследователя, совершив первое восхождение на гору Мак-Кинли, высочайшую вершину Америки, известный миллионер и спортсмен Джон Р. Бредли без труда уговорил его организовать охотничью экспедицию в северо-западную Гренландию.

Кук сошел на берег в Анноатоке, маленьком эскимосском поселке в северо-западной Гренландии, и устроил там свой зимний лагерь. С возвращавшимся в Нью-Йорк Бредли он послал письмо в адрес клуба путешественников, в котором сообщал, что попытается достигнуть полюса. Зиму он провел со своим спутником немцем Рудольфом Франке, занимаясь охотой и торговлей с эскимосами. 19 февраля 1908 года Кук, Франке и десять эскимосов с одиннадцатью нартами и ста пятью собаками переправились через пролив Смит и начали свой путь к полюсу. Они шли в северо-западном направлении, пересекли остров Элсмира и охотничью территорию, открытую Свердрупом, и добрались до северной оконечности острова Аксель-Хейберг. Эту часть маршрута Кука я, Аллан Джилл и Роджер Тафт повторили во время 1400-мильного санного путешествия, проделанного нами в качестве одной из тренировок перед трансарктической экспедицией. Впрочем, наши догадки относительно того, как далеко ушел Кук от северной оконечности острова Аксель-Хейберг, не более обоснованы, чем другие. Отослав назад всех своих спутников, кроме четырех эскимосов, Кук, как он утверждает, направился по плавучим льдам к полюсу. Спустя три дня, примерно в 60 милях к северу от мыса Столуэрти, он отослал назад еще двух эскимосов и продолжал путь с двумя другими, Этукисхуком и Ахвелахом, и двадцатью шестью собаками. Он утверждает, что 21 апреля 1908 года достиг Северного полюса и что на обратном пути дрейф отнес его в сторону и ему пришлось выйти на твердую землю в 160 милях к юго-западу от мыса Столуэрти. Тогда было слишком поздно, чтобы вернуться на прежний путь и воспользоваться складами продовольствия, устроенными им через каждые 50 миль, когда он шел на север. Он был вынужден продолжать двигаться на юг. На мысе Спарбо, в проливе Джонс, Кук с двумя своими спутниками провел мучительную зиму в наспех сложенной из камней хижине, а весной 1909 года они продолжили свое путешествие, вынужденные сами тащить нарты вдоль восточного берега острова Элсмира и через пролив Смит до Анноарока. Все путешествие заняло четырнадцать месяцев.

Аллан Джилл

Прошло уже пятьдесят восемь лет со времени возникновения спора между Куком и Пири, и теперь он не ближе к разрешению, чем в первые месяцы злобных и оскорбительных нападок, последовавших за сообщением Пири от 6 сентября 1909 года о том, что он достиг Северного полюса. Много миллионов слов было написано по этому вопросу, и много репутаций повержено. Сторонники Кука неизменно приводят почти бесспорные доказательства того, что Пири не мог достигнуть полюса; столь же горячие сторонники Пири полностью опровергают отчет Кука. Я не помню, чтобы мне пришлось читать какую-либо статью, в которой отвергались бы оба притязания или высказывалось беспристрастное суждение о том, что оба притязания могут соответствовать истине.

Хотя не было полной уверенности в достижении полюса, все же это событие на время погасило пылающий факел на вершине мира. Страсти, разгоревшиеся вокруг Арктики, наконец настолько улеглись, что можно было спокойно заняться организацией научных экспедиций, не обремененных заботами о завоевании географического трофея.

Помимо завоевания полюса в истории Арктики существуют и другие вехи, связанные с воздушными и подводными экспедициями. Американцы Ричард Э. Бэрд и Флойд Беннет неоднократно предпринимали полеты на Север со своей базы на западе Шпицбергена, и в конце концов, по их утверждениям, 29 апреля 1926 года им удалось пролететь над полюсом. А несколько дней спустя дирижабль "Норвегия" с экипажем в шестнадцать человек во главе со знаменитым норвежским исследователем Руалом Амундсеном совершил первый трансарктический перелет от Шпицбергена до Аляски. В 1937 году Северный полюс, бывший целью такого множества экспедиций, стал отправным пунктом для русской экспедиции под руководством Ивана Папанина. Ее участники были высажены на полюсе, где они организовали научную дрейфующую станцию, на которой оставались девять месяцев, пока их не сняли со льдины у восточного берега Гренландии после дрейфа протяженностью две с лишним тысячи миль. Эта экспедиция имела выдающееся научное значение; она привела к созданию (уже после второй мировой войны) нескольких других дрейфующих станций, как русских, так и американских. Дрейфующие здесь станции работают уже много лет, ими руководят посменно ученые. Организация этих станций создала возможность научного подхода к изучению природы полярного бассейна. А снабжение станций стало обычным техническим делом.

В ноябре 1954 года скандинавские авиационные компании начали регулярные коммерческие рейсы над Северным Ледовитым океаном, и вскоре за ними последовали другие авиакомпании.

Первый рейс через полярный бассейн атомной подводной лодки был успешно завершен в августе 1958 года^*. В этом же году организованная Британским содружеством трансантарктическая экспедиция под руководством сэра Вивьена Фукса впервые пересекла Антарктиду. С достижением Северного полюса и с последующими полетами, дрейфами и под. водными плаваниями искусство передвижения на санях, которое совершенствовалось на протяжении многих поколений, было забыто, и тяжелые испытания, столь долго сопутствовавшие полярным исследованиям, стали теперь рассматривать как следствие безрассудной храбрости или же результат некомпетентности организационных комитетов. Ученые были столь увлечены прогрессом в таких областях, как геология дна океана, геофизика и динамика дрейфующего льда, что многие из них - не к чести будь сказано для разумных людей - впервые стали отрицать научное значение путешествия через вершину мира на запряженных собаками нартах.

^* (Первое трансарктическое подводное плавание было совершено американской атомной подводной лодкой "Наутилус" под командованием В. Андерсона.- Прим. перев.)

Чтобы закончить рассказ о стремлении людей проникнуть в полярные области, полагаю не лишним будет упомянуть об экспедиции, которая была лишь на пути к осуществлению своей цели, - о нашем трансарктическом путешествии, представлявшем в историческом плане кульминацию четырехсотлетних человеческих дерзаний; путешествии, по самой своей сути носившем первопроходческий характер. Оно стало возможным благодаря сочетанию техники санного передвижения с самыми современными научными способами обеспечения экспедиции всем необходимым - поддержанием радиосвязи, установлением приводных маяков и передачей сведений о погоде и концентрации льда, получаемых от метеорологических спутников, и т д. Я был твердо убежден, что, пройдя пешком через вершину мира, мы узнаем больше об окружающей природе, чем если бы мы летели, плыли под водой или разместились в теплых лабораториях на льду. В том замысле, какой был у нас поначалу, редко видят что-либо большее, чем беспочвенную мечту или предлог для того, чтобы пуститься в авантюру.