Мы летим на Новую Землю

- Вы уверены, что ваша экспедиция должна высадиться в губе Грибовой? - спросил меня в Главном управлении Северного морского пути начальник полярной авиации.

- Совершенно уверен. Там расположена центральная база орнитологического заповедника, - сказал я.

- Вполне возможно, что у вас это называется "центральной базой". Однако, насколько нам известно, на берегу губы Грибовой находится всего-навсего одна избушка. Вокруг нет ни души. Вы подумали, как выбраться оттуда после того, как гидросамолет оставит вас там? - снова спросил бывалый полярный летчик, знания которого о Севере не могли вызвать сомнений.

- За нами должен прийти моторный бот. Кажется, из Маточкина Шара, - неуверенно ответил я.

Летчик молча перевел взгляд на карту, лежавшую перед ним на столе. Потом спросил:

- А известно ли вам, что за всю историю Новой Земли еще ни один самолет ни разу не садился в губе Грибовой?

- Признаться, я впервые слышу об этом. Но если это так, мы будем рады открыть для всего человечества новую воздушную трассу, - пошутил я.

- Вы шутите. А нас это очень тревожит, - сказал летчик и снова принялся изучать карту. Потом глубоко вздохнул и, взглянув на меня своими искрящимися глазами, сказал уже совсем по-дружески:

- Ну, что же. Доброго вам пути, хотя - не скрою - мы рискуем, немало рискуем. Вся надежда на отличнейший экипаж корабля. И на то, что опасную миссию первой посадки в этой загадочной губе взял на себя, прямо скажу, летчик-виртуоз - Иван Иванович Черевичный.

В жаркий июньский день, в самый разгар погрузки, когда мы, взмокшие, возбужденные, суетились около своих вещей, поглощаемых чревом летающей лодки, к аэродрому подкатила автомашина.

Позади послышались шаги, и сильная рука опустилась на мое плечо.

- Так что, дружище, летим, значит, в Арктику? - спросил высокий, стройный мужчина, на голове которого красовалась огромная широкополая шляпа.

- В Арктику, - подчеркнуто небрежно буркнул я в ответ с таким видом, словно мы собирались проехать пять остановок на трамвае.

Мужчина потрепал меня по плечу и направился к гидросамолету.

- Кто это? - спросил я одного из летчиков.

- Иван Иванович Черевичный.

- Кто, кто?

- Командир нашего корабля - дважды Герой Советского Союза Иван Иванович Черевичный.

Я с любопытством посмотрел на легендарного пилота. Как он был непохож на нас! Вместо зимней меховой одежды, в которую облачились мы все, на нем был летний шелковый плащ, элегантный костюм, из-под пиджака виднелись светлая рубашка и модный галстук. На ногах - легкие полуботинки. В своем ковбойском головном уборе он скорее походил на героя приключенческого фильма, чем на прославленного полярного летчика, через минуту вылетающего в тяжелый рейс.

Но уж таков Черевичный! Я и сейчас вижу его в этом экстравагантном наряде среди суровых арктических льдов. Вижу, как уверенно ведет он свой воздушный корабль сквозь сплошную пургу, разбушевавшуюся над грозным океаном.

И сейчас восхищаюсь смелым, находчивым, великолепным летчиком, добрым, обаятельным человеком.

Путь от Москвы до Новой Земли мы преодолели в два гигантских прыжка.

Взяв старт у Химкинского речного вокзала, наша летающая лодка через несколько часов уже скользила по бурной поверхности Белого моря. Дул порывистый ветер. По небу бежали тяжелые тучи. Море выглядело мрачно, неприветливо. Из-за плохой погоды полет на Новую Землю был отложен до утра.

Наша экспедиция вместе с экипажем самолета осталась в аэропорту. Только Черевичный и радист умчались на машине в город, пожелав нам хорошенько отдохнуть.

Мы рано улеглись спать, чтобы чуть свет подняться и двинуться в путь. Однако и новый день встретил нас так же неласково. Шел мелкий холодный дождь. С моря доносился глухой, протяжный гул.

Дежурный метеорологической станции принес сводку погоды: "Ожидается усиление шторма до 10 баллов".

Перспектива застрять "у порога" самой Арктики на несколько дней привела всех в уныние. Идти никуда не хотелось. Мы уселись в ряд наподобие нахохлившихся воробьев, и притихли, прислушиваясь к шуму моря.

Но вот внезапно появился Иван Иванович. И все сразу изменилось. Решительный, энергичный, он почти бегом вбежал в метеостанцию. Вид у него был строгий, какой бывает у командира, когда он собирается огласить важный боевой приказ.

- Быстро к борту! Вылетаем! - скомандовал он еще с порога.

Потом на ходу бросил дежурному:

- Ждите нас обратно в два часа ночи. Слышите? Не позже. Я непременно вернусь.

