Они нуждаются в охране

Хозяйственное освоение Арктики, ее животных и растительных ресурсов, по сути дела, только начинается. И, тем не менее, эти ресурсы уже успели оскудеть. С лица земли сравнительно недавно исчезли бескрылая гагарка и лабрадорская гага, стеллерова морская корова и очковый баклан (последние два вида, правда, встречались лишь на подступах к Арктике, на Командорских островах). На грани истребления находятся гренландский кит и эскимосский кроншнеп. Вызывает тревогу судьба белого медведя, моржа, гренландского тюленя, некоторых видов северных гусей и уток, обитателей птичьих базаров.

Немало животных исчезло под натиском человека и в других частях земного шара. Но фауна Арктики вообще бедна видами, и понесенный ею урон особенно значителен. В чем же причина такой уязвимости арктической природы?

Арктика невелика, и широко распространенный взгляд на нее как на страну бескрайних просторов на самом деле ошибочен. Еще со школьной скамьи мы привыкаем к географическим картам, составленным в проекциях Меркатора и ей подобных. На всех этих картах Арктика представляется нам искаженной и чрезвычайно увеличенной. Северный Ледовитый океан и окружающие его побережья мы как бы постоянно рассматриваем через лупу, в то время как на другие районы смотрим невооруженным глазом. В доказательство достаточно привести несколько цифр. Площадь Северного Ледовитого океана (если оставить в стороне спорный вопрос о границах Арктики) исчисляется всего в тридцать с небольшим миллионов квадратных километров и примерно равна площади Европы. Площадь всех островов советской Арктики - менее двухсот тысяч квадратных километров, то есть значительно меньше площади таких государств, как Югославия или Румыния.

На продуктивность и размещение природных ресурсов, в частности животных, в Арктике накладывает свой отпечаток своеобразие природных условий. В летние месяцы благодаря круглосуточному освещению и пониженному содержанию в атмосфере углекислого газа биологические процессы здесь происходят интенсивнее, чем в средних широтах, животные нередко размножаются и растут быстрее. Многие виды птиц, например, в высоких широтах бывают активны большую часть летних суток. Кайры, как мы уже видели, вообще не отдают предпочтения какому-нибудь определенному времени суток и одинаково активны и днем и ночью. Воробьиные птицы, в том числе пуночки, имеют в середине летней ночи лишь очень короткий перерыв в суточной активности - всего один-два часа. Благодаря круглосуточному солнечному освещению арктические птицы летом могут использовать для добывания корма наиболее благоприятные обстоятельства и не зависеть при этом от времени суток. Так, некоторые кулики и чайки (в том числе бургомистры), кормящиеся на берегу моря, бывают наиболее деятельны во время отлива и отдыхают в периоды приливов.

Благодаря более длинному «рабочему дню» многие пернатые в состоянии откладывать в Арктике больше яиц, чем в южных и средних широтах. Так, широко распространенная птица из отряда воробьиных каменка на юге, в Сахаре, откладывает обычно не более пяти яиц, в умеренной полосе Европы - не более шести, а на севере, в Гренландии, - семь и даже восемь яиц. У соколов-сапсанов, гнездящихся в тундре, в гнездах чаще находят по четыре яйца, в то время как на большей части территории Западной Европы эти птицы откладывают обычно по три, а в Средней Азии, как правило,- по два яйца (Наряду с этим для наиболее давних вселенцев в Арктику характерны, наоборот, низкие темпы размножения. Например, кладки белой чайки и поморников содержат по одному-два яйца, в то время как чайки других видов откладывают более трех яиц. У тундровых лебедей бывает в гнездах по два-три яйца, у лебедей кликуна и шипуна - больше четырех яиц. Белые медведи созревают в более позднем возрасте, чем бурые, и имеют меньше детенышей в помете. Очень медленно размножаются овцебыки и т. д.). По этой же причине птенцы в Арктике нередко растут быстрее и оставляют гнезда раньше, чем в средних широтах. Очень короток период размножения у белых гусей. Птенцы соколов-сапсанов в Арктике оставляют гнезда примерно на десять суток скорее, чем в областях умеренного климата. У белой трясогузки рост птенцов ускоряется на Севере на одни-двое суток, но даже и этот «выигрыш» дает птицам в высоких широтах большие преимущества.

В то же время неблагоприятные зимние условия - продолжительная полярная ночь, залегающий на долгий срок очень плотный снежный покров, замерзание, а иногда и промерзание до дна водоемов - для многих видов сводят на нет «выгоды» арктического лета. Поэтому-то например, так медленно растут в Арктике кустарники. Многие виды бабочек завершают цикл своего развития не за год, как это бывает в средних широтах, а за два и даже три года. Медленно растут и созревают многие виды северных рыб.

Из-за изменений в условиях обитания, в количестве и доступности кормов состав и весь облик арктической фауны резко меняется по сезонам года. Подавляющее большинство птиц и значительная часть зверей, встречающихся в этой области, принадлежат к числу мигрирующих, или кочующих, видов: на зиму они оставляют пределы негостеприимной Арктики. Здесь вообще нет строго оседлых наземных позвоночных животных. Весной и осенью даже лемминги совершают переселения с одних участков тундр на другие.

Из ста с небольшим видов птиц, гнездящихся в высоких широтах, немногим более десятка отваживаются проводить зиму в тундрах и в водах Северного Ледовитого океана. На острове же Врангеля зимует лишь один ворон. Остальные птицы нередко проделывают долгий и тяжелый путь, прежде чем достигают районов своих зимовок. Большинство арктических куликов проводит зиму в южной Азии, Африке и иногда даже в Австралии. Камнешарки, например, с северо-востока Азии улетают в южную Азию и Австралию. Там же зимуют их соседи по гнездовью - исландские песочники. Дутыши осенью отправляются в Южную Америку. У ее тихоокеанских берегов проводят зиму размножающиеся на острове Врангеля плосконосые плавунчики. На зимовках, так же как и на своей родине, кулики обитают на морских побережьях, берегах рек, озер и болот. Поморники и моевки рассеиваются в зимние месяцы по просторам Тихого океана. Гаги зимуют у кромки льда в Беринговом море, где встречаются со своими «земляками» кайрами.

Замечательные по дальности перелеты совершают полярные крачки. Эти птицы еще не «открыли» Берингова пролива. С северных побережий Европы и Азии, в том числе с острова Врангеля, крачки летят на запад, огибают западные берега Европы, Африки и достигают Антарктиды. Там они и остаются на зимовку. В течение года птицы, следовательно, дважды совершают полукругосветные перелеты и большую часть жизни проводят под лучами незаходящего солнца.

С началом зимы начинается массовое переселение к югу стад тундровых северных оленей. Вслед за ними подобно пастухам движутся волки. Песцы либо откочевывают по замерзшим рекам к югу, либо, как на острове Врангеля, выходят на морской лед. В этом случае они держатся у кромки льда и полыней, собирая случайные выбросы моря, или становятся спутниками белых медведей. Весной все эти пернатые и четвероногие странники устремляются со своих дальних и близких зимовок в тундру, на побережья северных морей, чтобы воспользоваться дарами арктической природы и успеть за короткое лето произвести на свет, выкормить и вырастить потомство.

Условия обитания живых организмов в разных частях Арктики также различны. В то время как большие пространства остаются здесь почти безжизненными, в отдельных очагах, своеобразных оазисах, развивается жизнь, поражающая своим богатством и разнообразием.

Вообще жизнь летом сосредоточивается в Арктике преимущественно в долинах рек и межгорных котловинах, где растительность особенно пышна и разнообразна и где, следовательно, больше кормов для растительноядных животных и укрытий для птиц. Склоны речных долин весной первыми освобождаются от снега, и растительность на них появляется раньше, чем в других местах. Крутые берега рек - единственные в тундре возвышения, где могут гнездиться хищные птицы - мохноногий канюк и сокол-сапсан. По склонам речных долин, где почва протаивает на большую глубину, роют свои норы песцы; привлекает их сюда и обилие корма- грызунов, птиц. Участки арктической суши, занятые лед­никами или каменными россыпями, почти безжизненны (эти территории при подсчете общей площади арктической суши зоолог может просто не принимать во внимание). Очень мало животных обитает в сухих, лишь местами покрытых чахлой растительностью пятнистых тундрах, среди арктических «полупустынь».

