ВОЗВРАЩЕНИЕ

В России ничего не знали ни о трагических событиях, происходивших у острова Рудольфа, ни вообще о судьбе экспедиции Седова. Равным образом ничего не было известно и о судьбе экипажей «Геркулеса» и «Святой Анны». Только под давлением общественности и либеральной прессы, развернувших после сообщения седовцев об их первой зимовке широкую кампанию в помощь российским полярникам, правительство наконец выделило средства (примерно в полмиллиона рублей, оговорив при этом необходимость лишь чисто «спасательных акций») на организацию поисков экспедиций Русанова, Брусилова и Седова.

Главное гидрографическое управление (к тому времени его начальником стал генерал-лейтенант М. Е. Жданко) направило для указанных правительством целей шхуны «Герта» и «Андромеда» под начальством капитана первого ранга Ислямова в западный сектор Арктики. В высших кругах говорили о том, что Ислямов вез приказ морского министра вернуть Седова в Россию, а в случае неподчинения - арестовать его. Вот что писала по этому поводу газета «Архангельск»: «В высших морских сферах весьма отрицательно относятся к седовской экспедиции. Такое отношение проявилось после того, как выяснилась вся несерьезность экспедиции...»

«Архангельску» вторила газета «Голос Руси»:

«Морской министр высказал совершенно справедливый взгляд, что России не нужен Северный полюс. Если же являются люди, желающие разыграть из себя героев Жюля Верна, то это их частное дело. Но они тянут с собой целую команду, которая может погибнуть по их вине...»

Как видно, господа из махрово-реакционных газет ловко умели поставить все с ног на голову, чтобы не бросить тень на существовавший порядок, при котором лучшие, храбрейшие моряки, ученые вынуждены были идти на риск и на смерть!

Экипажи судов Ислямова не выполнили поставленную перед ними задачу. Под давлением левых членов Государственной думы царское правительство организовало более интенсивные поиски с помощью воздушных разведчиков.

Генерал-лейтенант М. Е. Жданко пригласил к себе позже известного морского летчика поручика Яна Иосифовича Нагурского, ознакомил его с трагической ситуацией, в которой оказались экспедиции Русанова, Брусилова и Седова, и предложил ему произвести полеты над льдами Северного Ледовитого океана.

В первых числах августа 1914 года гидросамолет «Морис Фарман» был доставлен в Крестовую губу на пароходе «Печора». Здесь за четыре дня Нагурский и моторист матрос первой статьи Евгений Кузнецов смонтировали машину и подготовили ее к полетам. Ранним утром 8 августа 1914 года впервые над просторами Северного Ледовитого океана появился самолет. Он летел по маршруту, острова Баренца - мыс Борисова, протяженностью 450 километров. Внимательно вглядывались авиаторы. В простиравшиеся под крыльями просторы. Но никаких следов экспедиций они не обнаружили. У мыса Борисова пилот приводнил машину, повредив при этом поплавок. По колено в воде, он и моторист выволокли машину на берег. Экипаж стоящей неподалеку плавучей базы - шхуны «Андромеда» помог им сменить поплавок, обеспечил заправку машины горючим и маслом. В бортовом журнале Нагурский записал: «За 4 часа 20 минут пройдено 420 километров, никаких следов экспедиций не обнаружено».

Во время рейса 12 августа произошла поломка машины. Пилоту удалось удачно произвести посадку. На ремонт «Фармана» ушло много времени.

С возвращавшегося с мыса Флора Земли Франца-Иосифа судна «Герта» от капитана Ислямова поступило сообщение о гибели Седова, о том, что «Фока» приближается к родным берегам.

Нагурский и Кузнецов теперь производили поиск «Геркулеса» и «Анны». Они совершили пять полетов. И хотя им не удалось обнаружить затерявшиеся во льдах суда, подвиг авиаторов высоко отмечен: имя Я. И. Нагурского присвоено советской полярной станции на Земле Александры - острова на северо-западе архипелага Земли Франца-Иосифа.

...Дождавшись Линника и Пустотного, экипаж «Фоки» стал готовиться к возвращению в Архангельск. Прежде всего позаботились о больных, им требовалось свежее мясо. Наступление полярного лета позволило морякам производить охоту и таким образом обеспечивать весь экипаж мясом. Затруднения возникли с топливом. В конце марта Пинегин и Инютин направились к мысу Флора, по дороге осмотрели окрестности, но плавника не обнаружили. На мысе в почтовом ящике они оставили записку - ту самую, которую потом нашел капитан Ислямов.

Пинегин и Инютин возвратились на судно в начале апреля. К этому времени все еще болели только двое - Коршунов и Коноплев.

Холода на архипелаге как-то сразу резко оборвались, ветры утихли, чаще образовывался туман. В ожидании вскрытия бухты Ю. В. Визе продолжал научные наблюдения в полном объеме. С помощью М. А. Павлова и Н. В. Пинегина он вел геологические и гидрографические исследования, изучал движение ледников, осуществил подробную съемку береговой линии острова Гукера и других ближайших островов.

