Как распался «Мамонтовый материк» и существовала ли «Земля Санникова»?
Во время последнего оледенения, в конце плейстоцена, уровень Северного Ледовитого океана, как уже отмечалось, был на сто метров ниже современного. Там, где сейчас располагаются моря Лаптевых и Восточно-Сибирское, была суша, через которую пролегали величественные долины рек Анабара, Лены, Индигирки, Колымы в их нижнем (тогда) течении. Теперь эти низовья затоплены и доступен для нашего наблюдения только фрагмент древней долины Пра-Яны - песчаная пустыня Земли Бунге, «полярная Сахара». Когда-то здесь на обширной, относительно сухой, зеленой террасе собирались шерстистые носороги - их рога часто находят в холмах Земли Бунге. Во времена Э. В. Толля местные охотники считали эти рога когтями исполинской двуглавой птицы ексекю, которая в их представлении отождествлялась с русским императорским двуглавым орлом...
«Мамонтовый материк» начал распадаться, когда закончилось последнее оледенение и стал повышаться уровень моря.
Вблизи они довольно внушительных размеров
...Мы ехали на вездеходе по южному берегу Большого Ляховского от Кигиляха на восток. Полуостров Кигилях - это царство гранита. От воды идет почти ровная гранитная стена (как будто на Неве с лодки смотришь на отвес Дворцовой набережной), выше камень лежит ступенями, как остатки трибун великанского стадиона, а вершину венчают сами великаны - кигиляхи («каменные люди»), - причудливо обработанные ветром останцы. В солнечный день, при мареве, кажется, что кигиляхи слегка двигаются, словно разговаривая друг с другом. И не мудрено, что охотники-якуты оставляли у подножия «каменных людей» символические жертвоприношения: мелкие деньги, конфеты, какие-то ленточки... Когда в свое время А. А. Бунге пытался отбить образцы кигиляхских гранитов, местные обитатели решительно воспротивились, опасаясь гнева великанов...
Издали кажется, что кихиляхи слегка покачиваются, как бы разговаривая друг с другом
Но вот мы миновали узкий перешеек, отделяющий Кигилях от основного массива острова, скалы кончились, и потянулся невысокий береговой обрыв, ровный, как обрез книги, где страницы сложены каменным льдом, а верхний переплет - это перекрывающие слои торфов или суглинков. Волны подмывают основание склона, и там зияют глубокие ниши, местами же целые блоки пород обрушились в воду, и активно перерабатываются волнами: видны «облака» коричневой мути в морской воде.
Представьте себе картину: с одной стороны - вода, море, с другой - вертикальная стена, а между ними - наклонная, как на велотреке, илистая поверхность пляжа. Поверхность рассекают глубокие борозды вездеходных следов, сходящиеся вместе в дальней перспективе. Ехать вдоль склона неудобно, машину все время ведет вправо, под уклон, и водитель вынужден непрерывно тянуть за левый рычаг фрикциона так, что левая рука начинает болеть. Выбрав относительно пологий распадок, мы поднялись на береговой обрыв и поехали по самой его кромке.
Около Ванькиной речки мы вышли на свой прошлогодний след и по нему поехали дальше. Он вел в наш лагерь, к становищу Дымное. Слева по ходу отлого уходили вверх склоны горы Хаптагай-Таас, а справа, то приближаясь, то удаляясь от следа, тянулась кромка берегового обрыва. Сам обрыв сверху не был виден, просто тундра кончалась, и там, этажом ниже, блестела поверхность моря. Мы ехали и разговаривали, насколько позволял шум мотора, но вдруг водитель резко остановил машину, и я увидел, что колея под крутым углом уходит за край обрыва, в никуда, словно рельсы у края взорванного железнодорожного моста. Мы проехали немного вдоль обрыва, и след вновь появился из пространства, как будто прошлогодний вездеход пролетел по воздуху над морем и вернулся на твердую землю. Все это означало только то, что за год добрый участок берега успел разрушиться.
Вот так и разрушается берег
Мне приходилось наблюдать этот береговой обрыв и со стороны моря, пролетая на вертолете вдоль всего южного берега острова, от Кигиляха до мыса Шалаурова, причем машина шла над самой водой, в каких-нибудь двух десятках метров от обрыва.
Я видел участки берега, сложенные сплошным льдом. Обрывы как сахарные. Лед, лед и лед, и только на самом верху темнеет почва и дерн. Очень эффектны скульптурные формы рельефа ледяной стенки: мощные вогнутые и выпуклые поверхности, словно паруса, полные ветром. «Башенные» берега - серии параллельных уступов, как бы небольших, но резко выраженных мысов, разделенных распадками. Последние сформировались на участках, где лед вытаял.