Для Арктики очень характерно, что по мере продвижения к северу суша становится все менее гостеприимной, бедной кормами и жизнь все больше тяготеет к водоемам. Уже в подзонах мохово-лишайниковых и особенно арктических тундр (Зону тундр, или Субарктику, большинство географов подразделяет на южную подзону мохово-лишайниковых тундр и северную подзону аркти­ческих тундр. Полосу кустарниковых тундр, с юга окаймляющую Субарктику, относят иногда к тундровой зоне, иногда - к зоне лесотундры) многочисленные пресноводные водоемы и прибрежная полоса моря богаты жизнью, а количество кормов на суше становится ограниченным. Не случайно в птичьем населении этих районов преобладают водные или околоводные птицы - чайки, утки, кулики. В высоких широтах Арктики в общем уже немногочисленные животные живут в основном за счет моря. Например, пуночки, на юге Арктики вполне наземные птицы, на крайних северных участках суши прокормиться не могут и весной вынуждены вести «полуморской» образ жизни, собирая у полыней выплеснутых на лед рачков. Даже северные олени на Шпицбергене существуют зимой в значительной мере за счет «даров моря» и кормятся водорослями, выброшенными на берег штормом.

Облик животного населения Арктики резко меняется и по годам. На суше эти изменения бывают обусловлены главным образом климатическими причинами. Если предшествующая зима была относительно теплой, разливы рек невелики и не было гололедиц, то летом в тундре многочисленны лемминги, а местами и другие мелкие грызуны, которыми кормятся все хищные звери и птицы. Даже такой «вегетарианец», как северный олень, не упускает тогда случая полакомиться леммингом. В годы массового размножения грызунов усиленно размножаются белые совы, поморники, мохноногие канюки. В такие годы успешно размножаются также гуси, куропатки, кулики и другие птицы: хорошо обеспеченные кормом хищники меньше обращают внимания на их яйца и птенцов. Громадные семьи бывают в такие годы у песцов.

В те годы, когда грызуны в тундре вымирают («Механизм» и конкретные причины изменений численности грызунов, в частности леммингов, изучены еще слабо), белые совы, канюки и поморники не размножаются. Песцы кормятся яйцами и птенцами, а при случае и взрослыми птицами, и пернатое население сильно сокращается. «Урожаи» леммингов обычно бывают раз в два - четыре года. С такой же периодичностью случаются «песцовые» (они же «совиные») годы. Необычайно высокая амплитуда колебаний численности видов вообще одна из характерных особенностей здешней фауны. Достаточно сказать, что, например, на севере Якутии численность зайцев-беляков может увеличиваться в две тысячи четыреста раз! (На севере лесной полосы Европейской части СССР эта цифра бывает по крайней мере в двадцать раз меньше).

Благополучие многих морских животных в высоких широтах Арктики связано с полярной треской - сайкой, количество которой в морских водах зависит главным образом от температурных условий в том или ином участке моря. Большие изменения произошли в животном мире Арктики за последние пятьдесят - шестьдесят лет. Причиной этому было общее потепление Арктики, оказавшее в общем благоприятное влияние на ее органический мир. За эти годы продвинулась к северу древесная и кустарниковая растительность (Хотя, по мнению некоторых авторов, лес на север не продвигался). В связи с тем, что лето удлинилось, богаче и пышнее стала растительность, зарастают голые и бесплодные тундровые пятна, увеличилось количество насекомых; все это улучшило питание и условия обитания зверей и птиц в высоких широтах.

В связи с потеплением на Севере появились виды животных, которых здесь прежде не было. Все чаще видят в тундрах лосей. Они не только заходят сюда летом, достигая побережья Ледовитого океана, но и размножаются здесь, а нередко и зимуют среди зарослей тундровых кустарников. Область обитания лисицы за последние тридцать - сорок лет продвинулась к северу более чем на сто километров.

В тундровой зоне и даже на юге зоны арктических пустынь появились и стали размножаться новые виды птиц - переселенцы из лесной зоны. Нередко они начинают гнездиться в необычных для них условиях. Так, например, чечетки, исконные обитатели кустарников, устраивают теперь свои гнезда в открытой тундре - в мотках проволоки у поселков, очевидно, принимая их за своеобразные «кусты», и даже в различных постройках человека.

Всего за последние пять-шесть десятилетий в тундрах и арктических пустынях Советского Союза расселилось не менее тридцати новых для этих мест видов птиц, более южных по своему происхождению. Чаще всего они проникали в тундру по речным долинам, где более благоприятны климатические условия и где больше кормов. Лишь окончательно закрепившись в речных долинах, новоселы распространялись и на водоразделы.

Однако «южане» при своем расселении нередко теснят и вынуждают отступать к северу местные виды животных. Например, там, где появляются лисы, исчезают песцы: лисица, как более крупный и сильный зверь, становится серьезным конкурентом песца, и не только как потребитель тех же кормов: она занимает его норы, которых в тундрах не так уж много, а при случае просто загрызает своего арктического родственника.

Отступление «северян» и сокращение их численности иногда были и прямо связаны с климатическими изменениями. Особенно они сказывались на видах, проводящих в высоких широтах зиму. Повышение температуры воздуха в зимние месяцы сопровождается гололедицами, а это затрудняет добывание корма овцебыкам, северным оленям, куропаткам и нередко ведет к их массовой гибели. В результате своего рода «цепной реакции», связанной с отступлением к северу холодолюбивой сайки, исчез в некоторых южных районах Арктики белый медведь.

Потепление Арктики вызвало заметные сдвиги в сроках прилета и отлета птиц, изменило районы зимовок многих видов. Климатические изменения происходят на земном шаре постоянно, но в полярных областях они проявляются особенно резко, сопровождаясь коренной перестройкой органического мира. В самые последние годы процесс потепления Арктики, очевидно, приостановился, однако последствия его все еще сказываются.

Хотя усиленное использование природных ресурсов Арктики началось недавно, промысел некоторых животных имеет здесь солидную историю. Уже в XVII-XVIII вв. северные районы Баренцева моря называли «жиротопнями Европы». Отсюда шли во многие европейские государства жир, китовый «ус» и другие продукты, полученные при добыче гренландских китов.

Эти громадные животные (длина их может достигать почти двадцати метров, а вес - ста тонн) - единственный вид усатых китов, сумевший приспособиться к жизни в арктических морях. От холода их защищает мощный слой подкожного жира; даже новорожденный китенок необычайно упитан. Они прекрасно ориентируются среди ледяных полей и в полыньях и могут пробивать продухи собственной спиной, если толщина льда не превышает известного предела.

Существовало несколько обособленных стад гренландских китов, хотя нередко они перемещались из западной, приатлантической, части Арктики в восточную и наоборот. Ценность китов как промысловых животных чрезвычайно высока. Каждый кит давал до тридцати тонн жира, который использовался как сырье для изготовления мыла, в кожевенном производстве, а до появления керосина - для освещения улиц и жилищ. Употреблялся он и в пищу. От одной китовой туши можно было получить до полутора тонн роговых пластин - эластичного и упругого китового «уса». До изобретения пластмасс и развития металлургии этот материал имел универсальное применение. Из него делались пружины для экипажей, матрацев и даже часов, кости для корсетов и вееров, спицы для зонтов и рыболовные удилища, парики и подушки для мягкой мебели. Вполне съедобно мясо гренландского кита.