- Дело ваше, - сказал дежурный, явно неохотно уступая непреклонной воле полярного аса, которому в любую погоду было предоставлено право решать вопрос о полете.

С детских лет я любил книги о знаменитых путешественниках. Читал все подряд. Днем и ночью. От корки до корки. С таким упоением, с такой фанатической любовью, на которую способен только юный мечтатель.

И вот в чем я должен чистосердечно признаться: все, о чем я читал, я отчётливо видел, как будто бы все это происходило перед моими глазами. Видел так, как люди видят реальные происшествия, собития, которые они наблюдают непосредственно. Я не только мысленно представлял себе, каким адским мукам подвергался Фернан Магеллан во время жестокого шторма, заставшего его у берегов Огненной Земли. Я видел этот шторм. Видел сам, как огромные волны обрушивались на его корабль, как рвались паруса, ломались мачты, как валились с ног обессиленные матросы.

Я видел, ясно видел Васко Бальбоа в тот момент, когда он, наконец, достиг Тихого океана. Я смотрел на него восторженным взглядом, следил, как он шел к воде, погружался в нее во всем своем облачении, с каким трепетным волнением он поднимал и целовал свой меч, в то время как из глаз его, сияющих счастьем, лились слезы...

А в другой раз я плакал сам. Плакал горькими слезами, и опять-таки потому, что видел, именно видел, как в ужасную пургу умирал обессилевший от голода и стужи Георгий Седов, и никто не мог протянуть ему руку помощи.

"Нет! - думал я, в волнении сжимая книгу.- Никогда не удастся мне испытать и сотой доли того, что испытывали эти мужественные, смелые люди. Никогда не удастся вступить в единоборство с природой, бороться со стихией, невзгодами так, как боролись они".

Разве мог я мечтать о диком Севере, о суровом океане, о путешествии в эту страну вечного льда!

И вот, оказывается, уже не в мечтах, а наяву мы - у самого порога Арктики, таинственной Арктики!..

Мы летим на Новую Землю.

Не помню точно, сколько времени мы летели. Во всяком случае, не больше 6-8 часов. Приближаясь к Новой Земле, бортмеханик еще раз проверил, равномерно ли распределен груз в самолете (что особенно важно для правильной посадки) и пригласил меня в рубку к пилотам.

- Скажи, дружище, не можешь ли ты показать нам, где тут находятся подводные камни? - спросил меня Черевичный, разворачивая передо мной карту губы Грибовой.

Я смутился. И, чтобы скрыть это, перевел свой взгляд с летчика на карту. "Шутит Черевичный или говорит серьезно? - подумал я.- Мне в голову никогда не приходило, что я должен знать, какие камни разбросала природа по дну губы Грибовой. Где они находятся? И есть ли они вообще?" - мучительно думал я, не отрывая глаз от карты. Потом с трудом выдавил:

- Нет, к сожалению, я не могу сказать точно, есть ли тут камни или нет.

- Так какого же дьявола ты просишь сесть в губе Грибовой? Или жизнь надоела? - вспылил Черевичный и уткнулся в карту.

Я готов был провалиться сквозь землю, чувствуя себя как школьник, который на вопрос любимого учителя: "Сколько будет дважды два?" - ответил: "Семь".

- Будем садиться здесь! Приготовиться всем к посадке! - вдруг скомандовал пилот.- А тебя попрошу, - сказал он мне совсем мягко, - пролезь, пожалуйста, вот здесь, - он указал на отсек в носовой части. - Согнись и сядь там. Для балласта. Сможешь?

- Смогу, конечно, - сказал я и, согнувшись в три погибели, полез в отсек, искренне желая хоть чем-нибудь быть полезным.

Над моей головой - металлический каркас. Подо мной - точно такие же дюралевые рельсы. Сидеть на них было неудобно. Я согнулся, чтобы не удариться при посадке головой о металлическую балку, и решил терпеливо ждать. Потом посмотрел вниз. Самолет шел на посадку. Вот уже виден берег, по которому были разбросаны бревна.

Внезапно самолет резко встряхнуло.

От толчка меня подбросило вверх. Я больно ударился головой. Хорошо еще, что на мне была меховая шапка. Чтобы не удариться еще раз, я согнулся как только мог и пополз к отверстию, выходящему в рубку. Впереди были видны ноги Черевичного. Я просунул голову между ними. И вдруг снова почувствовал страшный толчок.

- Сиди! -не своим голосом завопил Черевичный, схватив мою голову рукой и сильно толкнув меня обратно в отсек. - Сиди, тебе говорят!

И крикнув еще что-то совсем уже громко (что именно, разобрать я не мог), он крепко сжал руль и повел самолет к берегу губы Грибовой.