Верхом на айсберге

Остались позади еще полтысячи миль сплошного льда, торосов и перемычек. В полдень 20 июня вахтенный штурман объявил по судовой трансляции;

- ...Находимся в 10 милях к югу от дрейфующей станции «СП-24».

А вокруг - все те же невозмутимо сияющие изумрудным светом нагромождения торосов. Лишь опытный глаз может определить, где находится вмерзший в ледовые поля гигантский обломок айсберга, на котором еще не один месяц предстоит жить и работать полярникам.

Отыскать в Северном Ледовитом океане такой плавучий остров, несмотря на внушительные размеры (площадь этого айсберга около 100 квадратных километров) непросто. Примерно так же, как в известной притче об охотнике и льве в пустыне: разделить ее надвое, каждую половину - еще раз пополам и так далее, пока в последнем кусочке не окажешься лицом к лицу со зверем.

«Льва», на котором расположена «СП-24», обнаружил опытнейший ледовый разведчик Василий Иванович Шильников, пожалуй, один из самых удивительных людей в Арктике. Даже если из всего, что о нем рассказывают, правда составляет процентов десять.

Говорят, он, не заглядывая в карту, только по внешнему виду льдов с воздуха может определить, над каким районом океана находится самолет.

А начальник нашей экспедиции Бронислав Семенович Майнагашев рассказывал как-то, что Василий Иванович, пролетая над ледоколом поело разведки, спросил по радио у капитана, куда сбросить вымпел с картой. «Да хоть в трубу», - ответил тот, прекрасно понимая, что с самолета и на судно-то попасть не всегда удается. Каково же было изумление капитана, когда вылетевшая из люка Ил-14 красная трубка угодила точно в трубу. Потом Шильников успокоил капитана, сказав, что сбросил пустышку, а на следующем заходе отправил вымпел с картой прямо к ногам потерявшего дар речи капитана, стоявшего на крыле мостика...

Отколовшиеся от берегов Канадского архипелага дрейфующие ледяные острова - не частые гости в нашем секторе Арктики. Поэтому если кому-то удается обнаружить такой айсберг, ученые стремятся создать на нем научную базу.

Это безопаснее, чем на обычной льдине. Вспомните хотя бы, как срочно пришлось эвакуировать папанинцев. На льдине, где базировалась в свое время «СП-14», к концу существования станции можно было переговариваться, стоя в противоположных концах. Правда, и станции, дрейфующие на айсбергах, не застрахованы от неожиданностей. Так, разломался, наскочив на подводный хребет, громадный ледовый остров, на котором размещалась комсомольско-молодежная «СП-19»...

К счастью, за все годы существования наших дрейфующих станций Арктике не удалось отнять во время подобных перипетий ни одной человеческой жизни. Но лучше, если есть возможность, не рисковать. А, кроме того, айсберг в отличие от обычной льдины не соленый. Это снимает проблему пресной воды.

У Шильникова, обнаружившего во время ледовой разведки осенью 1977 года севернее Чукотки плавучий остров для «СП-24», будто чутье на них - это у Василия Ивановича уже не первый случай.

Правда, потом айсберг... потерялся. Вновь нашли его только в декабре, за это время он продрейфовал около 400 километров.

Весной следующего года сюда впервые ступила нога человека: с воздуха была высажена группа, в задачу которой входило создать базу для приема горючего, техники и других грузов с атомохода «Сибирь» и параллельно приступить к метео- и гидрологическим наблюдениям.

«Северный полюс-24» - не первая станция, все необходимое для которой доставлялось не по воздуху. В 1961 году впервые с атомного ледокола «Ленин» была высажена «СП-10». Экспедицией той руководил уже знакомый вам Дмитрий Дмитриевич Максутов (помните, он возглавляет группу корабелов ААНИИ в высокоширотном рейсе «Сибири»?). В 1973-м аналогичную операцию провели со станцией «Северный полюс-22» ледокол «Владивосток» и дизель-электроход «Капитан Кондратьев». И вот теперь к «СП-24» подошла «Сибирь», еще раз блестяще подтвердив преимущества организации полярных станций с помощью ледоколов: ведь в отличие от доставки грузов воздушным путем здесь речь может идти уже не о тоннах, а о многих сотнях тонн, что позволяет расширить диапазон научных исследований, да и саму жизнь полярников сделать более комфортабельной, более похожей на земную. Не говоря о том, что морской путь безопаснее.