Промысел китов по тем временам был грандиозен. Лишь в водах Шпицбергена в 1620-1635 гг. промышляло более трехсот китобойных судов, а в начале XVIII в. их число достигало уже шестисот в год. В течение XIX в. в шпицбергенских водах только американские компании добыли китов на сумму свыше миллиарда долларов. Еще в 1905 г. здесь было добыто шестьсот китов, но уже в 1912 г.- лишь пятьдесят пять китов... В 1920-1930 гг. киты в Баренцевом море считались уже полностью истребленными. К счастью, это мнение не подтвердилось. Фонтаны гренландских китов еще виднеются на горизонте в Беринговом, Чукотском и даже Баренцевом морях. Киты возобновляют свои миграции, «вспоминая» пути предков. Конечно, чрезвычайно важно сохранить их, дать им возможность размножиться. Ведь киты потребляют подчас никем больше не используемые громадные запасы морских планктонных беспозвоночных и являются «живыми фабриками» мяса и жира.

В большинстве районов Арктики резко сократились запасы диких северных оленей. Количество этих животных на севере Европы, Азии и Северной Америки еще в начале нынешнего столетия не поддавалось исчислению. Достаточно сказать, что, например, на Аляске стада оленей, переправлявшиеся осенью через реки, нередко были серьезной помехой для движения пароходов. На Юконе по этой причине пароходы бывали вынуждены простаивать по нескольку суток. В Канаде, по мнению известного зоолога Э. Сетона, в 1907 г. насчитывалось не менее тридцати миллионов северных оленей (Возможно, что эти цифры преувеличены). К 1947 г. их запасы сократились до шестисот тысяч и к 1955 г.- до двухсот семидесяти тысяч голов. Таким образом, за последние пятьдесят лет поголовье оленей здесь резко уменьшилось. Очевидно, не меньший урон понесли северные олени и в евразийских тундрах.

Местное население на Севере охотилось на тюленей и пушных зверей, оленей и водоплавающую дичь с давних пор. В течение тысячелетий наряду с оленеводством и рыболовством охота была основным источником существования многочисленных местных племен и народностей. Она играет в их жизни большую роль и в наши дни; мясо, шкуры, сухожилия оленей или моржей до сих пор остаются незаменимыми в обиходе северных охотников.

Природные ресурсы Арктики используются с каждым годом все шире. Промысловое направление остается ведущим в экономике колхозов и совхозов Крайнего Севера: растущее население Арктики нуждается в заготовленных на месте свежих и полноценных продуктах питания. Все больше становится здесь охотников-спортсменов: они составляют немалую часть жителей арктических городов и поселков, приезжают сюда и из других районов в качестве туристов (поездка в Арктику стала сейчас простой и доступной). Увеличивается спрос на северную пушнину, гагачий пух и другие виды добываемого здесь сырья.

Кроме того, на многих арктических животных охотятся во время их миграций в южнее расположенных областях. Например, много песцовых шкурок заготавливается в лесотундре и лесной полосе (хотя эти звери размножаются только в открытых тундрах). Северных по происхождению гусей и уток гораздо больше добывают в густонаселенных областях средних широт во время пролета и зимовки птиц, нежели на их родине. А такие пернатые, как кулики, вообще считаются дичью только вне их родины. Повсеместный рост числа охотников-спортсменов в последние годы опять-таки ведет к увеличению «нагрузки» на природные ресурсы Арктики (хотя и за ее пределами).

Нельзя забывать и о косвенном воздействии человека, его хозяйственной деятельности на арктических животных. Оно проявляется в разных формах, непрестанно усиливается и порой ведет к не менее катастрофическим последствиям, чем прямое истребление зверей или птиц. Изменение ландшафтов на местах зимовок арктических птиц (распашка земель, осушение болот или, наоборот, обводнение территорий), неумеренное применение химических средств борьбы с вредителями сельского и лесного хозяйства нередко приводят к резкому уменьшению численности и даже к почти полному исчезновению пернатых. Так случилось, например, с эскимосским кроншнепом; когда-то он в громадном коли­честве гнездился на севере Америки, но уже в 20-х годах встречался единичными экземплярами. В прошлом столетии, по-видимому, по этой же причине исчезли многие колонии белых гусей в материковых тундрах Сибири.

Одно из проявлений такого рода «хозяйственной» деятельности людей - гибель птиц от нефти, мазута и других загрязнений морских вод. Например, в 1957 г. близ острова Готланд в Балтийском море погибло, попав в нефтяное пятно, более тридцати тысяч зимующих полярных уток-морянок. Не удивительно, что в последующие годы уменьшилось число морянок на их родине - в шведской Лапландии.

Арктические звери и птицы все чаще сталкиваются теперь с домашними животными и все чаще заражаются от них ранее неизвестными на Севере инфекционными и инвазионными заболеваниями. Возможно, таков по своему происхождению трихинеллез у белых медведей, тюленей и песцов, ящур у диких северных оленей.

Важно, наконец, и то обстоятельство, что все более совершенствуются орудия добывания животных. Человек и здесь привлекает себе в помощь технику. Неизмеримо упростились, например, стали продуктивнее и добычливее китобойный и зверобойный промыслы. При охоте на белого медведя, как мы видели, используются даже самолеты.

Итак, эти природные ресурсы легко уязвимы, они требуют особенно бережного к себе отношения. Тем более что в Арктике их значение наиболее велико: они имеют здесь не только прямую, но и косвенную ценность.

В самом деле, охотничий промысел в Арктике еще долгие годы будет наиболее целесообразным способом хозяйствен­ного освоения больших территорий. Несмотря на то что в этих районах быстро развивается транспорт - водный, наземный и воздушный, перевозки на Севере стоят дорого, и отсюда выгоднее вывозить легкие, но ценные грузы, например пушнину.

Большие по площади (около трехсот тысяч квадратных километров), но скудные пастбища северной части полуострова Таймыр, участки его арктических пустынь и полупустынь, непригодны для разведения домашних оленей: отсюда трудно перегонять стада на зимние выпасы, здесь нет топлива, без которого немыслима жизнь пастухов. Однако дикие олени здесь могут кормиться, и, таким образом, промысел их позволяет в какой-то мере вовлечь в хозяйственное использование растительность таймырских тундр. Мало того, что мясо и шкуры диких оленей обходятся гораздо дешевле, чем домашних,- у «дикарей» есть и другие преимущества перед их домашними сородичами. Они не вытаптывают так сильно пастбищ и вообще полноценнее используют съеденный корм. К тому же они не испытывают зимой столь большой потребности в лишайниках (В отличие от домашних оленей, зимний корм которых составляют преимущественно лишайники, дикие олени поедают зимой много травянистых растений и кустарников), запасы которых возобновляются крайне медленно.

Благодаря ограниченному видовому составу северной фауны и флоры промысел тех или иных видов здесь является своего рода ниточкой, потянув за которую можно получить доступ к природным ресурсам вообще, во всяком случае, к значительной их части. Так, разумный промысел моржей позволяет вовлечь в хозяйственный оборот запасы донных моллюсков арктических морей, а заготовка пуха в гагачьих колониях является в то же время использованием залежей прибрежных моллюсков.

Особенно реальна опасность исчезновения тех видов животных, которые распространены на очень небольших территориях или представлены малым числом особей. Не случайно так сильно пострадали островные фауны: за короткое время, например, на острове Бонин вымерло не менее трети, а на островах Лайзсан и Мидуэй - более половины местных птиц и млекопитающих. Гавайские острова потеряли около половины, остров Гуаделупа - около трети аборигенных видов пернатых. По мнению зоологов, животные, численность которых не превышает двух тысяч особей, находятся уже под угрозой полного вымирания.

Печальна и поучительна судьба стеллеровой морской коровы и очкового баклана. Они были открыты в 1741 г. на ранее необитаемом острове Беринга (Командорские острова) участниками русской Великой Северной экспедиции. Особенно замечательными животными были морские коровы. Судя по сохранившимся описаниям и рисункам, а также по скелетам, длина их тела достигала девяти-десяти метров, окружность тела - пяти метров, а вес - четырех тонн. Передние конечности коров были коротки и напоминали недоразвитые ножки, задние конечности отсутствовали; туловище, как у китов, заканчивалось плоским, расположенным в горизонтальной плоскости хвостом. Во рту помещались роговые пластины, выполнявшие роль терок.