Исполнявший обязанности капитана «Фоки» Сахаров вместе с командой приводил в порядок машину и другое судовое оборудование. Все, без чего экипаж мог обойтись, разбиралось и складывалось. Поломали фальшборт, часть мачт, снесли в кучу все, что могло гореть, - потребуется, когда нужно будет поднимать пар. Привели в полный порядок паруса, отремонтировали баркас.

Судно стояло недалеко от полыньи, необходимо было во что бы то ни стало проложить к ней канал. И экипаж работал с огромным напряжением.

В середине июля все научные работы, кроме метеорологических наблюдений, члены экспедиции завершили. Записи исследований запаяли в цинковые ящики. Матросы вновь и вновь проверяли оборудование и снаряжение. Особенно пришлось потрудиться оставшимся без начальника членам машинной команды - кочегарам Коршунову и Кузнецову (механик Зандер умер зимой). Наконец и они доложили Сахарову: машина готова. 30 июля лед в бухте разредился, и «Фока» по каналам направился на юго-запад. Топливо таяло буквально на глазах. Членам экипажа пришлось охотиться на моржей, сало которых сжигали в топке. Однако и этого оказалось недостаточно: сжигали табуретки, книги, другое имущество.

2 августа при подходе к мысу Флора, где экипаж надеялся разобрать на топливо один из амбаров, моряки заметили на берегу двух размахивавших руками человек. Островитянами оказались члены экипажа «Св. Анны» - штурман В. И. Альбанов и матрос А. Э. Конрад, истощенные до крайности, еле державшиеся на ногах. Из их рассказа седовцы узнали, что отправлявшаяся в августе 1912 года в путь экспедиция Г. Л. Брусилова, чтобы пройти Северным морским путем в Тихий океан, была остановлена льдами у полуострова Ямал. «Св. Анна» вмерзла в лед и дрейфовала сначала на север, затем на запад и на 82 - 83 градусах северной широты обошла с севера Землю Франца-Иосифа. На втором году дрейфа продукты и топливо на судне кончились. 23 апреля часть экипажа во главе со штурманом Альбановым оставила шхуну и в пеше-санном обозе двинулась к югу. Позже стало известно, что все оставшиеся на «Анне» погибли, исчез без следа и сам корабль.

На мысе Флора седовцы пробыли три дня. Здесь они разобрали амбар, все пригодное для топки перегрузили на судно. В маленький домик, являвшийся для брусиловцев временным пристанищем, принесли консервы, сухари, две винтовки, пятьсот штук патронов, палатку и другое имущество, могущее понадобиться кому-либо из полярных путешественников. В запаянных банках оставили две записки: в одной из них излагалась история экспедиции Седова, в другой - история экспедиции Брусилова. После всего этого «Фока» покинул бухту мыса Флора.

По чистой воде судно шло недолго, вскоре оно попало в полосу льда. Заканчивалось топливо. Жгли мебель, часть такелажа. Чтобы сохранить плавучесть, членам экипажа приходилось по семь-восемь часов вручную откачивать воду. Лишь во второй половине августа «Фока» под парусами вошел в маленькую гавань Рында в районе Мурманского побережья.

При подходе к Рынде на капитанский мостик в морской форме браво вступил Кушаков, «вспомнив», что теперь он начальник экспедиции. Как только он сошел на берег - сразу же направился на телеграф «доложить царю-батюшке о возвращении «Фоки». Ловко отредактированный текст депеши лишь вскользь касался судьбы Седова. Все заслуги в проведенных научных исследованиях Кушаков без зазрения совести приписал себе.

На отправленную в «Комитет» телеграмму с просьбой выслать деньги в Архангельск, экипаж получил такой ответ: «Денег нет, обходитесь своими средствами. Напоминаем, ваше жалование, согласно условию, за всю экспедицию выплачено полностью в первый же год. Входя в положение, за второй год «Комитет» выдал семейным пособия. Не производите расходов за счет «Комитета».

Офицерский состав экспедиции пересел на пароход и направился в Архангельск. Остальные члены команды добирались туда на шхуне «Фока»: только 6 сентября судно пришвартовалось у той же пристани, от которой начиналось плавание. Корабль имел ужасный вид - весь израненный в битве с арктической природой, предательством и подлостью.

Больные, а их оказалось большинство, попали в больницу, другие члены экипажа в течение месяца продолжали жить на полуразрушенном судне. Только после телеграммы в Петроград команда, наконец, получила положенный ей денежный расчет...

А как поступили с материалами научных исследований экспедиции? «Комитет для снаряжения экспедиций к Северному полюсу» не выделил средств для их обработки. По настоянию того же «Комитета» была произведена распродажа имущества экспедиции. Намеревался «Комитет» продать за границу и научные материалы экспедиции. Этому воспротивились ученые...

Позже начальник научной части экспедиции В. Ю. Визе ставил вопрос о необходимости камеральной обработки материалов перед Главным гидрографическим управлением, но и здесь ему не оказали никакого содействия.

Всю большую работу по обработке собранного материала пришлось выполнять ученым экспедиции за свой счет. Ценные научные материалы экспедиции Г. Я. Седова увидели свет только после Великой Октябрьской социалистической революции.