Однако рассуждать об этих преимуществах нам, находящимся на борту «Сибири», пожалуй, рановато: 10 миль в Арктике могут оказаться и очень быстрыми, и очень долгими.

Всем - и морякам, и полярникам - не терпится поскорее встретиться. Но атомоход медленно движется вдоль барьера торосов, окружающего плавучий остров, останавливается, выбирая наиболее удобное место; надо и стать как можно ближе к базе, и айсберг, хоть он и 30-метровой толщины, трогать не стоит.

С мостика хорошо видны на ослепительно белой льдине коричневые домики станции, медленно ползущий в нашу сторону трактор, мачта, на которой еще только предстоит поднять флаг... Но собравшемуся у иллюминаторов «генералитету» экспедиции сейчас не до того. Самый нетерпеливый - только что прилетевший на нашем вертолете начальник «СП-24» Игорь Попов. Едва успев поздороваться, он, совсем по-московски акая, и совсем не по-морскому говорит капитану укоризненно:

- Ехать надо, а вы стоите. Лед-то совсем ерундовый.

- Ну да, с каждого тороса можно на лыжах кататься, - в тон ему отвечает кто-то.

- Попробуем бортом прислониться к барьеру, - решает Владимир Константинович Кочетков.

- Опять вы не так едете, - сердится Попов. - Вон там, где лужа, - это еще пак, а остров начинается у тех дальних бугров. Здесь можно спокойно врубаться...

Но спокойно не получается. Первый удар по паковому барьеру показал, что лед не уступает 75 тысячам лошадиных сил атомохода. Как написали нам ледовые разведчики в стихотворении, сброшенном с самолета вместе с картой после первой встречи «Сибири» с «канадцем», «этот распроклятый пак не поддается просто так».

Задрожав, словно от злости, «Сибирь» снова бросается на барьер... И так в течение полутора часов...

Но вот, наконец, атомоход с ювелирной точностью притерся с айсбергу. Прочно вцепились в него гигантские стальные лапы ледовых якорей. Спущен трап, и первые полярники поднялись на борт.

Произошло это в 23 часа 55 минут 20 июня 1978 года. 10 миль, о которых в полдень объявлял вахтенный штурман, заняли без малого полсуток.

В середине следующего дня Ми-2 в считанные минуты доставляет нас с кинооператором с кормы «Сибири» на «СП-24». Но попадаем мы в ночь: атомоход живет по московскому времени, а станция - по собственному часовому поясу, с разницей в 12 часов.

Вертолет улетает. Оператор уходит снимать виднеющийся метрах в 400 «хутор» (так называют здесь домики и палатку у самого припая - место работы тех, кому необходимо добраться сквозь лед до воды. Бурить 30-метровую толщину айсберга не будешь, а припай - элементарно).

Вокруг - ни души. И ни звука. Тишина такая, что, кажется, лопнут барабанные перепонки. Куда ни глянь, до самого полукружья горизонта - белая пустыня. Не дай бог оказаться здесь одному. А если вместо горстки сияющих в солнечных лучах покрытыми лаком боками деревянных домиков и крохотного контура «Сибири» вдалеке представить себе силуэт медведя!.. Да плюс то, что, кроме трех десятков метров льда, под ногами - несколько километров воды. Все это рождает не совсем обычные ощущения...

Однако хватит отступлений. Ведь прилетел я сюда по делу - договорились встретиться с начальником дрейфующей станции. Когда слышишь скрип снега от собственных шагов, становится веселее. Правда, так и тянет оглянуться: то ли начинается мания преследования, то ли Попов успел нагнать страху своими рассказами о посещавших «СП-24» медведях...