Морские коровы держались стадами, оседло, по тихим морским заливам, особенно часто у устьев рек, причем в середине стада помещались детеныши. Корм их составляли бурые водоросли («морская капуста»), густые заросли которых и теперь окружают Командорские острова. Животные были малоподвижны, очень доверчивы и вовсе не обращали внимания на людей. Мясо коров, видимо, мало отличалось от говяжьего и было прекрасно на вкус. Вскоре острова стали посещаться промышленниками, и уже к 1768 г. (всего лишь за двадцать семь лет!) стеллеровы морские коровы были полностью истреблены.

Очковые бакланы селились только на скалах острова Беринга. Они достигали большой величины (вес их превы­шал пять килограммов), плохо летали, а мясо их было вполне съедобно. Они лишь ненамного пережили морских коров и исчезли в середине прошлого столетия. Не исключено, что, кроме человека, в этом было повинно и какое-то массовое заболевание птиц. Памятью о них служат теперь шесть экземпляров чучел, два из которых хранятся в музеях СССР.

Печальная судьба постигла и обитавших на небольших участках Арктики и также истребленных человеком бескрылую гагарку и лабрадорскую гагу.

Первая из этих птиц когда-то гнездилась большими колониями на Фарерских островах, в Исландии, Гренландии и на побережье Лабрадора. Охота на этих крупных, нелетающих птиц была всегда добычлива, и они в большом количестве добывались как местным населением, так и моряками с проходящих судов. Последним прибежищем гагарок была Исландия, но случившееся здесь в 1830 г. вулканическое извержение приблизило их гибель. В 1844 г. на острове Эльдей, у исландского побережья, была убита последняя пара бескрылых гагарок. Теперь сохранилось около семидесяти чучел этих птиц, два из которых хранятся в коллекциях зоологических музеев СССР.

Лабрадорская гага еще в 1842 г. не была редкостью на побережьях Лабрадора и залива Святого Лаврентия. Но уже в 1852 г. в Канаде, в бухте Галифакс, была убита последняя из этих птиц. В музеях мира теперь сохраняется сорок восемь чучел лабрадорских гаг.

Некоторые виды животных, обитающие только в советской Арктике, распространены на очень малых территориях или представлены небольшим количеством особей. Это в первую очередь краснозобая казарка, розовая чайка и белый журавль-стерх.

Краснозобая казарка - самый мелкий на земном шаре вид гусей; размером она не превышает кряковой утки, а вес ее всего лишь около килограмма. В оперении казарки красиво сочетаются рыжий, черный и белый цвета, резко отграниченные один от другого. И летом и зимой краснозобые казарки встречаются в нескольких небольших районах. Размножаются они только в тундрах Средней Сибири, от восточной части Ямала до восточных частей Таймырского полуострова. Наиболее обычны они на западе Таймыра. Зимуют казарки главным образом в советском Азербайджане, преимущественно в южной и юго-восточной части республики.

На своей родине краснозобые казарки появляются позже всех других видов гусей, в середине июня. В тундрах в это время уже сходит снег, оттаивает поверхность почвы, трогаются в рост злаки и пушица - основной летний корм гусей.

Для гнездования казарки занимают обрывистые берега рек, поросшие травами и кустарниками, высокие островки на реках или озерах. Гнездятся птицы, как правило, небольшими колониями, вблизи гнезд хищных птиц - соколов, мохноногих канюков. Самки обильно выстилают гнезда светло-серым пухом, а кладка состоит из трех - шести, а иногда даже из девяти зеленоватых яиц. По окончании наси­живания семьи собираются в стаи и держатся только на воде или вблизи воды, причем при опасности как птенцы, так и взрослые птицы хорошо ныряют. Характерно, что и в послегнездовое время казарки продолжают держаться невдалеке от гнезд пернатых хищников. Закончив линьку, в первых числах или в середине сентября эти гуси покидают гнездовую область.

На зимовках краснозобые казарки выбирают такие участки, где есть пастбища, пресная вода и безопасные места ночевок. Обычно это полупустынные земли, граничащие с морским мелководьем или озерами. Самые большие зимние скопления казарки образуют в Кызыл-Агачском государственном заповеднике (расположенном на одноименном заливе западного побережья Каспийского моря). Птицы держатся здесь с конца октября до конца марта. Больше всего их скапливается тут в холодную и снежную погоду: в заповеднике всегда теплее, чем в других частях республики. Суровой зимой 1956/57 г. сотрудники заповедника насчитали «рекордное» за последнее время количество птиц - сорок тысяч. Вероятно, именно столько или немного больше (часть птиц зимует вне пределов СССР, в Иране и Ираке) краснозобых казарок было в то время на всем земном шаре. В последующие годы численность птиц резко сократилась, и сейчас они относятся к самым малочисленным видам гусей Евразии.

Розовая чайка, пожалуй, лучшее украшение Арктики, прекрасный символ ее суровой природы. Она изящно сложена, невелика (длина ее тела тридцать-тридцать пять сантиметров). В оперении ее сочетаются главным образом жемчужно-серый и нежно-розовый цвета: спина и крылья у нее светло-серые, голова и шея белые с розовым оттенком, грудь и живот ярко-розовые. Шею опоясывает, словно ожерелье, узкая черная полоса. Клюв и ноги у чаек ярко-красные.

Впервые эту птицу обнаружили в 1823 г. в арктической Америке. Затем в течение почти восьмидесяти лет розовые чайки представляли для натуралистов неразрешимую загадку. Изредка их встречали в разных частях Арктики и еще реже в более южных широтах - на Камчатке, в Охотском море, у берегов Норвегии, Англии, Франции и даже в Средиземном море.

Заветной мечтой великого исследователя Арктики Фритьофа Нансена было хоть раз в жизни увидеть розовую чайку. Мечта его осуществилась. Во время чрезвычайно тяжелого пути по дрейфующим льдам ему удалось не только увидеть, но и подстрелить птицу. Радость его не знала границ. Ученый, забыв об усталости, пустился в такой лихой пляс, что не на шутку перепугал своего товарища, решившего, что Нансен сошел с ума. Лишь в 1905 г. русскому зоологу и исследователю Севера С. А. Бутурлину посчастливилось наконец открыть родину розовых чаек, увидеть их гнезда, описать особенности жизни птиц. Гнездовья розовых чаек встретились Бутурлину в низовьях Колымы, среди изобилующей озерами равнинной тундры и лесотундры. Позднейшие исследования добавили к этому открытию немного.

Теперь известно, что розовые чайки гнездятся небольшими колониями лишь в северо-восточной Якутии, в междуречье Яны и Колымы, и, быть может, нерегулярно, отдельными парами кое-где в арктической Америке. Свои гнезда из травы и мха они устраивают на кочках, откладывая до четырех зеленоватых с коричневыми пятнами яиц. Как только птенцы становятся самостоятельными, чайки оставляют места гнездовий, но улетают не на юг, как остальные пернатые, а на север, к полыньям и разводьям Северного Ледовитого океана, где и проводят зиму и вообще большую часть жизни. Летом они питаются пресноводными беспозвоночными, насекомыми, мелкой рыбой, а зимой кормятся преимущественно рачками и другими морскими беспозвоночными.

Общее количество этих птиц очень невелико (хотя на их родине это местами довольно многочисленный вид), и к тому же они встречаются в труднодоступных районах. Увидеть их зоологу удается крайне редко. Правда, чучела и шкурку розовых чаек можно найти теперь во многих зоологических музеях, но они, даже если хранятся в полной темноте, быстро теряют свою чудесную розовую окраску. Да и кроме того, чучело не может дать представления о легкости и изяществе движений живых птиц.

Стерх в отличие от краснозобой казарки и розовой чайки принадлежит к числу очень крупных птиц. Длина его тела превышает метр, размах крыльев - два метра, а вес достигает семи-восьми килограммов. За исключением первостепенных маховых перьев (они черные), все оперение взрослого стерха чисто белое, а клюв, голая кожа «лица» и ноги кирпично-красные.