Я много раз видел картину разрушающихся ледяных берегов, но не смог бы описать ее ярче, чем это сделал в свое время А. А. Бунге: «С громким плеском обваливаются то большие, то малые земляные массы; они, превратившись внизу в густой кисель, похожий на поток лавы, стекают по мерзлой почве в более низкие места и наконец в море». И в другом месте: «При взгляде на эти обрушивающиеся и оттаивающие мерзлые массы земли мне приходило на мысль, что при повышении температуры поверхности острова даже на короткое время выше 00 остров моментально должен прекратить свое существование: он должен был бы, обратясь в кашицеобразную массу, расплыться, и от него только остались бы четыре горы» (речь шла о четырех возвышенностях, сложенных изверженными и метаморфическими породами и образующих как бы костяк острова).
Разрушающийся берег. Огромные ниши. Карнизы. Трещины, которые не перепрыгнуть. Обвалившиеся блоки шириной в десятки метров загромождают подножия уступов. Картина наводит на мысль о каких-то катастрофических явлениях природы, возможно, о землетрясениях. Трудно поверить, что все это сделало постепенное таяние льда под солнечными лучами.
...Экспедиция П. Ф. Анжу недалеко от северного берега острова Фаддеевского обнаружила остров длиной более двух миль и вышиной до десяти саженей. Это был не айсберг, а настоящий остров, по нему тек ручей, а на поверхности лежал плавник, можно было увидеть гусиные гнезда, следы куропаток и белых медведей. Остров назвали именем Фигурина. Где же он сейчас?
Острова Семеновский и Васильевский лежали в море Лаптевых западнее Столбового. Зимой 1823 года первый из островов имел приблизительные параметры пятнадцать километров на четыре с половиной, второй был вытянут на четыре мили при ширине в четверть мили. Экспедиция на «Вайгаче» в 1912 году зарегистрировала следующие размеры острова Семеновского: длина четыре и шесть десятых километра, ширина - девятьсот двадцать шесть метров, а длина Васильевского уменьшилась до двух с половиной миль.
В 1936 году к островам подошло гидрографическое судно 4Хронометр», имевшее задание установить на них навигационные знаки. Увы, острова Васильевского уже не существовало, а Семеновский уменьшился до двух километров в длину при ширине в полкилометра. Знак на нем установили в ста восьмидесяти метрах от западного берега, а в 1945 году, когда остров посетил И. П. Григоров, знак стоял уже в метре от обрыва. Знак перенесли в центр острова, это не трудно было сделать, так как ширина его была всего двести тридцать шесть метров, длина составляла один километр шестьсот двадцать метров. Обрыв западного берега возвышался над морем на двадцать четыре метра и, кроме почвенно-растительного слоя, весь был сложен льдом с небольшой примесью минерального материала. На поверхности встречались кости мамонтов...
Сделав простой подсчет, можно убедиться, что скорость разрушения не была постоянной, а прогрессивно нарастала. В свое время И. П. Григоров рассчитал, что остров Семеновский должен исчезнуть в 1956 году. Географ П. К. Хмызников называл 1954 год. Остров прекратил свое существование в... 1950 году. Последние пять лет он уменьшался по длине на триста двадцать четыре метра, а по ширине - на сорок семь метров в год. Если остров Большой Ляховский наберет такой темп, то те из нас, кто доживет до 2000 года, возможно, увидят на его месте «четыре горы», о которых говорил А. А. Бунге. По крайней мере, полуостров Кигилях наверняка приобретет статус самостоятельного острова. (Пока берега Большого Ляховского отступают со средней скоростью три - пять метров в год.)
Значит, площадь острова уменьшается, словно бальзаковская шагреневая кожа? И так, и не так. На поднимающихся участках происходит осушение морского дна и приращение площади суши. Остров как бы медленно перемещается по поверхности.
Однажды я написал в записной книжке, что было бы интересно наблюдать последние дни исчезающего острова, когда дотаивал последний, самый последний кусочек. Сохранился ли навигационный знак, который ставится на самом высоком месте? Как вели себя звери, или они ушли заранее, почуяв беду? Позже я прочел, что Я. Я. Гаккелю выпал случай наблюдать последние дни острова Семеновского. В 1950 году он пролетел над островом на самолете и видел одинокий байджерах, торчавший из воды, а рядом - небольшую песчаную косу в форме полумесяца. Пять лет спустя гидрографам с судна «Лаг» удалось походить по поверхности бывшего острова Семеновского, но поверхность эта лежала под водой, на глубине десяти сантиметров и более, так что ходить пришлось в высоких резиновых сапогах.
Как и когда образовался пролив Дмитрия Лаптева, отделяющий Новосибирские острова от материка?