Но, как часто бывает, неприятности приходят оттуда, откуда их не ждешь: внезапно проваливаюсь по пояс в снег и чувствую, что снега был только тонкий слой сверху, а под ним - довольно холодная водичка. Кстати, это верный признак того, что зима здесь кончилась.

А вот и еще одна примета наступившей весны. Снег под черным пятном пролитого соляра подтаял сильнее, чем вокруг, и пятно опустилось чуть ли не на полметра. Поэтому полярники так следят за чистотой и порядком на льдине - ведь то же самое произойдет с любым брошенным на снегу предметом.

У домика начальника станции весна чувствуется особенно. Перед крыльцом прямо по поверхности плавучего острова течет самый настоящий ручей.

Поднимаясь по ступенькам, успеваю заметить прикрепленную снаружи к стене рядом с дверью винтовку - так, как где-нибудь на волжской пристани крепят багор, топор и прочий противопожарный инструмент. Что ж, каждому свое...

Пока обсыхаю перед печкой, Игорь Константинович рассказывает о станции, о программе исследований, о себе и о людях, с которыми ему предстоит провести на льдине целый год, - словом, о вещах, не менее интересных, чем наш рейс.

...Утром 23 июня стих шум судовых кранов и гул тракторов - закончена продолжавшаяся двое суток разгрузка атомохода, в которой участвовали все, свободные от вахт.

Стрелы кранов уже закреплены по-походному. На славу потрудившиеся полярники, моряки, члены экспедиции и корреспонденты начищаются, надраиваются и наглаживаются, готовясь к торжественному открытию «СП-24».

«Сибирь» еще прочно держится ледовыми якорями за гигантский айсберг. Но уже считанные часы остаются до расставания с самым северным кусочком советской территории, от которого до полюса, что называется, рукой подать. А пока вокруг все словно присело, чтобы помолчать перед дальней дорогой. В тишине по трансляции атомохода объявляют: «Желающих посетить дрейфующую станцию просят собраться у правого борта...» И никто не удивился, каждый воспринял это как нечто само собой разумеющееся. Те, кто не успел или не смог еще побывать на «СП», спустились на лед, стали на лыжи и отправились на экскурсию. Чинно, спокойно, благородно - как туристы во время стоянки пассажирского лайнера где-нибудь в Ялте или Сочи...

Зато на митинге спокойных не было. Чуть ли не до слез (думаю, это не повредит его репутации директора ААНИИ) растрогался Борис Андреевич Крутских, говоря о том, что, если бы «Сибирь» не дошла, станцию пришлось бы закрывать. Заметно волновался Попов, рассказывая, как ждали, надеялись и верили полярники: моряки не подведут. Даже Брониславу Семеновичу Майнагашеву - и тому изменило во время выступлений его постоянное «олимпийское» спокойствие...

Под звуки Государственного гимна начальник дрейфующей станции Игорь Константинович Попов и боцман атомохода Леонид Васильевич Грицай медленно поднимают на мачте, видной с любого конца плавучего острова, флаг нашей Родины. В небо летят разноцветные ракеты... «СП-24» открыта.

А через два часа убираются швартовы и ледовые якоря. Полярники собрались на льду у самого борта. Рядом зеленым прямоугольником сукна сияет бильярдный стол - подарок моряков.

Три традиционных прощальных гудка - и ледокол начинает медленно удаляться, разворачиваясь и ложась на генеральный курс 270°.

Над белоснежным айсбергом вспыхивает гигантская, в полнеба, яркая радуга - явление чрезвычайно редкое в этих широтах (да и примета, говорят, хорошая). Под развевающимся на флагштоке алым стягом - все уменьшающиеся фигурки людей. Они машут руками, шапками, что-то кричат, но слова не долетают до нас. Все меньше становится и воткнутый в снег у самой кромки плавучего острова красный транспарант, на котором и в бинокль уже не прочитать от всей души выведенные полярниками слова: «Спасибо тебе, «Сибирь»!»

Москва - 
Северный Ледовитый океан - 
дрейфующая станция «СП-24» - 
Москва