По-видимому, еще в XVIII-XIX вв. стерх был широко распространен в Сибири, от степной до тундровой зоны, однако позже на большей части этой территории он исчез. Причиной тому могли быть и пересыхание водоемов (особенно усилившееся во второй половине прошлого века), и распашка степей, и прямое преследование птиц человеком. Теперь белые журавли размножаются только в двух изолированных очагах: на северо-востоке Якутии, в лесотундре и тундрах междуречья Яны и Алазеи, и в очень небольшом числе в заболоченной тайге Западной Сибири, в бассейнах рек Конды и Сосьвы (в левобережье Оби). Зимуют они в Южной Азии - в Иране, Пакистане, Индии, Китае.

На места гнездовий стерхи прилетают одновременно с гусями, в последних числах мая, когда начинается бурное таяние снега. Летят они небольшими стайками и, прежде чем приступить к гнездовым делам, так же как и другие виды журавлей, какое-то время посвящают своеобразным «танцам». Как рассказывают очевидцы, эти «увеселения» пернатых происходят каждый год в одних и тех же местах. Собравшись в круг, птицы то медленно приседают, отвешивая друг другу глубокие поклоны, то подпрыгивают на своих длинных ногах, размахивая крыльями и издавая при этом мелодичные, звучные крики. Якуты издавна считали стерхов священными птицами и никогда не охотились на них.

Местами гнездования стерхи избирают топкие берега озер среди равнинной, заболоченной тундры, среди лесотундровых или лесных болот. Гнездо они устраивают на кочке и скудно выстилают его только растительной ветошью. Кладки состоят из одного или двух крупных зеленоватых яиц с коричневыми и фиолетовыми пятнами. Птицы успешно защищают и гнезда, и самих себя от всех тундровых хищников, даже от волка. Не всегда опасен для стерха и охотник. Среди открытой тундры журавль виден за несколько километров, зато и подобраться к нему незамеченным почти невозможно. Даже когда журавли линяют и теряют способность к полету, за ними не может угнаться не только пеший человек, но и всадник на лошади.

Птенцы вылупляются покрытыми густым рыжеватым пухом и уже через несколько часов начинают разыскивать корм. При опасности они мастерски маскируются среди порыжевшей растительности. К осени они достигают размеров взрослых птиц, но одеваются пока не в белое, а в серое оперение. На юг стерхи улетают также вместе с гусями в конце августа - начале сентября. Как было недавно выяснено, кормятся они в основном теми же кормами, что и гуси,- корневищами, стеблями и побегами трав, ягодами (так же как и у гусей, их желудки наполнены камешками, облегчающими перетирание грубой растительной пищи). В то же время журавль не прочь проглотить лемминга, поймать в озере мелкую рыбешку.

Стерхи относятся к числу редких, даже редчайших, птиц земного шара: общая их численность, по-видимому, не превышает одной-полутора тысяч. Уместно добавить, что стерх очень близок (по внешнему виду и биологии) к находящемуся на грани вымирания американскому белому журавлю, встречающемуся в лесной полосе Северной Америки.

Несколько обширнее (хотя тоже очень невелика) гнездовая область «самой арктической» из птиц - белой чайки. Хотя этих пернатых изредка встречают у побережий Западной Европы, Камчатки и даже Китая, родина их - крайние северные участки суши: север Гренландии и Канадского архипелага, острова Шпицберген, Земли Франца-Иосифа, Северной Земли. Гнездятся они также на севере Новой Земли и Новосибирских островов, на мелких островках Карского моря.

Среди других животных высоких широт белые чайки выделяются и своим внешним обликом, и образом жизни. Окраска их оперения чисто белая, без каких бы то ни было отметин (Как уже говорилось, такая белая окраска является как бы суммарным выражением приспособления животных-северян к арктическим условиям). Белые чайки еще более, чем их «земляки», неприхотливы в выборе кормов и мест размножения. Пищу их составляют буквально любые организмы: рыба и морские беспозвоночные, лемминги и насекомые. Кормятся они также отбросами зверобойного или китобойного промысла, зимой сопровождают белых медведей и подбирают остатки медвежьих трапез. Во время пурги, так же как и их «кормильцы» - белые медведи, эти чайки иногда по неделе и больше отсиживаются в каких-нибудь укрытиях и голодают. Можно предположить, что они в таких случаях впадают в оцепенение, сходное с зимней спячкой (правда, недолговременное).

Гнездятся белые чайки и отдельными парами, и разной величины колониями на крутых скалистых берегах, на песчаных или галечниковых пляжах.

Полярные летчики неоднократно встречали над многолетними ледяными полями, иногда и вдали от воды, стайки каких-то мелких чаек. Скорее всего, это были белые чайки. Можно допустить, что при наличии корма и «фундамента» для устройства гнезд чайки могут даже размножаться среди льдов. Если это так, то белые чайки - единственный вид гнездящихся в арктических льдах пернатых. В качестве «фундамента» для своих гнезд они могут использовать скопления валунов, стволов деревьев и т. д., нередко находимые на дрейфующих льдинах. Гнезда они обычно устраивают из травы, мха, лишайников и откладывают в них одно-два буроватых, с. темными пятнами яйца.

Лед, большую часть года сковывающий сплошным пан­цирем арктические моря, сильно затрудняет жизнь большинства птиц и зверей. Не доставляет он неудобств лишь белому медведю и белой чайке. Именно эту особенность отражает ее латинское название - Pagophila eburnea, что значит «льдолюбивая, цвета слоновой кости». В самом деле, белые чайки проводят среди ледяных полей круглый год. Гнездованию их не препятствует окружающая сушу полоса припая шириной в десятки километров. Птицы в таких случаях (если на суше нет корма) регулярно, один-два раза в сутки, вылетают на кормежку к кромке припая, на полыньи или разыскивают во льдах своих «кормильцев» медведей. «Любовь» чаек ко льдам проявляется и в другом. По наблюде­ниям, сделанным на Шпицбергене, гнездовья этих птиц оказываются наиболее надежно защищенными от песцов в том случае, если они располагаются среди ледниковых массивов. Потепление Арктики, сократившее площади ледников, поставило птиц в трудные условия и привело к исчезновению многих их колоний.

Только высоким широтам Арктики свойственны и черные казарки. Родина этих птиц - арктические пустыни и полупустыни Евразии и Северной Америки. В Советском Союзе они обитают на Земле Франца-Иосифа, на севере Яма­ла, Гыданского полуострова, Таймыра, на мелких островках Карского моря, на островах Северной Земли, на материковом побережье Восточной Сибири, Новосибирских островах и острове Врангеля. Зимуют черные казарки на по­бережьях Атлантического и Тихого океанов, в некоторых странах Западной Европы, в США и Китае.

В прошлом это, возможно, был самый многочисленный вид северных гусей. Еще в конце XIX в. на своих европейских зимовках казарки были так многочисленны, что, по образному описанию известного немецкого зоолога Науманна, «голоса несметных стай птиц заглушали шум моря, и рои их издали, точно дымом, затемняли свет». Однако из-за неумеренного истребления черных казарок на местах их гнездования, пролета и зимовок и вследствие широких мелиоративных работ в Западной Европе и Северной Америке коли­чество этих птиц быстро уменьшилось.

Особенно катастрофическое уменьшение их численности началось в 30-х годах. Это произошло главным образом благодаря тому, что в Северной Атлантике исчез основной зимний корм казарок - морская трава зостера (произошло грибковое поражение этого растения). В Голландии, например, до 1931 г. ежегодно зимовало не менее десяти тысяч казарок, а уже в 1953 г. здесь насчитывалась всего тысяча особей. В Дании количество добываемых черных казарок сократилось с семи тысяч в 1941 г. до двух с половиной тысяч в 1951 г. Количество птиц, зимующих у восточных берегов Северной Америки, с 1910 по 1940 г. сократилось приблизительно на девяносто процентов.

В последнее время численность черных казарок несколько стабилизировалась. В ряде государств была запрещена охота на них. Частично восстановились их зимние пастбища. Тем не менее, судьба черных казарок (в Советском Сою­зе, например, их насчитывается лишь немногим больше пятидесяти тысяч особей) продолжает вызывать беспокойство.