Было предположение, что это внезапно опустившийся блок земной коры, вызвавший изоляцию островной популяции мамонтов.
Известно, что 15 августа, 1739 года участник Великой Северной экспедиции лейтенант Дмитрий Лаптев, следуя на дуббель-шлюпе «Иркутск», в двадцати восьми милях к востоку от Святого Носа открыл небольшой остров, который он назвал островом Меркурия, а еще в шестнадцати милях дальше - остров Диомида. Двадцать два года спустя купец Шалауров видел островок Диомида, более же никому уже увидеть оба острова не довелось. М. М. Геденштром считал остров Диомида (Дионисия, как он ошибочно писал) ледяной горой, а Ф. П. Врангель предполагал, что остров «соединился с берегом» вследствие отступания моря. В 1934 году экспедиция на ледорезе «Литке» приблизительно на месте острова Диомида обнаружила банку глубиной около семи метров с сидевшими на мели огромными льдинами - стамухами.
...Ранней весной 1974 года, солнечным днем, с берега острова Большой Ляховский осторожно спустилась на лед пролива самоходная буровая установка, смонтированная на тракторе. В кабине вместе с трактористом сидел буровик нашей экспедиции Ю. П. Гаврилов, а рядом с трактором шел пешком геолог Сережа Беймарт. Точки бурения были намечены заранее. Однако на льду ориентиров нет, поэтому местоположение точек было определено астрономически, а в качестве реперов поставили двухсотлитровые бочки с соляркой: и видно издалека, и горючее пошло в дело, когда начали работу. Первая бочка стояла почти под самым берегом. Начали с того, что пробурили во льду лунку диаметром чуть больше той, что сверлят любители подледной рыбалки. В дырку опустили обсадную трубу, чтобы изолировать буровую колонну от слоя морской воды, нижний конец трубы забили в мягкий донный грунт. Буровой инструмент без сопротивления прошел полужидкий ил и врезался в плотные осадки. До июля успели разбурить восемь точек по линии, соединяющей материк с островом Большой Ляховский.
Уникальный материал, полученный отрядом С. В. Беймарта, показал, что под водами пролива Дмитрия Лаптева, под тонким слоем современных осадков, лежат те же плейстоценовые толщи, что и на островах, и на прилегающем материковом берегу, но без слоев каменного льда вверху разреза. Зато в самих породах на совсем небольшой глубине сохранились реликты «вечной» мерзлоты. Мерзлота и море несовместимы. Значит, пролив образовался совсем недавно.
Исчезающие острова Новосибирского архипелага ломают наши представления о геологическом времени. Принято считать, что геологические процессы, кроме землетрясений или извержений вулканов, идут настолько медленно, что это невозможно не только наблюдать, но даже и представить себе. Однако если сделать повторную аэрофотосъемку одних и тех же участков побережья Новосибирских островов с интервалом хотя бы в один год, то береговая линия на снимках не будет совмещаться, а в некоторых местах - весьма существенно. Вот пример: на аэрофотоснимке 1951 года острова Новая Сибирь можно видеть тундровое озеро, лежащее не менее чем в тридцати пяти метрах от берега острова. Летом 1955 года, когда на острове работали наши геологи О. А. Иванов и Д. С. Яшин, озеро уже было спущено в море: отступая, береговой обрыв достиг края озерной котловины. В июле Иванов и Яшин отдыхали около топографического знака, спокойно стоявшего в трех метрах от кромки обрыва. В конце августа они вновь пришли на то же место: знак уже упал в воду...
Вернемся к «Земле Санникова». В. Н. Степановым, сотрудником Арктического научно-исследовательского института, в, 1948 году была высказана мысль, что «Земля Санникова» существовала и лишь в недавнем прошлом разделила участь острова Семеновского. Далеко к северу от Котельного распространены песчаные донные осадки, почти не затронутые естественным для морского водоема процессом заиления грунтов. Над неглубоким дном располагаются обширные отмели, еще X. Свердрупу со шхуны «Мод» удалось взять замер глубины всего в шесть метров. В районе предполагаемой «земли» встречали на льду белых медведей, песцов, скопления птиц... Впрочем, где именно была «земля»?
Санников и Геденштром полагали, что расстояние до нее всего семьдесят верст. Э. В. Толль впоследствии «отодвинул» ее на сто пятьдесят верст или даже дальше - туда, где, по современным данным, уже отсутствуют признаки недавно разрушившихся островов. Расстояния и размеры объектов, прикинутые на глаз в Арктике, очень обманчивы. Возможно, остров был гораздо меньше, чем представлялось, а располагался ближе. Остается загадкой следующее: Э. В. Толль сделал свое наблюдение в 1886 году - всего за полтора десятилетия до плавания «Зари». Могла ли «земля» исчезнуть за такой короткий срок?
