Помогли австралийцам

Беда не приходит одна. Еще свежи были в памяти происшедшие на австралийской станции Моусон пожар и выход из строя главной силовой станции, как мы узнали о новых неприятностях, свалившихся на головы опять же австралийских полярников, но на этот раз на другой их станции - Уилкс, расположенной на восток от Мирного на расстоянии свыше 800 км. От ее начальника Дингла мы получили радиограмму, в которой он уведомлял о том, что на станции Уилкс имеется тяжело больной человек, а запас лекарств минимальный и нет возможности вернуть этого человека в Австралию раньше чем в начале 1960 г. Он спрашивал: "Может быть, Вы предложите нам выход из создавшегося положения. Может быть, Ваши врачи специально подготовлены к такому критическому положению, в котором мы оказались. Возможно, они могут дать совет, какое лекарство можно изготовить". Он просил также поставить его в известность о возможности прилета врача из Мирного на станцию Уилкс. Сообщал, что имеется хорошая площадка для посадки и в достатке авиационный бензин. Просил, чтобы наш доктор и доктор станции Уилкс связались между собой по радио.

3 мая 1959 г. самолет ЛИ-2 на лыжах вылетел из Мирного на станцию Уилкс. Одновременно был подготовлен и второй самолет, готовый при необходимости вылететь в любой момент. Через 4 ч 34 мин полета самолет благополучно приземлился на станции Уилкс. Австралийцы уже встречали наших товарищей.

Несмотря на радушный прием нашим товарищам пришлось пережить несколько тревожных часов. Во второй половине дня 4 мая погода резко ухудшилась, началась пурга. В 19 ч со станции Уилкс наш экипаж во главе с Динглом отправился к месту стоянки самолета на вездеходе "Снежный кот", чтобы проверить условия стоянки. Вскоре ветер услился до 50 м/с. Он оказывал сильное давление на самолет, в результате чего его сдернуло с места и потащило на слабину якорного троса. Трос натянуло как струну. Появилась угроза его обрыва, а если бы это произошло, самолет могло сильным ветром выбросить в океан. Пришлось дополнительно закрепить самолет тросами к вездеходу.

Когда наш самолет находился в воздухе уже по пути в Мирный, Дингл направил две радиограммы - одну на имя Б. С. Осипова на борт самолета, а другую в Мирный на имя А. Г. Дралкина. В них он выражал благодарность всем членам нашей группы за помощь, оказанную в сложившейся ситуации, желал приятного и благополучного полета в Мирный и самого успешного завершения полетов и научной работы на нашей базе.

Через станцию Моусон в Мирный на имя А. Г. Дралкина 19 мая была получена также радиограмма от Филиппа Лоу - руководителя всех антарктических работ Австралии: "Мы очень благодарны за Ваш быстрый отклик и согласие на нашу просьбу оказать помощь в лечении больного на нашей станции Уилкс. Мы понимаем, что это риск для людей и самолета, вовлеченных в такие дальние полеты. Благодарю Вас и людей, совершивших этот поступок, который демонстрирует прекрасный дух международного сотрудничества, типичный для работы в Антарктике. С сердечным приветом и лучшими пожеланиями всем участникам

Вашей экспедиции". И дальше в радиограмме приписка Дж. Бичервайзе: "Я также присоединяю мое уважение и самые хорошие пожелания".

Филипп Лоу высоко оценил наше решение направить самолет на станцию Уилкс в это время года, когда практически в Антарктиде авиация уже не работает на длинных дистанциях по погодным условиям. Филипп Лоу неоднократно бывал в Антарктиде и в качестве сотрудника австралийских экспедиций, и в качестве руководителя этих экспедиций и он по достоинству мог оценить наш полет и все, что с ним было связано.

Через 12 дней Дингл прислал в Мирный радиограмму, в которой сообщил, что состояние больного Брандта хорошее.

А вот что рассказывали нам позже. Станция Уилкс, ранее принадлежавшая экспедиции США, была передана австралийцам. Жилой дом, в котором размещался персонал станции, имеет общий коридор, а по сторонам комнаты типа небольших кают, преимущественно на одного человека. Комнаты-каюты не изолированы сплошными перегородками друг от друга. Внизу и вверху просветы приблизительно по 20 - 30 см. Вместо дверей - занавески из плотного материала. Человек, находящийся в такой комнате-каюте, не виден из коридора и от соседнего жильца, но слышимость очень хорошая. В конце коридора имеется отдельная комната-изолятор, в которой мебель отличается от мебели жилой комнаты. Кровать там зацементирована, стол жестко скреплен со стеной, никаких других предметов обихода нет. И когда у Генри Брандта был установлен кризис шизофрении, он был помещен в этот изолятор, который закрывался из коридора дверью с прочным замком. Ему подавалась пища в алюминиевых мисках через нижний просвет. И когда он шумел, а его шум был слышен всеми, это создавало нервную обстановку и отрицательно сказывалось на настроении и работе всего коллектива. По-человечески можно понять и действия коллектива станции Уилкс, и действия изолированного больного. Когда прилетели на станцию Уилкс, В. П. Луговой и врач С. А. Косачев начали совершать прогулки с больным и беседовать на отвлеченные темы. Больному это понравилось, подбадривало его и в известной степени облегчало его состояние. В беседах с ними он с сожалением говорил о том, что мы скоро улетим к себе в Мирный, а он опять останется один. Врач С. А. Косачев рекомендовал Динглу практиковать с больным такие прогулки, соблюдая известную осторожность, привлекать его к физическому труду, что они периодически и делали в меру сил и возможности.

Было бы ошибочно думать, что с появлением врача С. А. Косачева на станции Уилкс больной станет здоровым. Не та болезнь. И мы в Мирном, и в Австралии, и на станции Уилкс так не думали. Но одно ясно, что появление на станции Уилкс новых людей вдохнуло свежую струю, бодрость, надежду в сложившуюся к этому времени тяжелую обстановку на станции. Взаимная консультация врачей на месте, их непосредственный обмен мнениями и общение в известной мере облегчили и состояние больного. Позднее с началом антарктического лета и авианавигации больной на американском самолете был доставлен в Австралию.