Не в лучшем положении находятся и белощекие казарки, распространение которых на земном шаре ограничено несколькими участками Северной Атлантики. Это небольшие по величине, удивительно доверчивые на местах гнездовий гуси. В их скромном, но нарядном оперении сочетаются черный, темно-бурый, серый и белый цвета. Размножаются они местами на восточном побережье Гренландии, в западной части Шпицбергена, на западе южного острова Новой Земли, севере и западе острова Вайгач. Зимовки белощекой казарки располагаются на побережьях Западной Европы и у восточных берегов Северной Америки. Общая современная численность этих птиц, возможно, всего лишь около тридцати тысяч особей, причем, только незначительная часть их обитает в Советском Союзе.

Гнездятся они небольшими колониями на вершинах крутых прибрежных скал, часто по соседству с кайрами, моевками и другими обитателями птичьих базаров. Не менее охотно они ищут «покровительства» у хищных птиц, особенно соколов.

В СССР на места своего размножения белощекие казарки прилетают несколько позже, чем другие гуси,- во второй половине мая. Гнезда их представляют собой неглубокие лунки в земле, выстланные растительным материалом и большим количеством светло-серого пуха. Кладки содержат до пяти - семи чисто белых яиц. Пуховые птенцы казарок, так же как и кайрята, бесстрашно прыгают с высоких утесов в море. Свою родину казарки покидают в конце августа - начале сентября. Корм казарок летом составляют различные наземные растения, зимой - преимущественно водные травы и некоторые водоросли. Круглый год в питании их существенную роль играют животные корма: ракообразные, водные насекомые, моллюски.

В большой опасности находится и еще один арктический гусь - белошей. Это наиболее редкий и слабоизученный вид гусиных Евразии и Северной Америки. Голова и верх шеи у него белые, остальное оперение голубовато-серое. Встречается белошей лишь по побережьям Берингова моря на Чукотском полуострове, в Анадырском заливе и на западе Аляски. Основные места его зимовок находятся на Алеутских и Командорских островах, на востоке Камчатки и западе Северной Америки (к югу до Калифорнии).

В своем распространении белошей тесно связан с морскими побережьями, на которых он гнездится и кормится. На места гнездовий птицы прилетают во второй половине мая. В это время у них происходит своеобразная «брачная церемония»: гусак неуклюже расхаживает вокруг гусыни, покачивает головой, издает хриплые крики. Гнезда они устраивают из растительной ветоши среди выбросов водорослей и плавника и хорошо, их маскируют. Нелегко заметить насиживающую гусыню; при опасности она распластывается на земле, вытягивая вперед шею. В кладке белошеев бывает до восьми белых яиц. Когда самки садятся на яйца, самцы группируются в стаи и держатся обособленно. После появления птенцов они вновь присоединяются к семьям. В конце июля - начале августа перелинявшие взрослые птицы и молодежь начинают летать. Места гне­здовий гуси покидают в конце сентября - начале октября.

Основной корм гусей составляют моллюски, ракообразные, полихеты и другие беспозвоночные, добываемые ими в прибрежных участках моря. Растительные корма, в том числе и ягоды, играют в их рационе, очевидно, небольшую роль. По-видимому, в связи с особенностями питания мясо (и особенно кожа) взрослого белошея обладает резким запахом, похожим на запах чеснока.

Сведения о численности этого вида отсутствуют; можно лишь предполагать, что в пределах Евразии обитает всего несколько тысяч гусей-белошеев, причем, судя по отрывочным данным, количество их все сокращается.

Далеко не всюду благополучно обстоят дела с гнездовьями обыкновенных гаг.

Колонии их широко распространены по побережьям Северной Атлантики. По мере продвижения к северу, как и многие другие птицы, гаги гнездятся все более крупными и плотными колониями (в СССР наиболее грандиозные гнездовья гаг расположены у северного предела их обитания, на Новой Земле). В высоких широтах возрастает количество гагачьего пуха в гнездовой выстилке (в Исландии гнезда гаг содержат до шестнадцати, на севере Кольского полуострова - до девятнадцати и на Новой Земле - до двадцати пяти граммов пуха), и к тому же пух здесь наиболее чист. Благодаря отсутствию деревьев и кустарников и вообще угнетению наземной растительности он гораздо меньше, чем в средних широтах, засорен травой, веточками и другими примесями.

Если человек относится к гагам разумно, сбор пуха из их гнезд (а он может быть, во всяком случае, в высоких широтах, единственной формой хозяйственного использования этих птиц) не приводит к сокращению гнездовий и даже может сопровождаться их постоянным увеличением. Но охота на гаг, сбор их поистине «золотых» яиц, разорение гнезд, выпас скота на местах гагачьих поселений ведут к быстрому падению количества пернатых.

Еще более уязвимы при неразумном использовании птичьи базары. Кайры, наиболее массовые и ценные в хозяйственном отношении обитатели птичьих базаров, размножаются медленно. Они откладывают только по одному яйцу, а половой зрелости достигают лишь на третьем году жизни. При этом их естественная смертность очень велика: например, на Новой Земле около половины наседок по тем или иным причинам лишается яиц, а из вылупившихся птенцов почти половина погибает до спуска на воду. Не удивительно поэтому, что в течение последних пятидесяти - семидесяти лет многие птичьи базары в Евразии и Северной Америке не только сильно уменьшились, но и полностью исчезли.

Из прочих арктических птиц, наиболее нуждающихся в охране, можно упомянуть тундрового лебедя и соколов сапсана и кречета.

Тундровый лебедь - самый мелкий из лебедей Евразии и Северной Америки (североамериканские птицы выделяются в самостоятельный подвид, а иногда даже и вид); впрочем, длина его тела может превышать метр, а вес - пять килограммов. В Советском Союзе он, хотя и неравномерно, распространен по всей тундровой зоне. Места зимовок этих птиц находятся в Западной Европе, Закавказье, Средней Азии, южной и юго-восточной Азии. Небольшое количество лебедей зимует кое-где и севернее на незамерзающих водоемах.

На родину тундровые лебеди прилетают в начале мая. Гнездятся они в сырых тундрах с хорошо развитой растительностью, чаще вблизи озер. Свои громадные, до метра в диаметре, гнезда они складывают из травы или мха: в кладке обычно бывает только два яйца. Половая зрелость, как и у всех лебедей, наступает у них очень поздно, по-видимому, лишь на четвертом году жизни. Поэтому размножаются птицы медленно. Зато в отличие от других, южнее обитающих лебедей птенцы у этого вида растут очень быстро и поднимаются на крыло уже в возрасте сорока дней (у лебедя-шипуна начинают летать только четырехмесячные птенцы). На места зимовок полярные лебеди улетают в сентябре. Корм их составляют различные травы: летом - злаки, осоки, пушицы, зимой - водные растения. Общая современная численность полярных лебедей в Советском Союзе вряд ли намного превышает десять тысяч особей.

Сокол-сапсан распространен на земном шаре очень широко, но в тундрах Евразии представлен хорошо обособленным подвидом - тундровым соколом, зимовки которого находятся в Западной Европе, Передней, Средней и южной Азии. На свою родину он чаще всего прилетает в мае, а улетает оттуда в сентябре. Обитает сокол, как правило, по речным долинам и обрывистым морским берегам. Гнездо его представляет собой неглубокую ямку в земле, иногда выстланную птичьими перьями; в кладке бывает до четырех коричневых пятнистых яиц.

В евразийских тундрах сокол-сапсан пока нередок. В Советском Союзе общее число этих птиц, возможно, достигает пятидесяти тысяч; при благоприятных условиях их гнезда встречаются здесь через каждые три - пять километров. Но местами птиц становится заметно меньше. Одна из причин этого - до сих пор практикуемое в некоторых странах истребление «вредных» в охотничьем хозяйстве хищных птиц. Сапсана, конечно, нельзя отнести к этой категории: добычу его составляют преимущественно мелкие, не охотничьи пернатые, но «за компанию» под выстрелы попадает и он. Другая причина исчезновения сапсана, как и многих других видов хищных птиц,- широкое (и нередко не оправданное необходимостью) использование в сельском хозяйстве ядохимикатов. Накапливаясь в организме птиц, эти химические соединения ведут к их гибели или к снижению их плодовитости.