Остров Семеновский за четырнадцать лет до исчезновения имел размеры всего два километра в длину и полкилометра в ширину. Значит, остров, виденный Толлем в 1886 году, не превышал названной величины и должен был располагаться совсем близко, чтобы быть увиденным? Или картина, открывшаяся Толлю, была лишь порождением его живого воображения и страстного желания увидеть «землю»? Академик Владимир Афанасьевич Обручев (созданный им образ фантастической «Земли Санникова» известен читателю) не подвергал сомнению наблюдение Э. В. Толля. Обручев верил, что легендарный остров будет обнаружен. Он надеялся найти там ответ на этнографическую загадку - исчезновение древнего народа онкилонов. Онкилоны, некогда населявшие Чукотку, были вытеснены оттуда чукчами на острова Ледовитого океана, однако никаких их следов на островах не обнаруживалось. Уже после войны, когда на карте Арктики не оставалось необследованных мест, старый ученый с видимым удовольствием принял гипотезу В. Н. Степанова. Гипотеза не перечеркивала мечту его жизни, оставляя ей место если не в настоящем, то хоть в недавнем прошлом.
Эта книга была уже написана, когда я решил показать рукопись своему давнему товарищу по работе Вадиму Арпадовичу Литинскому, геофизику, знатоку глубинного строения полярной суши и акваторий Северного Ледовитого океана. Оказалось, что Литинский уже несколько лет занимается - отчасти как хобби, отчасти как вполне серьезной научной проблемой - «Землей Санникова». Это было неожиданно: буквально в соседнем служебном кабинете давно и серьезно размышляют над тем же, что и я, вопросом.
Стоило ли возвращаться к предмету дискуссии, закономерно заглохшей более трех десятилетий назад? Очевидно, стоило, потому что за эти годы появились совершенно новые геофизические и геологические данные по акватории морей Восточной Сибири.
Литинский тоже начал с анализа всех литературных и архивных материалов по «земле». При этом он обратил внимание на один факт: когда Толль брал азимут на увиденные им «четыре горы», то пользовался он данными по магнитному склонению 1822 года, а магнитное склонение заметно изменяется во времени. Литинский поехал в Институт земного магнетизма и распространения радиоволн, взял все данные по магнитному склонению за прошлое столетие и, сделав необходимые расчеты, установил, что истинный азимут на «Землю Санникова» с северной оконечности Котельного составлял не двадцать девять - тридцать три градуса на северо-восток, как было принято считать, а двадцать два - двадцать шесть градусов.
Далее В. А. Литинский скрупулезно изучил карту донных осадков морей Лаптевых и Восточно-Сибирского, составленную нашими морскими геологами Ю. П. Семеновым и Е. П. Шкатовым, и обратил внимание на участки размыва и перемыва донных отложений, иными словами, на зоны активного действия волновой абразии в условиях мелководья, сегодняшнего или совсем недавнего. Один из таких участков, оказалось, располагается на месте бывших островов Семеновского и Васильевского, причем площадь его соизмерима с площадью Котельного и Земли Бунге, вместе взятых, а три других лежат к северу от островов Анжу, на расстоянии от них пятьдесят пять - семьдесят пять километров. При этом азимуты, взятые на два из этих участков, соответствуют направлениям, указанным когда-то Я. Санниковым. Третий располагается точно по азимуту, по которому Э. В. Толль сначала наблюдал «горы» (с учетом поправки В. А. Литинского), а в 1901 году с борта «Зари» обнаружил банку глубиной шестнадцать метров.
Наконец, при анализе геофизических данных к северу от острова Котельный был выделен интенсивный максимум поля силы тяжести, далеко вытянутый в меридиональном направлении. Он отвечает блоку древнего фундамента шельфа, перекрытого лишь тонким чехлом молодых морских осадков. Это значит, что блок имел устойчивую тенденцию к поднятию, которое только в недавнем прошлом сменилось погружением. Участок отличается повышенной тектонической активностью, в последние годы здесь было зафиксировано несколько землетрясений. Правда, интенсивность их невелика, только высокочувствительные сейсмографы смогли почувствовать толчки.
Теперь можно считать доказанным, что к северу от островов Анжу по азимутам, которые называли Я. Санников и Э, В. Толль, недавно - не в геологическом, а в данном случае в обыденном смысле слова - существовали острова, и путешественники могли видеть их.
Видели ли они сами острова или нагромождения торосов на отмелях, образовавшихся на месте недавно исчезнувших островов? На этот вопрос мы никогда не получим ответа.
Но мы далеко ушли от проблемы мамонта - главного «героя» этой главы.