В материковых тундрах гнезда белых гусей часто охраняет сокол-сапсан. Фото автора.

Сокол-сапсан заслуживает повсеместной охраны особенно потому, что, как мы видели, часто только благодаря нему в тундре успешно размножаются многие водоплавающие птицы, в том числе различные казарки.

Кречет вообще принадлежит к числу редких видов мировой фауны. Он населяет север Евразии и Северной Америки и либо ведет оседлую жизнь, либо совершает зимой небольшие кочевки к югу от гнездовой области. Наиболее обычны кречеты на морских побережьях, особенно вблизи птичьих базаров, в лесотундре и горных тундрах. Гнезда они устраивают на скалах или на деревьях (в первом случае это неглубокая лунка, выстланная сухой травой и перьями, во втором - несложное сооружение из сучьев; птицы обычно используют уже готовые постройки воронов или мохноногих канюков). В кладке бывает до четырех красноватых с темными пятнами яиц. Добычу кречета составляют разные средней величины пернатые, чаще всего обитатели птичьих базаров или белые куропатки, а также грызуны: зайцы, белки, лемминги.

Эти крупные северные соколы (длина их тела может быть больше шестидесяти сантиметров, а вес - более полутора килограммов) с давних пор исключительно высоко ценились среди охотников-сокольников. Еще в ХIII в. достоинства их отметил в своем обширном трактате «Об искусстве охотиться с птицами» немецкий император и выдающийся орнитолог своего времени Фридрих II Гогенштауфен. С ними связаны многочисленные сказания и легенды, родившиеся у разных народов: кречеты упоминаются, например, в саге о Нибелунгах и в песне о Сигурде, в известных преданиях о покровителях соколиных охотников - святом Бавоне (во Франции) и Трифоне-сокольнике (в России).

Уже в IX в. киевский князь Олег построил у себя «соколий двор», где, возможно, содержались и кречеты. С XV в. торговля птицами, доставленными из России, Норвегии, Швеции и отчасти также из Исландии и Гренландии, широко распространилась в Европе, причем право первой покупки кречета во многих странах принадлежало королевскому двору. В XVI-XVII вв. охота с ловчими птицами достигала здесь наибольшего расцвета. Крупные соколы начали играть важную роль в русском экспорте. Ловля соколов была объявлена государственной монополией; была разработана подробная система оценки птиц, среди которых наиболее ценились северные белые кречеты. В XVIII в. масштабы соколиной охоты значительно сократились, хотя она и до сих пор практикуется как в Западной Европе и Северной Америке, так и в странах Востока (в Советском Союзе - главным образом в Средней Азии).

Кречеты, по-видимому, всегда были редкими птицами; во всяком случае, даже в периоды наибольшего спроса на них с севера России обычно доставлялось не более чем по сто особей в год. Общая современная численность кречетов в СССР, по-видимому, в лучшем случае лишь две-три тысячи особей. В Швеции их гнездится всего двадцать - тридцать пар, на Аляске сто - сто пятьдесят пар, а всего в мире - не более чем пять тысяч особей.

Из зверей советской Арктики кроме белого медведя, моржа и гренландского кита наиболее ценны и особенно нуждаются в охране гренландский тюлень и дикий северный олень.

Гренландский тюлень, обитатель приатлантических окраин Арктики,- важнейший в хозяйственном отношении вид ластоногих на Севере. Взрослый самец, носящий среди русских поморов название «лысун» или «крылан» (темя у животных светлое, а большие черные пятна по бокам тела действительно похожи на крылья), достигает двух метров длины и двухсот килограммов веса. Самка, «утельга», несколько мельче самца. Мех ее светло-серого цвета с темными расплывчатыми пятнами. Новорожденный детеныш, «белек», достигает в длину почти метра и покрыт густой, пушистой белой шерстью. Эти тюлени образуют три самостоятельных стада. Первое из них, ньюфаундлендско-гренландское, обитает у западного и южного побережий Гренландии и в Канадском арктическом архипелаге; для размножения оно собирается у острова Ньюфаундленд ив заливе Святого Лаврентия. Второе стадо, янмайенское, обитает у южного и восточного побережий Гренландии (размножаются эти тюлени у острова Ян-Майен). Наконец, третье, беломорское, стадо заселяет окрестности кромки льдов на востоке Баренцева моря и частично Карского моря. Места размножения этих тюленей - горло Белого моря и прилежащие районы Баренцева моря.

Гренландские тюлени - типично общественные живот­ные. Держась стадами, они большую часть года проводят в миграциях, но с середины зимы образуют на льдах большие залежки. Здесь они рождают детенышей, спариваются, линяют, а весной отправляются в дальнейший путь. Корм тюленей составляют морские беспозвоночные - ракообразные, моллюски,- а также мелкая рыба.

Местное население издавна промышляет тюленей, добывая шкуры, мех (особенно ценятся шкурки бельков), жир (до семидесяти килограммов от одного тюленя) и вполне съедобное мясо (например, в годы первой мировой войны Норвегия в большом количестве экспортировала его в Германию). С середины прошлого столетия промысел гренландских тюленей особенно расширился. В отдельные годы зверобойные суда добывали до полумиллиона тюленей у Ньюфаундленда и до двухсот тысяч - у Ян-Майена. Усиленное использование беломорских тюленей началось позднее, в конце XIX в.; в 20-30-х годах XX в. из этого стада выбивалось уже по полмиллиона животных в год.

Не удивительно, что запасы гренландских тюленей быстро сокращались. Помимо неумеренного промысла и особенно уничтожения молодых и самок (без которых невозможно обновление стада) этому способствовала и низкая плодовитость вида. Тюлени приносят по одному детенышу, самки достигают половой зрелости в возрасте трех, самцы - четырех и даже пяти лет. Много тюленей гибнет при торошении льдов во время залежек и от хищников: косаток, полярных акул, отчасти также белых медведей. Уже в 30-х годах у Ньюфаундленда зверобои не могли добывать более чем по сто тысяч зверей в год. Беломорское стадо, по подсчетам совет­ских зоологов, еще в 1927-1928 гг. насчитывало около трех миллионов тюленей; к 1952-1953 гг. их количество умень­шилось до полутора миллионов, а к 1960 г.- до 400 тысяч (С 1963 г. здесь прекращена добыча самок, а в 1965 г. государственный промысел гренландских тюленей в Белом море был запрещен на пять лет).

Диких северных оленей зоологи подразделяют на большое количество подвидов, однако все они могут быть объеди­нены в две большие группы - лесных и тундровых животных. Лесные олени, как правило, более крупные, живут оседло или совершают лишь небольшие перекочевки и даже в прошлом никогда не достигали высокой численности. Тундровые олени совершают регулярные, иногда очень дальние миграции, лето проводят в открытых тундрах и на морских побережьях, а зимуют в горных тундрах и лесотундрах.

Даже там, где тундровые олени сохранились в сравнительно небольших количествах, встречи с ними производят на натуралиста большое впечатление. По тундре проложена густая сеть их троп; переправы стад через крупные реки, например Пясину, и в наши дни длятся по нескольку часов; ниже переправ по поверхности воды плывет толстый слой оленьей шерсти, и валы ее откладываются на берегах.

В СССР тундровые олени обитают главным образом на севере Сибири, где образуют два самостоятельных стада: одно населяет Таймырский полуостров и прилегающие к нему с юга горные хребты, второе - Северную Якутию: дельту реки Лены, Новосибирские острова, Яно-Индигирскую низменность. В 50-х годах размеры каждого из стад определялись примерно в сто тысяч особей (всего, следовательно, насчитывалось около двухсот тысяч тундровых оленей, что составляло примерно половину их мирового поголовья). Позже происходило увеличение численности животных, и в 1966 г. величина таймырского стада была при помощи самолетов определена в триста тысяч особей.

В Советском Союзе предпринимается много усилий к тому, чтобы сохранить и умножить природные ресурсы, природные комплексы и отдельных представителей флоры и фауны. Охране природы посвящены многие государственные акты. Из них наиболее важны в решении судеб арктических животных декрет «Об охране рыбных и звериных угодий в Северном Ледовитом океане и Белом море», принятый в 1921 г., и специальное постановление «О мерах охраны животных Арктики», принятое Советом Министров РСФСР в 1956 г.

Декрет 1921 г., как следует уже из его названия, был направлен на защиту интересов Советского государства в рыбных и зверобойных промыслах Севера, на охрану ресурсов промысловой фауны. Постановление 1956 г. предусматривало полный запрет в СССР охоты на белых медведей, промысла моржа и дикого северного оленя (добывание моржей и оленей в ограниченном количестве разрешается местному населению по специальным лицензиям), а также другие меры по их охране и строго регламентировало промысловое использование птичьих базаров и гагачьих колоний. Это постановле­ние сыграло очень большую роль в сохранении белого медведя и восстановлении поголовья обитающих в Советском Союзе северных оленей.

В СССР существует система государственных заповедников - научных учреждений, проводящих многолетние комплексные исследования на территориях, изъятых из хозяйственного пользования. Охрану арктической природы в какой-то мере осуществляет заповедник «Семь Островов» (Официально он считается филиалом Кандалакшского государственного заповедника (административный центр его помещается в городе Кандалакше Мурманской области)). Еще в XVII в. указом царя Алексея Михайловича эти скалистые острова, расположенные у северного побережья Кольского полуострова,- «кречатьи седьбища» (места размножения кречетов) - были объявлены «государевой заповедью» и охранялись специальными стражниками. В 1938 г. здесь был организован заповедник, основная задача которого заключается в охране и изучении птичьих базаров и гнездовий гаг.

Семь заповедных островов, образующие небольшой архипелаг, находятся за полярным кругом. Они сложены из гранитов и гнейсов и круто обрываются к морю. Вершины их пологи и покрыты зарослями вороники и морошки, ивнячков и карликовой березки. Карнизы прибрежных обрывов заняты смешанными поселениями кайр, моевок, тупиков, гагарок, чистиков, серебристых и морских чаек, бакланов. Самые крупные птичьи базары, где обитает больше десяти тысяч кайр, находятся на островах Кувшин и Харлов. Около тысячи гагачьих гнезд располагается в островных тундрах по соседству с гнездами поморников и рогатых жаворонков, пуночек и многочисленных куликов. Из зверей в заповеднике обитают норвежские лемминги, горностаи, изредка появляются выдры и даже лоси. В окружающих водах держатся нерпы и лахтаки, устраивают залежки представители редкого вида тюленей - тевяки, показываются фонтаны китов.

В заповеднике работают в основном орнитологи. Здесь в массе кольцуют птиц (в некоторые годы было окольцовано более десяти тысяч пернатых). Проводились тут интересные опыты по искусственному увеличению прироста гаг в колониях. Исследователи собирали яйца из части гагачьих гнезд и помещали их в инкубатор, тем самым вынуждая гаг откладывать и насиживать повторные кладки. Полученные из инкубатора птенцы подпускались потом в «дикие» выводки. Таким путем удавалось увеличивать потомство гаг вдвое.

На противоположном конце советской Арктики, на острове Врангеля, с 1960 г. существует долговременный заказник. Именно здесь в значительной мере решается судьба обитающих в СССР белых гусей и белых медведей.

Важные положения по охране и рациональному использованию арктической фауны содержатся и в правилах охоты, действующих в северных областях страны. На этих территориях повсеместно запрещены истребительные способы добывания животных при помощи моторного транспорта, ядов и т. д. Запрещены разорение гнезд птиц и нор песцов, промысел линных птиц, сбор яиц и гнездового пуха (сбор яиц на птичьих базарах и пуха в гагачьих колониях допускается лишь по специальным разрешениям областных управлений охотничьего хозяйства). В течение всего года запрещается охота на особенно ценных, редких и исчезающих животных. Так, в Архангельской области запрещено охотиться на лебедей, обыкновенных гаг, белощеких казарок, а кроме того - на водоплавающих птиц всех видов, зимующих на незамерзающих водоемах. В Тюменской области и Красноярском крае запрещена охота на лебедей, краснозобых казарок и всех хищных птиц, кроме ястребов. В Магаданской области не допускается охота на лебедей, гусей-белошеев, гаг, черных казарок, белых гусей (в отношении последнего вида некоторое исключение делается лишь для населения острова Врангеля).

Однако всего этого для охраны арктической природы уже недостаточно, север на наших глазах превращается в область высокоразвитой индустрии. Он дает стране нефть и газ, цветные металлы и уголь. Северные реки (помимо рыбы и самой воды, ставшей большой ценностью) таят в себе громадные энергетические ресурсы. В Заполярье вырастают крупные города, строятся новые электростанции. Население Севера будет непрерывно увеличиваться: полярные страны остались на нашей планете одним из последних еще не использованных земельных ресурсов.

Но нельзя допустить, чтобы пришедший на Север человек создал здесь пустыню. Ведь арктическая природа особенно уязвима. Даже след проехавшего летом трактора или вездехода оставляет в тундре на десятилетия незаживающий шрам. Гусеницы сдирают с грунта моховую дернину, в колеях быстро протаивает мерзлота, в них зарождаются и растут овраги. С этого начинается эрозия почв. Леса на северном пределе их распространения не только украшают пейзаж, дают приют пернатым и четвероногим обитателям, но и смягчают климат. Срубить здесь дерево (а росло он скорее всего столетия) - значит открыть доступ ветру и пурге. Загрязнение суши и вод промышленными отходами нежелательно повсеместно. Но для Севера, с его обедненными фауной и флорой, последствия такого загрязнения могут быть необратимы и катастрофичны.

Общеизвестна та большая роль, которую играют в охране природы государственные заповедники. Они наилучшим образом обеспечивают сохранение тех или иных природных комплексов. Их территория подчас служит единственным прибежищем для редких видов животных и растений, является резерватом, который обогащает смежные охотничьи и рыболовные угодья. Проводя многолетние стационарные исследования, заповедники разрабатывают научные принципы и формы самой охраны природы, рационального использования ее ресурсов применительно к тем или иным природным зонам и ландшафтам. Но распределены государственные заповедники по стране очень неравномерно, и главный пробел в их сети - северные районы. Между тем именно в Арктике и Субарктике от этих учреждений можно ждать наибольшей отдачи, поскольку требующие охраны объекты и воздействие на них человека, как правило, приурочены на Севере в отличие от южнее расположенных мест к отдельным ограниченным участкам.

Но заповедники и заказники, хотя они и очень нужны, все же не решат всех задач охраны арктической природы. Мы в общем до сих пор не особенно хорошо знаем эту природу; научные же основы ее сохранения и рационального использования разработаны и вовсе недостаточно. Между тем, только располагая ими, можно выработать четкие, контролируемые нормы и правила, регламентирующие все формы хозяйственной деятельности человека. Надобность в подобных правилах на Севере ощущается особенно остро. Как мы уже видели, большинство животных высоких ши­рот распространено кругополярно, совершает далекие миграции. По этой причине меры по их охране и вообще по охране природы Арктики, предпринимаемые каким-либо одним государством или несколькими государствами без достаточного взаимного согласования, часто не дают желаемых результатов. Здесь, следовательно, особенно необходимо международное сотрудничество.

Начало ему было положено созданием Международного союза охраны природы и природных ресурсов. Заключены уже важные в решении судеб животных, в том числе и арктических, международные соглашения и конвенции: по охране китов, водоплавающих птиц и их местообитаний, по предотвращению загрязнения нефтью открытого моря и по охране его живых ресурсов.

Однако и в международной охране природы Севера нужно еще сделать многое. Так, совершенно очевидна необходимость подготовки и заключения специальной конвенции, регламентирующей степень и формы воздействия человека на органический мир этих областей. Примером подобной конвенции может служить Международная конвенция по охране природы Антарктики. Она уже вступила в силу и дает хорошие результаты.

Природа Севера нуждается в охране, и ее можно сохранить. Розовые чайки и моржи, белые медведи и северные олени - вообще все те виды животных, которые обитают в Арктике, должны уцелеть.